— Тимошка, откуда у тебя золото? Раньше ты никогда о нем не говорил, — Таган испытующе глядел на товарища.
— Об этом никто не знал до сегодняшнего дня. Даже Настя, которая хранила его.
— Как это? Почему?
— Это её мать Айсе, оказывается, несколько месяцев собирала в ручье золотой песок и прятала. А Настя подсмотрела и после смерти забрала его. Вот теперь показала. Зато можно купить много хорошего на этот песочек.
— Чудно всё это, — в задумчивости проговорил Таган. — Завтра я должен поговорить с тем человеком, что знает немного наш язык. О чем узнавать лучше всего?
— Где русские поселения? Это главное. Остальное никто не знает. Хочу побыстрее попасть к своим, русским. А это далеко на заходе. Сколько туда ехать, в какую сторону, по каким дорогам? Мы тут ничего не знаем, и с нами легко может случиться всякое. И самое худшее.
— А что самое худшее? — как-то странно спросил Таган.
— Смерть иди рабство. А что хуже, сам выбирай. И всё равно тебе легче. А у меня дочка. И мне будет смертельно плохо, если по моей вине что-то худое с нею случится. Тогда для меня лучше смерть, если я не смогу ей помочь.
Таган молча кивнул. Так же молча устроился на полу спать. Настя тоже поспешила и один Тимофей долго не мог заснуть. Всё время думы отвлекали его. Ещё Таган как-то чудно смотрел. Может, что задумал? Золото! — вдруг мелькнуло в голове.
Усталость всё равно сморила и его и он заснул.
Два дня они провели в том селении. Купец выполнил свои обещания и доставил им провианта три пуда. Окончились их голодные дни, и они смело могли продолжить путешествие. От местного человека, что знал язык Айсе, узнали лучший путь на заход и теперь лишь дожидались попутчиков. Туда же собирался караван лодок с товарами. Путь рассчитывался на две недели, и это сильно радовало наших путников.
Где-то после реки Абакана они остановились в селении племени телеутов. С ними ночевали и другие купцы. Их большие лодки стояли уже у берега, когда причалили наши путники.
— Что, Таган, ты нашёл знающих ваш язык? С кем вёл разговор? — Тимофей с любопытством мельком взглянул на товарища.
— Точно! Пытался выяснить дальнейший путь. Они идут далеко. Я таких названий никогда не слышал. Запомнил лишь речку Бию. Но там они пересядут на коней, а грузы повезут на верблюдах. Их я изредка видел и у нас в Мангазее. Бухарцы караванами приходили однажды летом. Страшные животные. Да им у нас плохо было.
— Меня страх забирает, когда вспоминаю, куда мы забрались. Не надо было сюда переться. Про нас там уже все забыли, и вполне можно бы вернуться. Да что теперь слезы лить? Всё прошло, и возврата нет! — В голосе Тимофея слышалось отчаяние и безвыходность положения, — Может, вернёмся, а? По течению легче будет идти.
— Ну…я не знаю, Тимошка, — неуверенно ответил Таган. — Я бы не осмелился.
— Так и будем двигаться в неизвестность!? А что нас там ждёт? Земли незнакомые, народы чужие. Сможем ли мы прижиться там? Боюсь за Настю.
От каравана не стали отставать и продолжали двигаться со всеми. И почти две недели спустя пристали к посёлку из юрт и незнакомых людей. Они с подозрением разглядывали Тимофея и Настю, это сильно беспокоило Тимошку. Все наняли коней и верблюдов, а Таган узнал дальнейший путь каравана. Он шёл всего день или два до реки Бия. Там опять лодками по течению Оби. Дальше Таган ничего не узнал.
— Вот это да! — воскликнул Тимофей с удивлением. — Значит, опять будем на Оби! Стоило столько трудностей и мук терпеть, чтобы вновь оказаться на той же реке!
— Так тысячи вёрст на полдень будет, — возразил Таган. — А дальше не узнал.
Уже надвигалась зима, когда лодки пристали к берегу и какие-то вооружённые кочевники схватили наших путешественников и с силой затолкали в свои лодки. Со связанными руками их повезли дальше на полночь. Обь ещё не полностью покрылась льдом. И что теперь ждало пленников — никто из них не знал.
А на следующий день исчез Таган. И всё попытки узнать о нём хоть что-то не увенчались успехом. Понимали, что стали пленниками, и участь Тимофея и Насти оказалась плачевной. Где их остановка, они не знали, и их никто не понимал.
Глава 13
Оглушённые рабством и полным отчаянием, Тимофей с Настей уже второй месяц тащились в неизвестность. То по рекам, где Тимофей до одури грёб тяжёлым веслом, то на верблюдах. Чуть полегче, но тоже приходилось бегать вдоль каравана, выполняя разную работу.
Настя тоже не сидела, сложа ручки. Хоть и была очень молодой, но хозяева не давали и ей сидеть без дела. Готовила еду, собирала топливо, а это было делом не таким простым, как вдоль сибирских рек. Здесь были голые степи и с непривычки наши путешественники вовсе затосковали в безбрежных просторах Азии.
А в большом кыргызском посёлке у слияния Оби с Иртышем, куда добрались лишь в конце марта, Тимофей узнал, что выдал их Таган. За обещание освободить его и отпустить на всё четыре стороны.
— Кто бы мог подумать! — сокрушался Тимошка, жалуясь Насте в те редкие минуты, когда удавалось повидаться. — Вот сука! Сколько лет жили бок о бок, и ели из одной миски — и на тебе! Нет, ему так просто не избежать божьей кары, сволота!
— Да, тятя, — соглашалась Настя. — Такого никак нельзя было ожидать от Тагана. А знаешь, тятя, меня уже никто Настей не называет. Здесь больше вторым именем. И ты мог бы хоть иногда называть меня Минбелика. Или просто Мина или Бика. А?
— Ну и придумала! — возмутился отец. — Может, ещё каким собачьим или конским именем тебя называть? Хотя… Я подумаю…
— Зато хоть как-то напоминает что-то русское. Окончание, например.
— Ладно тебе! Мне пора, а то нагайкой получу по спине. И так весь исполосован за строптивость. Смотри, хоть ты живи поспокойнее, моя девочка.
— Ты, тятя, лучше о себе беспокойся. У меня и так намного лучше, чем у тебя.
— Ну и слава Богу, милая моя! Ты хоть знаешь, куда мы двигаемся?
— Нет времени узнавать. Да и что могу, если мало ещё слов знаю. К чему это нам? Обойдёмся и так. Хоть холода заканчиваются и то благо. А знаешь, что я вчера услышала? Не догадаешься!
Тимошка вопросительно глянул на дочь, торопясь уйти. И та тоже поспешила:
— Русские слова услышала! Ругался кто-то по-русски. Но я не всё поняла. Иди уж, грозятся. Потом доскажу.
Заявление Насти сильно взволновала Тимофея. Откуда тут русский? Хорошо бы узнать. Да как, если столько работы, что в гору некогда взглянуть.
Лишь через пару дней он опять встретил дочь на привале, и они смогли чуток поговорить. И Тимофей тут же спросил о русском:
— Ты его видела? Может, слышала?
— И видела и слышала, тятенька! Только он на русского не похож. Так что ты и признаешь его за русского.
— Что-нибудь узнала о нем? Откуда тут взялся?
— Очень мало узнала. Лишь то, что он верит в Аллаха. Видела, как он молится. И занимается какими-то делами. Не раб. Вроде малого начальника.
— Надо с ним поговорить. Постарайся уж, милая моя Бика. Ну и смешное имя!
— А мне нравится. Не то, что Минбелика! Придумала мама! Ладно, тятя, как увижу того человека, так сразу и спрошу его. Только он не русский. Это точно.
Лишь через неделю Насте удалось опять увидеть того мужчину и затеять разговор. Он сильно удивился, повернулся к Насте и с любопытством разглядывал девчонку.
— Господин, вы знаете русский язык. А мы никакой больше не знаем. Нам так от этого плохо! Помогите нам, прошу вас!
— То ты не одна? Кто ещё тут имеется из русских?
— Мой тятя, господин. Он с караваном работает. Раб. Нас обманом захватили, и теперь мы ничего не знаем. А вы не похожи на русского, господин.
— У меня отец русский, а мать местная. То есть не из здешних мест. Мы у Каспия живём. Море такое далеко. Торгуем. Этот караван частично и нам принадлежит. А ты у кого рабыней будешь?
— У Агаджи, господин. А кто он, я так и не узнала. И что с нами будет, тоже я не могу знать. Вы знаете такого господина?
— Конечно! У него тут четырнадцать верблюдов с грузами. Богатый калмык! А твой тятя тоже у него?
— Да, господин. Нас продал за свою свободу наш лучший друг. У нас было немного золотого песка, мы собирались как-то добраться до Руси с его помощью. И вот оказались в рабстве. Вы можете нам помочь, господин?
— Сложное дело. Но я подумаю. Поговорю с Агаджи. Может, что и получится.
На этом их разговор закончился. Помощник Агаджи даже шлёпнул Настю пониже спины, и та помчалась выполнять свою работу. Повторяла шёпотом имя этого человека: Бабуш, Бабуш. И подумала: «Интересно, как имя его отца? Или он тоже поменял на местное? Надо спросить. Значит, он теперь купец. Большой человек! Надо с ним подружиться. Вдруг поможет чем!»
Ей не терпелось поделиться новостью с отцом, но тот был сильно занят, а отвлекать его было опасно. И Настя терпеливо ждала удобного случая. А он наступил дня через два.
— Тятечка! — окликнула она отца. — Я уже говорила с ним! Его зовут Бабуш! И он водит знакомство с нашим хозяином Агаджи. Обещал поговорить с ним о нас.
— Это уже хорошо, дочка! Куда мы идём, узнала?
— Он сказал, да я подзабыла название. Какое-то море. В него река впадает, и в этом месте его посёлок. А сколько до него времени идти — не узнала. Но очень и очень далеко.
Они ещё хотели о многом поговорить, но Тимофей получил кнутом по спине, и Настя убежала, боясь смотреть, как бьют её отца. Страх и злость мешались в её голове, однако жить надо и никуда от этого не денешься.
А через неделю, примерно, Насте опять удалось перекинуться словом с Бабушем.
Под конец тот сказал как-то странно:
— Если хотите, готов купить вас у Агаджи. Будете моими рабами. Обещаю лучшее обхождение. Скажи отцу. Здесь вы стоите недорого. А дальше ваша цена повысится раза в три, а то и больше, — и он усмехнулся. Насте это не понравилось. Но она с надеждой всё время думала о его словах и всё ждала случая обговорить это с отцом. Тоже было трудное дело и приходилось ждать.