– Это какая-то ядерная физика, – пробормотал Макс, но Арсений на его шутку неожиданно кивнул:
– Скорее квантовая. Пока нам достаточно знать, что существуют такие карманы. Предполагаю, что с одним из них мы и столкнулись. Во-первых, для его создания используется предмет, символизирующий дверь, чаще всего зеркало. Но может быть и картина. Во-вторых, после закрытия входа какое-то время остается след, который могут считать люди, наделенные способностями Люсинды. Тебе же повезло зафиксировать контуры камерой. Думаю, это случилось потому, что карман создали недавно и топорно.
– Считаешь, что и Марина, и Александр пропали таким образом?
– Многое на это указывает. Оба исчезли прямо из помещений, в квартире Александра висела картина, после снятия которой остался какой-то след.
Макс почесал переносицу и вздохнул:
– Ничуть не легче, шаман. Кофе будешь?
– Нет, – мягко отказался Арсений. – И тебе не советую. Давай отвезу тебя домой, отдохнешь несколько часов. Над такими сложными темами нужно думать на свежую голову.
– Буду благодарен. Но лучше к дому Марины, у меня там машина.
– Вот и ладушки.
– А ты сам потом как? – спохватился Макс, вспомнив, что шаман проживал в Подмосковье. – Тебе далеко добираться.
– У меня в столице есть перекантовочная квартира. Не моя, Заливая, но я могу ей пользоваться в любое время.
– Понял, – кивнул Макс и после небольшой заминки спросил:
– Как Виктор?
– Неплохо, – заулыбался Арсений. – Продолжает путешествие по Латинской Америке, вчера отправился в Гватемалу. Его болезнь не прогрессирует. Есть шансы, что уйдет в ремиссию, а то и вовсе исчезнет.
– Здорово! – искренне обрадовался Макс и снял с вешалки куртку.
Когда он запирал офис, вернулся к интересующей его теме:
– Думаешь, этот иллюзорный карман…
– Карман иллюзий, – поправил шаман. – Называется так, потому что маг заполняет созданное им пространство по своему вкусу. Ну или в зависимости от того, для чего карман предназначался. Если это место силы, то маг может создать подобие оазиса. Если надо убрать врага, а маг не отличается добрым нравом, то… Сам додумай.
– Понял, – вздохнул Макс. – Остается лишь догадываться, что было в голове этой Лилии Черной, чем наполнила карман…
– Если, конечно, она его создала. Как я уже сказал, далеко не всем это удается.
– Темному это под силу, – мрачно обронил Макс. Арсений промолчал, подтвердив догадку.
Они молча вышли во двор. Макс чуть задержался на крыльце, вдыхая морозный воздух. Глядя на темное небо, чернота которого поглотила звезды, он подумал, что темнее всего бывает перед рассветом. Может, на него благостно подействовала поддержка шамана, но чувствовал Макс себя гораздо лучше.
– Спасибо, – вырвалось у него в спину отправившегося к своей махине Арсению.
– Не за что. Это моя работа.
– За все. За поддержку на собрании. Честно, я не знал, в какую пропасть все рухнет.
Шаман оглянулся и тонко улыбнулся:
– Мы, получается, соучастники.
Макс тоже усмехнулся.
Часть дороги они ехали молча, но потом Макс задал вопрос, который мучил его все это время:
– Скажи, только честно, раз уж мы соучастники, с какой целью ты пришел в агентство? Вряд ли от скуки или из-за книг.
Шаман метнул на него короткий взгляд и нехотя ответил:
– Сергей Степанович не желал оставлять тебя одного со всем этим. Люсинда натолкнула тебя на верную мысль и тем самым выполнила за меня часть данного вашему шефу обещания. Мне оставалось лишь подстраховать тебя в случае чего.
– Угу. Я так и думал.
– Ну и… – улыбнулся шаман и замолчал.
– Люсинда?
– И-и… – закрутил головой Арсений, не давая утвердительного ответа. – Впрочем, кто-то же должен был покупать ей шоколадки. Вот этот дом?
– Да, – ответил Макс, и сердце болезненно сжалось, особенно после того, как он увидел освещенные окна квартиры Марины. Ее родные до сих пор не спали.
– Не сейчас, – тихо сказал шаман, тоже выбираясь наружу. – Всему свое время.
– Скажи… – решился Макс на еще один вопрос. – На Марину как-то повлиял тот ритуал?
– Не исключаю, – после долгой паузы ответил Арсений. – Мне пришлось вложить в девочку часть силы, Сергей Степанович передал немного своей, к тому же Марина побывала на границе миров. А ты знаешь, как это может сказаться.
– Да. Но в случае Марины какие могут быть последствия? Когда они проявятся?
– Не знаю. Скажу одно: я не причинял ей вред, никак на нее не влиял, и сердцеедка привязалась не по моей вине. За это можешь быть спокоен.
Шаман вроде произнес все мягко, дружелюбно, но Макс испытал неловкость за свои подозрения.
– Доедешь? – сменил тему Арсений.
– Куда денусь. За рулем не усну. Ты тоже давай аккуратно. Завтра можешь прийти в офис позже.
– Приеду как обычно, – ухмыльнулся шаман. – И остальные, уверен, пожалуют к девяти. Что бы там ни произошло, но они считают себя твоей командой.
Они пожали друг другу руки и разошлись по своим машинам. Макс выехал первым, бросив еще один взгляд на фасад здания. Показалось ему или нет, но в освещенном окне мелькнул силуэт.
Глава 19
– Не разбудил, девочка? – вместо приветствия спросил дядя Паша. И Люсинда, которая уже собиралась выйти из дома, ответила:
– Нет, конечно. Я час назад встала.
– Это хорошо! А я с новостями! – оживленно воскликнул мужчина. – Сядь, если стоишь. Нашел я вашего художника!
– Да ладно… – выдохнула Люсинда, присаживаясь на трюмо. Хоть она и торопилась, но новость действительно оказалась важной.
– Жив, здоров и готов с вами встретиться!
Дядя Паша выдержал небольшую паузу, ожидая восторгов, и Люсинда постаралась его не разочаровать.
– Как вам это удалось?
– У меня ж везде связи! – самодовольно хохотнул дядя Паша. – Адрес запишешь?
– Угу, – ответила Люсинда, торопливо зажимая телефон плечом. Ручка, как назло, все не находилась, ускользала как живая, затаивалась на дне небольшого рюкзака. Но в конце концов Люсинде удалось ее выцепить. Дядя Паша тем временем рассказал, что на художника вышел через знакомых: Сивоволов разыскивал по магазинам и галереям собственную картину.
– Ту самую, – заговорщически понизил голос собеседник. – Я переговорил с Геннадием Андреевичем и немного рассказал о вас. У него какая-то темная история приключилась, связанная с этой работой. Но пусть он сам всем поделится! Вы только на него не давите шибко. Геннадий Андреевич, с одной стороны, напуган. С другой – обрадовался, когда узнал, кто им интересуется. К одиннадцати на Щелковскую успеете?
– Да, – рассеянно ответила Люсинда, пролистывая блокнот в поисках записанного недавно телефона: Макс не только Гере сообщил номер, но и ей. Слушая дядю Пашу, она сравнила цифры и качнула головой: разные. Значит ли это, что заказчице звонил все же не Сивоволов?
Люсинда записала адрес и поблагодарила. Но после прощания вдруг спросила:
– Дядя Паша, помните выставку в галерее «Галатея»? Три года назад?..
В трубке повисла тишина, а затем мужчина ответил преувеличенно бодро:
– Конечно, помню! Выставлялись три моих художника: Славицкий, Чугунов и Калманов. А еще…
Он, оборвав себя, замолчал. У Люсинды от волнения забилось сердце. Она и сама не знала, чего ждала. Может, просто хотела услышать из чужих уст дорогое имя? Люсинда машинально вытащила из-под водолазки цепочку с подвешенным на нее обручальным кольцом и покрутила в пальцах. Этой ночью, вернувшись домой после сложного собрания, она поддалась внезапному наваждению, достала эти два украшения и соединила. Когда-то Слава, узнав историю Люсинды, придумал отмечать ее рождение в другой день – в тот, в который они впервые встретились. А в качестве первого подарка подарил цепочку. «Пусть все будет по-настоящему», – сказал он. Голубые глаза смеялись, на щеках красиво обозначились ямочки. «Это все по-настоящему», – сказал он месяцем раньше, надевая Люсинде на палец обручальное кольцо…
– Помню, еще как помню, – нарушил долгую тишину дядя Паша. – Почему ты спрашиваешь?
– Просто. Вспомнилось. Спасибо вам за новости! Я позже позвоню, расскажу о встрече с художником.
– Буду ждать. Очень любопытно. И это… Приезжай! Мы с Пепкой очень по тебе скучаем.
– Угу, – буркнула Люсинда, потому что горло будто сдавило. Она торопливо спрятала цепочку под одеждой и сунула блокнот и телефон в рюкзак.
На улице Люсинда постояла возле подъезда, словно забыла, в какую сторону идти. Впервые она опаздывала на работу и потому чувствовала себя очень неуютно. Макс хоть и разрешил всем приехать позже, но Люсинде нравилось начинать день по расписанию.
Она заторопилась к метро, выдыхая на морозе пар, но думала вовсе не о разговоре с дядей Пашей. Сердце отстукивало каждый шаг, как в тот день, когда Люсинда устремилась через весь зал к тому, кого так и не забыла за пять лет нахождения в Лондоне…
Три года назад
…В «Галатею» ее направил на переговоры отец. У могущественного Гвоздовского было уже несколько подопечных фондов, но количество желающих попасть под его финансирование только росло. Люсинда в искренность отца не верила. Да, стараниями фондов больных детишек отправляли на лечение в хорошие центры или за границу, хосписы получали все необходимое, региональные школы на средства олигарха закупали компьютеры. Но за благотворительностью отца Люсинде виделась не добродетель, а показушность. От посещений госпиталей и тем более хосписов он себя избавил, просто пересылал, куда нужно, деньги. Зачем это делал Гвоздовский, который плевал на чужое мнение, Люсинда тоже не понимала. Отец не метил в политику, а значит, не бился за голоса избирателей. Набожностью тоже не отличался, поэтому вряд ли вымаливал себе место в раю. Люсинда подозревала, что дело было в сложных финансовых схемах. Но Гвоздовский и тут удивил – от налоговой он своих доходов не скрывал.
В то утро Люсинда должна была встретиться в «Галатее» с владельцами трех галерей и директором фонда, созданног