— Тебе не надо здесь прохаживаться, парень, — мирно сказал он. — Айсе от этого будет плохо. Ты ведь не хочешь такого для Айсе?
— Что за Айсе? — удивился Тимошка.
— Это её имя, данное при рождении, парень. А Ксюша просто данное при крещении.
— Ты кто такой будешь, что позволяешь так со мной говорить?
— Я слуга и охранитель моей госпожи. Мы одного с ней рода. Меня обязали её охранять. Прошу тебя не приставать к ней. Она княжеского рода.
— Я, может, царского, — усмехнулся Тимошка. — То она тебя просила так сказать мне или ты сам придумал?
— Сам, — честно признался парень. — Меня зовут Таган. Наш род ещё в сейчас кочует в верховьях Енисея. Далеко на полдень. Очень далеко.
— Как же вы оказались в этих местах?
— Её мать, Енгаль, снасильничал атаман проклятого Ермака. И за это её выгнали из рода. Пришлось укрыться на полночи в стойбище, где её никто бы не нашёл. Там и родилась Айсе. Уже потом, бабка Айсе послала меня, маленького мальчика, к Айсе прислуживать и охранять. Для этого меня оскопили. Вот и вся история, Тима.
— А купец Талдыкин? Как она у него оказалась?
— Купил за водку и бусы с ножом. Очень просто. Но он хорошо к нам относится.
Тимошка после этого разговора долго раздумывал над словами скопца. Вот почему ему показалось его лицо странным. Влияние оскопления.
Ещё через несколько дней он встретил Ксюшу и окликнул её:
— Эй, Ксюша! Можно с тобой познакомиться?
— Ты уже узнал моё имя? Таган тебе сказал? Вот негодник! Я его накажу. Что тебе надо? Смотри, мой хозяин строг и тебе будет худо от него.
— Мне всё равно, — браво ответил Тимошка. — Меня зовут Тимофей. Просто Тимошка.
— Я уже знаю. Таган сказал. Ты чего хочешь от меня? — глаза её играли. Понимала глупость вопроса и продолжала пустой разговор. — Осип очень строг и может меня наказать. Или тебе Таган ничего об этом не говорил? А надо бы! — улыбалась Ксюша и ямки на щеках приводили Тимошку в восторг.
— Ты ведь рабыня, или я ошибаюсь?
— Рабыня. Только я не чувствую этого. Осип обещал выдать меня замуж за хорошего богатого человека. Ищет. А ты богат? Что хорош, то я и так вижу. А как с богатством? Без денег трудно быть довольной, — продолжала играть глазами девушка. — К тебе это тоже относится. Деньги есть у тебя?
— Ты всё меряешь деньгами? — удивился Тимошка. — А деньги и у меня есть. Не такие большие, как у твоего хозяина, но есть. А любовь как тебе?
— Очень хорошо! — глаза засияли. — Только без денег она засыпает скоро. Ясно?
Уже легла зима. Снег высился сугробами и часто приходилось пробираться чуть ли не по пояс в этом самом снегу. И морозы приближались к свирепости.
А Тимошка постоянно выходил на свой пост и прохаживался вблизи дома купца Талдыкина. Ждал встречи и, как правило, она случалась. Айсе-Ксюша почти всегда тоже выходила с Таганом и шла прогуляться. Тимошка пристраивался сзади, потом шёл рядом, а Таган с недовольным видом шагал позади.
— Какой ты настырный, Тимка! — блестела девушка глазами, чуть прикрытыми часто инеем. — Этак тебя скоро побьют. Осип и так косо на меня поглядывает.
— А тебя он не побьёт? — с беспокойством спросил Тимоша, радуясь, что с девушкой так легко заводить разговор.
— Нет, не побьёт. Он меня никогда не бьёт. А ты чем живёшь, что только и делаешь, что поджидаешь меня? Или у тебя деньги имеются?
— Есть маленько, — признался Тимошка. — Вот думаю, как добыть больше. Ты ведь привыкла к хорошей жизни. Значит, надо стараться и мне.
— Ты это о чем, Тимка? — улыбалась она, прекрасно понимая, что он имеет в виду.
— Хочу избавить твоего Осипа от поиска для тебя достойного жениха. Или для тебя так просто, баловство? — И Тимошка тоже со смешинками в глазах, смотрел в лицо девушки, порозовевшее на морозе.
— Прямо так и ответить тебе!? — вскинулась Ксения. — Ишь чего захотел?
— Ты совсем не похожа на наших девок, Ксюша. Потому и спросил. Прямо.
— Так уж и прямо? — смеялась задорным смехом девушка. — Вовсе не прямо, Тима! — кокетливо смеялась, играла глазами, обязательно зная, как это действует на мужиков.
— Тогда можно и ещё прямее, Айсе. Я хочу посетить ваш дом и просить у Осипа твоей руки, а тебя твоего сердца.
— Ого! — воскликнула Айсе уже серьёзно и вдруг замолчала. Тимошка заметил, как она изменилась лицом. Услышал тихий голос: — Ты предлагаешь мне брак?
— А что с того? Ты так крепко засела у меня в сердце, что я только об том и думаю! А что может сказать на это твой Осип? Он ведь знает, что мы свиданничаем.
— Знает и молчит. А ты серьёзно говоришь?
— Я никогда не говорил так серьёзно, Айсе. Ты же такая девушка! — Слова ему не удалось подобрать, и он в замешательстве замолчал.
— Так я уже старуха, мой Тимка! — Это она тоже сказала очень серьёзно, а глаза не излучали смеха.
— Ну и сказала! Ты ещё так молода, что тебе можно дать не больше пятнадцати.
— Ой, ой! Пятнадцать! Хочешь, скажу правду?
— Только правду и хочу знать, моя любовь Айсе, — тоже без весёлости ответил Тимошка. — Мы теперь будем говорить друг другу только правду. Согласна?
— Чистой правды трудно добиться, Тима, — серьёзно ответила девушка. — Но тебе скажу. Мне скоро двадцать два будет. Что скажешь на такое?
— Скажу, что это просто здорово! Мне тоже идёт столько же, как тебе. Всё очень хорошо. Я человек немного взбалмошный, и мне нужна рассудительная с опытом жена. Как ты, и больше мне нечего тебе сказать.
Оба рассмеялись. На Тагана они не обращали внимания, и тот понурившись, плелся позади, глядя себе под ноги. А влюблённые безудержно хохотали, на редких прохожих внимания не обращали, а те с осуждением провожали их глазами. По-видимому сильно завидовали. Однако молодым людям не было дела до таких мелочей.
— С чего бы так смеяться? — спросила Айсе, немного успокоившись. — Ты чего смеялся, Тимошка?
— Ты начала. За тобой и я засмеялся, — хохотнул Тимка.
— Врёшь ты все. Это я за тобой засмеялась.
— Да ладно тебе. Вон люди с нас посмеиваются. Пошли отсюда! — И Тимошка за руку потащил Ксюшу дальше, подмигнув мужику с лопатой.
— А где мой Таган? — оглянулась Айсе в недоумении.
— Наверное, он решил, что не стоит нам мешать. Так даже лучше, не так ли?
— Ага! — блеснула она глазами, а Тимофей как-то сразу посерьёзнел. Помолчал немного и спросил, схватив её лицо ладонями, сняв рукавицы:
— Выйдешь за меня? Или не можешь расстаться со своим Осипом?
— А как мы сможем жить? — тоже серьёзно спросила Ксюша. — Ты-то где живёшь?
— У меня изба есть. На берегу Мангазейки. Она, правда, запущена, но привести в порядок можно. И деньги у меня пока имеются.
— И можно глянуть на твою избу? — лукаво спросила она.
— А чего ж нет, хоть сейчас! — он с волнением смотрел в раскрасневшееся на морозе лицо Ксюши. — Не побоишься?
— Ты что, такой страшный бываешь? Я женщина смелая, учти…
— Тогда поспешим. — Тимошка торопливо поплёлся к речке, закованной в лёд.
Через пять минут он указал на избу, До неё оказалось не больше двадцати шагов. Следы Тимошки указывали на подснежную тропу.
— Ты такой лентяй, что даже снег не смог расчистить? А лопата у тебя есть?
— Найдём, — неуверенно ответил Тимошка. — Заходим?
— Показывай свою берлогу, — согласилась Ксюша и осторожно пошла следом за Тимошкой, старавшегося идти по старым следам.
— Да, будущий супруг, — оглядела Ксюша помещение избы. — Даже печка не топлена! Холодина страшная! Ну-ка неси дрова, лежебока! Или заморозить меня надумал?
Они шутливо переругивались, Айсе посмеивалась над хозяином, а тот спешил исполнить все желания женщины, чтобы побыстрее приступить к главной цели его желаний. Ксюша всё прекрасно понимала и не возражала. Это даже удивило Тимку.
Потом подумал, что она наверняка опытная в таком деле девка, и обмануть её пытаться бесполезно. Однако она не позволила сразу овладеть собой. Строго заявила, насмешливо сощурив глаза:
— Не спеши, мой Тимка. Ещё очень холодно в этом сарае.
— У меня имеется знатная полость. Выделанная отменно. Не замёрзнешь.
— Чего-нибудь горячего выпить. Есть?
— Нет ничего, моя милая, — натянуто улыбнулся он. — Я ведь не думал, что ты можешь посетить мою избу. Уж прости дурака. Следующий раз буду умней.
— Надеешься на повтор? Не очень-то рассчитывай, — и озорно засмеялась странным смешком. Этот смешок показал Тимошке, какая она загадочная и опытная женщина. И желание обладать ею прыгнуло в нем на огромную высоту.
Он сгрёб её в охапку и страстно стал целовать её лицо. Затем нашёл губы и приник к ним страстным горячим поцелуем. И всё же сумел заметить, как она расслабляется в его объятиях, словно тает от тепла и жара его страсти.
Они что-то бормотали друг другу и скоро оказались на топчане под тяжёлой полостью. Их близость была бурной и прекрасной. И лишь отдохнув, Тимошка спросил, излишне скромно:
— Нагрелась? А я предупреждал, что будет даже жарко.
— Не хвастайся. У тебя много было женщин?
— Ты третья. К тому же самая лучшая. А с первой, я почти ничего не смогу рассказать. Всё произошло как в тумане.
— А вторая? — пытливо глядела она в его глаза,
— Если так охота узнать, то то была Агафья, поповская дочка. Ты её можешь помнить. Жила в остроге при церкви Троицы. Около двух месяцев, как уехали на оленях. Вспомнила?
— Да. Такая белобрысая и невысокая. Пухленькая немного. И долго ты с ней был? Хороша была в постели?
— С тобой не сравниться ей никогда, но для меня была чудом. У меня опыта маловато. Не то, что у тебя. Многих ублажала?
— Бывало. Я ведь до девяти лет в стойбище жила. Тогда мать умерла от родов. Тогда меня и купил Осип. После я отдалась ему. А у него племянник есть. С ним тоже пришлось. Ну и дальше бывали мужики. Но кроме племянника все оказались стариками. А племянник просто слюнявый мальчишка. Противно вспомнить.
Тимошке было неприятно слушать её исповедь. Настроение упало и больше желания у него не возникло. Ксюша легко догадалась о причине и серьёзно заметила: