Макс вздохнул и снова набрал Люсинду. Тишина. Не раздавалось даже гудков.
– Картина, эта чертова картина… – пробормотал он.
– Поехали! – внезапно скомандовал Арсений. В обычно вкрадчиво-мягком голосе шамана на этот раз прозвучали жесткие нотки, плохо маскирующие тревогу.
– Куда? – недоуменно спросил Макс.
– Вначале в офис. Туда ближе, – загадочно обронил Арсений и развернулся к стоянке.
– И оставим Люсинду здесь? – возмутился Макс шаману в спину.
– Здесь мы ей не поможем. Надо по-другому.
Макс скомкано попрощался с родителями Марины, пообещав оставаться на связи, обменялся взглядами с Наташей и бросился догонять коллегу.
– Говори! – нервно приказал он Арсению, когда вырулил со стоянки на дорогу.
– Подозреваю, что входов в карман было три: в квартире Виктории, в медицинском центре и в мастерской художника. В палату Марины нам не дали пройти, несмотря на все наши попытки. Да даже если бы и разрешили, вряд ли мы смогли бы поработать. Не знаю, как Люсинда умудрилась обхитрить персонал… – покачал головой Арсений и тихо добавил:
– Отчаянная девица.
– Считаешь, она пропала в кармане? – прямо спросил Макс, срываясь на включившийся зеленый свет с такой скоростью, будто был не за рулем неновой «Тойоты», а своего байка.
– Почти уверен. В палате осталась картина и, возможно, пока еще открытый вход, но нам даже не дали осмотреться, – процедил Арсений. Изменения в его тоне были такими разительными, что Макс невольно задумался, как много значит для шамана Люсинда.
– Поэтому остаются квартира Виктории и мастерская, где сохранились небольшие следы. Эти отпечатки нужны, чтобы выбрать верное направление, – пояснил Арсений, вытягивая шею и всматриваясь в образовавшуюся впереди небольшую пробку. – Нельзя открывать карман с нуля, потому что новый не пересечется с нужным. Да нам и достаточно только входа! В мастерской художника у меня больше возможностей спокойно поработать. В квартире же заказчицы огонь, например, не разожжешь.
Макс невольно улыбнулся и словам Арсения, и воспоминаниям, когда однажды увидел шамана в деле: тот ходил вокруг могилы и смешно потрясал бусами. Пожалуй, стоит уберечь и так находящуюся на нервах из-за пропажи мужа беременную Викторию от подобных зрелищ.
– Вся беда в том, что я не обладаю большой силой. Я это уже упоминал, – сокрушенно вздохнул Арсений. – Уповаю только на то, что мне нужно создать не целый карман, а вход в уже готовый. В офисе у меня есть кое-что для разных ритуалов. Надеюсь, найдется нужное, потому что ехать ко мне домой – терять время. Я живу в одной стороне, мастерская находится в противоположной.
– Понял, – кивнул Макс. Пробка рассосалась, и он наконец-то снова смог прибавить скорость. До офисного здания они домчали уже без задержек: хоть тут судьба им благоволила.
Едва они вошли в помещение, как следом с шумом ворвались Гера с Лидой.
– О, вы уже тут! – обрадовалась девушка, расстегивая на ходу модную теплую курточку. – Как успехи?
– Не столько успехи, сколько потери, – мрачно обронил Макс. Лида застыла с полувытащенной из рукава рукой, а Арсений, не обращая ни на кого внимания, открыл шкаф, в котором Марина хранила папки, и принялся доставать с нижней полки мешочки с какими-то травами и пачки ароматических палочек. Макс даже не знал, что шаман устроил в шкафу свой «арсенал», и сейчас мысленно поблагодарил коллегу за предусмотрительность.
– Что случилось? – обеспокоился Гера, с шумом выкатил из-за стойки стул и усадил на него Лиду.
Пока Арсений задумчиво рассматривал разложенные на стойке бусы, нюхал из разных пачек ароматические палочки и с тихим бормотанием совал нос в каждый мешочек, Макс кратко обрисовал ситуацию, включая случившееся в центре и разговор в машине.
– Ясно, – серьезно кивнула Лида и наконец-то избавилась от куртки. – У нас новостей мало. Художник только подтвердил наши догадки и добавил несколько деталей.
Шаман нырнул под стойку и зашуршал там как мышь. Затем вытащил бумажный пакет и принялся складывать в него все нужное для ритуала. Лида покосилась на него, но никак не прокомментировала.
– Три года назад или чуть раньше Сивоволов познакомился с красивой молодой женщиной, которая представилась Лилией, – начала она рассказ. – У них закрутился страстный роман. Сивоволов, конечно, был счастлив, что на него обратила внимание такая яркая женщина. Он был одинок, жил до какого-то времени с мамой, но пять лет назад старушка умерла. В общем, типичный холостяк, мало приспособленный к жизни. Работал в магазине стройматериалов, в свободное время малевал свои пейзажи…
Лида закашлялась и похлопала себя по груди.
– Извините, поперхнулась. Так вот, Лилия не только увлеклась художником, но и проявила интерес к его работам.
– Ты про гадалку рассказать не забудь! – вмешался Гера, стоявший за стулом, как верный страж. Лида только дернула плечом.
– Лилия сказала Сивоволову, что поможет найти покупателей. Но предложила на каждую картину сделать заговор на успех. Сивоволов от счастья себя не помнил и был готов выполнить любой каприз любимой. Лилия привезла откуда-то пожилую женщину, которая, со слов художника, «благословила» каждую работу.
– То есть прокляла, – хмыкнул Макс.
– Именно. Картины были выстроены в доме у стены, и эта женщина, которую привезла Лилия, ходила вдоль ряда, бормотала и обмахивала пейзажи тлеющим пучком травы. Это я пересказываю слова Сивоволова. Наверняка работа была проделана более глубокая. В общем, вы поняли. Картины стараниями Лилия продались, Сивоволов стал популярным, о нем даже написали в местной газете.
– Ту самую статью, которую я нашел, – напомнил, поиграв бровями, Гера.
– Да. Но на этой волне успеха отношения между художником и Лилией стали портиться. Она все чаще куда-то уезжала, не брала трубку. Когда Сиволовов предъявлял ей претензии, как-то отговаривалась. А потом в поселке начались эти смерти, которые поначалу подозрений не вызывали. Вначале умер от инфаркта один молодой мужчина. Работа у него была стрессовая, мало ли. Потом инфаркт приключился у другого, третьего… Сивоволов, к своему ужасу, понял, что умерли мужчины в тех домах, в которых находились его картины.
– Мы это с Лидой выяснили раньше, – вставил пять копеек Гера.
– Сивоволов о своих подозрениях Лилии ничего не сказал, решил вначале выяснить, кто она такая. Нашел телефон женщины, которая проделала с картинами манипуляции, хорошо ей заплатил и узнал, что Лилия уже не в первый раз пользуется ее услугами.
– Я же говорил, что эта Черная – слабачка! – воскликнул Гера. Макс только кивнул, Лида же, обычно выказывающая раздражение, когда ее перебивали, погладила жениха по руке.
– Сивоволов пришел в ужас. Что он мог поделать, если гадалка наотрез отказалась снимать наведенную ею порчу, а в полицию с таким делом не обратишься? Сама Лилия пропала. Тогда художник всеми правдами и неправдами стал возвращать картины. Собрал почти все, кроме одной. По слухам, ту увезли в столичную галерею. Сивоволов поехал и узнал, что репродукцию продали в другой город. Он съездил и туда, задержался на несколько дней. Но узнал, что речь шла о работе другого художника. В это время в его доме и случился пожар, в котором картины сгорели.
Лида слегка потянулась, будто у нее затекла спина, и продолжила:
– Конечно, это был еще тот шок – вернуться и увидеть пепелище. А о своей якобы смерти Сивоволов узнал от бомжа Василия, который заночевал в мастерской. Василий, встретив художника, заорал благим матом: решил, что видит призрака. Так Сивоволов и понял, что в сгоревшем доме нашли чьи-то останки. Поскольку он жил один, все решили, что погиб хозяин дома. В тот момент Сивоволов не придумал ничего лучшего, как сбежать. Жилья нет, его самого якобы похоронили, а по поселку уже поползли слухи, что картины приносят несчастья. Возможно, по этой причине кто-то и устроил поджог.
– Точно, говорю вам! – воскликнул Гера, которому, видимо, больше нравилась криминальная версия случившегося.
– Сивоволов в тот же вечер уехал в столицу и затаился. Деньги у него были: он на себя много не тратил, любил откладывать на книжку, с которой не расставался. Бомж если и проболтался потом про «призрака», то вряд ли кто ему поверил. К тому же Василий вскоре умер, отравившись паленой водкой. А Сивоволов колесил по разным городам, где-то задерживался подольше, где-то оказывался проездом. Работал, берясь за любой труд, смог сделать себе новые документы. У него теперь другие имя и фамилия, которые он нам не захотел открывать.
– Да это понятно, – поддержал Гера. – Мужик из-за всей этой истории струхнул! Боится и народной мести, и появления Лилии.
– Но несколько месяцев спустя после своей «смерти» Сивоволов все же отважился съездить на местную ярмарку. Надеялся отыскать там свою единственную уцелевшую картину. Ему повезло в том, что его не узнали, но репродукцию так и не нашел. Тогда он, видимо, и попал случайно в кадр с Люсиндой.
– Как мы уже узнали от Люси, Виктории звонил не Сивоволов, – сказал Макс. И Лида подтвердила:
– Да. Он до сих пор не знает, где картина. Мы с Герой упомянули, что репродукцию недавно приобрела одна семья, но посвящать в детали дела, конечно, не стали. Сивоволов разволновался и очень просил картину сжечь.
– Вы не спросили, он ли дорисовал силуэт на аллее?
– А как же, бро! – хмыкнул Гера. – Не он.
– Ясно, – сказал Макс и почесал переносицу. – Кто сгорел в доме, мы не знаем. Может, бомж, который, как и Василий, воспользовался отсутствием хозяина, может… сама Лилия?
– Экспертизы не было, – качнула головой Лида. – Художник и художник, тем более что он сам не заявился живой и невредимый в администрацию поселка или полицию. Но я уверена, что Лилия, она же сердцеедка, мертва. Это я увидела по картам, а Люсинда подтвердила. Так что не исключено, что это она и погибла при пожаре. Мало ли, вернулась к «любимому», заночевала в доме… Вестей об этой женщине с тех самых пор нет. Мы с Герой перерыли все, что могли.