Если бы магия святош была на это способна, они все были бы вечно юными, но нет, они тоже стареют. Неужели это я как-то умудрилась заколдовать его?
— Добрый вечер, Алисия, — произнёс Александр, по-прежнему не глядя на меня.
Сердце пропустило удар.
— Как ты узнал? — заговорила я, но голос безбожно дрожал. Я откашлялась и начала снова. — Как ты узнал, что это я?
— Кто ещё мог ко мне прийти? — устало откликнулся Александр. И, будто в ответ на моё удивление, добавил. — В платье.
Я невольно посмотрела на подол — длинный, многослойный, шуршащий. Ну да. Конечно.
— Неужели не нашлось ни одной девицы, желающей тебя спасти? — попыталась поддеть я.
— В военном лагере? — Александр по-прежнему смотрел в окно и это безумно злило. — Конечно, нет. Солдаты терпят рядом с собой только гулящих девиц да ведьм.
— Интересно, к какой категории меня причисляешь ты? — фыркнула я, всё-таки отлипая от стены и проходя к креслу у камина.
— В трактате о ведьмах это одно и то же, — отозвался Александр.
Повисла тишина. Я ждала, когда он обернётся, но он продолжал смотреть в окно — не напряжённо, а равнодушно. Словно ему всё равно, куда глядеть, лишь бы не на меня.
Думаю, если бы я не выдержала — встала и ушла, ничего бы не изменилось. Может, он даже не заметил бы.
Я прикусила губу.
— Арман писал, что принёс тебя домой, — медленно произнесла я, чтобы хоть что-то сказать.
— Да, — откликнулся Александр после паузы. — Иначе меня бы здесь не было.
Я нахмурилась. И, подавшись вперёд, гипнотизируя его макушку, спросила:
— Раз уж мы об этом — зачем ты здесь?
Снова пауза. Я терзала губы, нервно потрескивал огонь в камине.
— Спроси своего брата, — наконец, откликнулся Александр, прислоняясь к косяку. — Возможно, он скажет, что ему был нужен заложник, чтобы захватить Хотфолду.
— Правда? — мой голос снова дрогнул. — А что скажешь ты, когда я спрошу: как получилось, что ты угодил в плен?
Александр тихо усмехнулся.
— А вы ожидали, что мы сдадимся без боя?
Мы? Он и святоши?
Я скрестила пальцы в «замок».
— Александр, давай честно. Не как в прошлый раз. Тебя отправили клирики убить меня? Снова?
По-прежнему глядя в окно, он покачал головой.
— Увы, нет.
И снова тишина.
Я не выдержала. Встала и, шурша юбками, подошла к окну.
— Александр?
Он не пошевелился.
Моя рука отчаянно дрожала, когда я потянулась к нему. Сначала к плечу, потом — к щеке. И наконец-то, повернув его голову, увидела взгляд. Он заставил меня отшатнуться: пустой, стеклянный, как у мертвеца.
Александр снова повернулся к окну. А я вскипела: да как он может! После всего… после всего!
Пощёчина вышла неуклюжая, но явно неожиданная — он вздрогнул и наконец-то посмотрел на меня с каким-то странным выражением. А я яростно закричала:
— Это ты! Ты меня предал! Ты и твои «братья»! Вы хотели, чтобы я годами гнила в той темнице, в этом чёртовом дворце вашей проклятой инквизиции. Типа очищалась, да?! А я тебе поверила! Я думала, я тебе жизнь спасаю! А ты меня предал!
Тихий удивлённый голос легко перебил мою гневную тираду:
— О чём ты?
Я замерла.
— О… о ч-ч-чём?! О, ну, наверное, о том, как ты со своими «братьями» выработали гениальный план, чтобы наконец-то взять меня с потрохами! Кто у вас такой умный всё это придумал? Отправить тебя в темницу вроде как умирающего, пустить слух, послать Люциана в гробницы…
Я говорила и говорила, а его взгляд от недоверчивого становился изумлённым.
— Алисия, я не понимаю, о чём ты говоришь.
Я влепила ему вторую пощёчину.
— Ну конечно, не понимаешь! Что ты ещё можешь сказать?! «Ведьма», «тебя забирает тьма», — передразнила я.
— Забрала, — тихо поправил Александр. — Теперь тебе ничто не поможет.
— Хор-р-рошее оправдание, чтобы меня убить! — взъярилась я. — Чудесное! А хочешь… Хочешь попробовать?!
И, не глядя больше на него, вылетела из комнаты.
Конечно, за дверью стоял стражник. Наверняка подслушивал, ну да ладно. Дрожащими руками, я вытащила из ножен у него на поясе меч (сетуя, что не догадалась послать духов) и кинулась обратно.
Александр по-прежнему сидел у окна, но для разнообразия смотрел в мою сторону.
Я кинула ему меч — он нервно зазвенел, упав на пол.
— Ну! Бери! Можешь попробовать меня убить. Давай! Ты же хочешь?! — всё больше распаляясь, прокричала я.
Александр моргнул. Перевёл взгляд на клинок. На меня.
— Мне казалось, раньше ты заставляла молиться.
Я опешила сначала, потом вспомнила, о чём он. Этот… король связанный. «Credo» и всё такое прочее.
Слышал, значит, уже.
Я махнула духам и случайно зацепилась взглядом за его губы. Сейчас сжатые в тонкую линию, они тогда… ночью… были такими… сладкими… заставляли меня…
Перед Александром упала та самая синяя книжица с молитвами.
О Господи, что же я творю!
Подняв книгу, Александр равнодушно пролистал её и протянул мне.
— Не нужно. Я прекрасно знаю молитвы наизусть.
Ну ещё бы!
— Александр, — еле слышно выдохнула я. — Зачем ты меня предал? Я же хочу просто жить. Если бы меня оставили в покое…
— Будет как сейчас, — грустно улыбнувшись, подхватил он. — Ты убийца, Алисия. Прими это.
А ведь он прав.
— У меня есть такое же право жить, как и у других, — прошептала я.
— Никто его и не оспаривает, — покачал головой Александр.
Я до крови прикусила губу и выпалила:
— В темнице? В этом аду?!
— Алисия, — глядя на меня (наконец-то!) вздохнул Александр. — Ад — это место, где нет любви. Чем твоя жизнь сейчас отличается от ада? И ты сама хочешь, чтобы она длилась вечно?
Я закрыла лицо руками и всхлипнула.
— Я просто хочу жить…
Александр покосился на меч.
— Вот так?
— Так, как я сама выберу! — выкрикнула я.
— Ты как ребёнок, Алисия, — снова взглянув на меня, сказал Александр. — Но даже ребёнок знает, когда остановиться.
Я отняла руки от лица.
— И что же мне теперь делать?
— Спроси об этом себя, — пожал плечами Александр. — Ты разрушаешь всё, к чему прикасаешься. А ведь могла бы создавать. Ты могла бы творить чудеса, Алисия.
— На благо Святому Престолу? — рыкнула я. — Ну уж нет!
— Твоя магия всегда будет на благо кому-то, — вздохнул он.
— На благо мне! — выдохнула я. — Мне и только мне. Я делаю, что хочу. И никто, никто мне не помешает. Ни Святой Престол, ни ваши глупые армии… ни ты.
— Я? — усмехнулся Александр. — Кто я такой, чтобы мешать тебе?
Будто ты не знаешь!
— Лицемер, — протянула я. И взгляд уцепился за синюю книжицу на столике в углу. — Лгун. Предатель. Отрицай, сколько хочешь. Я могу легко доказать, что это так. Ну?! Ты говорил, что знаешь молитвы? Приступай. Это же правда, что Бог защитит того, кто безгрешен?
— Нет безгрешных, — выдохнул Александр.
Я отмахнулась.
— Неважно! Хороший повод оправдать отсутствие помощи свыше. Откровения, крест — символы чистоты, да? А молитвой можно победить любую чёрную магию, так? Истинно верующему?
Александр медленно кивнул.
— Проверим? — фыркнула я, скрестив руки на груди. — Сейчас я попытаюсь тебя убить. А ты станешь молиться. И если твой Бог и твоя вера тебя спасут… чего, конечно, не случится… Я прикажу тебя освободить. А если нет, что вероятней… нет, милый, ты не умрёшь. Я заставлю тебя служить мне. Хочешь, расскажу, как? — О, я могла рассказать. Долго и с подробностями. Про потерю памяти. Про абсолютную покорность. Про…
— Ты спятила, — выдохнул Александр, во все глаза смотря на меня. — Господи, спаси её.
— Ты уже начал? — прошипела я. — Отлично.
И закрыла глаза. Я не хотела видеть. Я не хотела… не хотела…
Часть меня кричала в ужасе, зато другая… другая предвкушала, как подчинит себе этого почему-то понравившегося мне святошу. Сломает его. Заставит принадлежать… мне.
Я чувствовала, как по щекам текут слёзы, но знакомая лёгкость подхватила, как и раньше. И вместо криков боли я услышала чистое и напевное:
— Credo in Deum, Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae…
Ах так, да? Сколько же ты ещё будешь притворяться?!
Я стиснула кулаки и попыталась вызвать знакомую ярость.
Ты для меня ничего не значишь… Ты лишь один из многих.
— …Credo in Spiritum Sanctum…
Ты такой же, как остальные, кто обманывал меня, кто делал мне больно. И ты сделал. Очень больно. Я ведь поверила тебе. Я ведь…
Всхлипнув, я усилила натиск.
Я хочу, чтобы ты страдал. Чтобы ты понял, каково это — жить изо дня в день в ненависти, в холоде, одиночестве. Чтобы ты понял меня, наконец, святоша!
— …Sanctorum communionem….
Давай! Почувствуй то, что чувствую я!
Голос наконец-то пропал, задохнулся, захлебнулся… исчез.
Заходила ходуном мебель. Задрожал пол. По комнате пронёсся странный гул, и я открыла глаза, ожидая увидеть истерзанного упрямца на полу в луже крови.
А увидела сияние — яркое, белое… нет, радужное, чистое, безудержное. И где-то в его центре стоял на коленях Александр, всё ещё шевеля губами. Живой. Невредимый.
Не может быть…
Я закричала, падая на пол, закрываясь руками от слепящего света. Больно! Мне больно!
Казалось, даже одежда на мне вспыхнула и теперь обугливается кожа. Вся. Везде. И это я вместо Александра корчилась на полу, царапая каменные плиты, хрипя и не в силах сделать хоть что-нибудь.
— Credo in Deum, Patrem omnipotentem…! — громом раздалось в ушах.
— Пре…кра…ти-и-и-и! — прохрипела я.
И наконец-то потеряла сознание. Но даже здесь меня преследовал яркий радужный свет.
И негде было спрятаться.
Когда я очнулась, вокруг крутились целители, во рту чувствовался какой-то горький привкус, а в воздухе вовсю витал тяжёлый запах. По началу почудилось — ладан. Я вскрикнула, вообразив, что святоши до меня добрались. Вскинулась.
— Алисия! — раздался голос брата. — Слава богу, ты очнулась!