— Что ж, вам виднее, почтенный Раэн. — Уголки губ гостя тронула улыбка. — Вероятно, странным образом воскреснув из мертвых, господин ир-Кайсах нашел способ заслужить ваше доверие?
— Вот именно, — улыбнулся в ответ чародей. — Еще кофе?
— О, благодарю, вполне достаточно.
Ир-Базуфи поставил чашку рядом с булочками, к которым так и не притронулся, и задумчиво заговорил:
— Так вот, Салмина… Примерно год, как там творится что-то непонятное. Началось оно, может, и раньше, но Семья спохватилась год назад. Мы перестали получать подарки и письма от наших родичей, никто из них не приезжал в гости и не отвечал на наши родственные призывы. Салмина будто исчезла для Ночной Семьи.
— И что же предприняла Семья?
— Для начала послала в Салмину своего человека, очень опытного и умелого в таких делах. Он просто исчез. Тогда мы послали три десятка человек, паломниками, купцами, слугами в свите высокородных и отдельным отрядом. Никто не вернулся. Никто не прислал известий. Семья заплатила магу за Зеркало Всевидения. Он вернул деньги, объяснив, что ничего не вышло.
— Зеркало Всевидения не сработало? — поразился Раэн, подливая себе кофе и рассеянным движением отправляя очередную порцию Халиду, превратившемуся в слух. — А можно узнать имя того, кто его ставил?
— Разиф Черный, — уронил голос ночного шаха.
Халид увидел, как блеснули глаза Раэна — имя ему явно было знакомо, а потом чародей опустил взгляд и потер переносицу, сосредоточенно созерцая кофе, словно ответ мог выплыть наверх со дна чашки. Ир-Базуфи спокойно ждал.
— Любопытно… — признал, наконец, Раэн. — А что насчет обычных людей, приехавших из Салмины?
— Мы их расспрашивали, конечно. И просили тех, кто туда едет, осведомиться о делах кое-кого из Семьи. Все, о ком удалось узнать, исчезли. Просто исчезли. Мужчины, женщины… Торговцы и храмовые служки, скупщики и нищие, ремесленники и наемная охрана… Не одна сотня человек. Общего у них было только родство по Ночной Семье. Тогда-то и вспомнили, что в Салмине и раньше пропадали люди, но этому как-то не придавали важности…
— Пока исправно поступали отчисления тех, кто не успел исчезнуть? — иронично закончил чародей. — А что же власти? Если отправить письмо от лица вельможи или жреца храма?
— Поверьте, друг мой, — слегка поморщился гость. — Мы испробовали все возможные способы и средства. Наши усилия уходят, как вода в песок, или натыкаются на глухую стену. А люди, не имеющие отношения к Семье, возвращаются из Салмины свободно и нахваливают этот город, как земной рай.
— Очень интересно, в самом деле… И это все?
— Все, что нам известно. Только…
Ир-Базуфи замялся и как-то стыдливо опустил глаза, чему Халид молча изумился. Раэн усмехнулся.
— Почтенный Нехмет, ваши слова я услышал и верю в них. Но ведь есть еще что-то, верно? Слухи? Сплетни? Пьяный или дурманный бред? Детские выдумки? Говорите, господин голос!
— Как пожелаете, — с некоторым облегчением промолвил гость. — Видит небо, я в это не верю, но… в Салмине поговаривают о чудовище.
— Чудовище, которое охотится на Ночную Семью? — поднял брови Раэн. — Впервые слышу о подобном. А хотя бы одну жертву нашли?
— В том-то и дело, что нет, — признался ир-Базуфи. — Но слухи ходят слишком упорные, чтобы оказаться просто выдумками. И похоже, что Салмина сама боится этих слухов. Никто не посвящает в них приезжих, а если те нечаянно что-то слышат, разговоры сразу обрываются. И при этом никто ничего в точности не знает. Мы однажды нашли парня, который вроде бы о чем-то знал, выманили его в Харузу и поговорили по душам. Ничего ему, как оказалось, не известно. Слышал от кого-то, кто сам узнал от кого-то…
— А знаете, вы меня заинтересовали, — задумчиво сообщил чародей. — Если я правильно понял, Семья хочет, чтобы я отправился в Салмину и разузнал, что там творится?
— Поистине вы читаете в моих мыслях, — с церемонной учтивостью склонил голову ир-Базуфи, и у Халида тревога наконец-то отлегла от сердца. Ночные ничего не имеют против чародея, напротив, им нужна помощь. — Ночной шах просит об услуге, почтенный Раэн, и надеется, что нам не будет отказано ради старой дружбы. Мы хотим знать, что происходит в Салмине и куда исчезли наши люди. Мы понимаем, что на этой тропе вас поджидает неведомая опасность, так что если вам что-нибудь нужно: деньги или услуги Семьи, — только скажите.
— Салмина… — Раэн поставил чашку и сплел длинные тонкие пальцы перед собой, задумчиво глядя куда-то мимо собеседника. — Никак не могу сказать, чтобы это входило в круг моих обычных забот. Но любопытно… Сложность в том, что вряд ли я смогу отправиться туда немедленно. А почему Ночная Семья вдруг заторопилась, раз уж все тянется самое меньшее год?
Гость равнодушно пожал плечами и с совершенно непроницаемым лицом сообщил:
— Трудно сказать, почтенный Раэн. Когда нарыв созрел, его следует вскрыть, а нарыв Салмины зрел достаточно долго. Может быть, мы и раньше обратились бы к вам, но вы надолго покидали Харузу.
— Хорошо, — просто сказал Раэн. — Я согласен заняться вашей просьбой, но не в ближайшее время.
— Когда же? — с той же учтивостью поинтересовался Нехмет ир-Базуфи.
Халид молча подивился, что в голосе его не слышалось даже тени неудовольствия, а ведь ночной шах не любит промедления с тем, что называет просьбами. Любые его желания следует выполнять с истовым старанием и как можно быстрее.
— Не знаю, — пожал плечами Раэн. — Возможно, через луну или даже дольше. У меня есть некоторые заботы, которые никак нельзя отложить. Но могу обещать, что после их выполнения я сразу отправлюсь в Салмину.
— Это лучше, чем ничего, — промедлив всего пару мгновений, склонил голову ир-Базуфи. — Чем Семья может вам помочь, почтенный Раэн?
— Разве что именами пропавших. — Раэн подумал и добавил: — Пожалуй, каким-нибудь знаком или тайным словом, чтобы те ваши родичи, кто еще гуляет по улицам Салмины, при нужде меня узнали. И мне бы хотелось, чтобы о нашем соглашении знали только мы с вами и тот, от кого вы пришли.
— Поверьте, друг мой, — укоризненно заметил ир-Базуфи. — В сохранении тайны мы заинтересованы не меньше вас.
— Не сочтите за обиду, но, пожалуй, все-таки меньше, — безмятежно улыбнулся Арвейд. — У Семьи — тысячи жизней, а у меня — одна. Значит, мы договорились о сроках? Точнее, об их отсутствии?
— Да, почтенный Раэн. Семья дает вам полную свободу во всем. И поверьте, наша благодарность будет вполне достойна оказанной услуги…
Голос ночного шаха встал и учтиво поклонился, сложив ладони перед грудью, и чародей ответил таким же поклоном равного равному.
Закрыв дверь за гостем, Раэн вернулся в комнату и поставил еще кофе. Халид слез с дивана и занял полюбившееся кресло поближе к булочкам, лениво наблюдая, как чародей возится с джезвой.
— Ты ему веришь, — поинтересовался он.
— Конечно, нет, — отозвался Раэн. — Семья хочет, чтобы я таскал им каштаны из огня, но всей правды об этом деле не говорит. Хотя ир-Базуфи не солгал…
— А ты знаешь это наверняка?
Раэн неопределенно повел плечами. Под его пристальным взглядом вода в джезве почти мгновенно зашумела, хотя огня не было не только под противнем с песком, а вообще поблизости.
— Отличить ложь от правды очень легко, Зеринге, — сказал он, помолчав. — Но если собеседник сам не знает истины или искренне верит в то, что говорит, это совсем другое дело. Голос гильдии не лукавил ни в одном слове. Но он мог не знать того, что известно самому ночному шаху, или я не задал нужных вопросов. В любом случае, у нас есть занятия поважнее, чем сломя голову нестись в Салмину.
— А я думал, ты просто тянешь время.
— Ошибаешься. Сегодня вечером мы идем в гости.
Чародей налил себе кофе и присел на подоконник напротив Халида, который усмехнулся.
— В гости? Вроде того, как мы гуляли при луне?
— Почти, — улыбнулся Раэн. — Но по сравнению с тем, кого нам надо навестить, гули — пушистые котята. Эй, оставь мне хоть пару!
Он вскинул брови в шутливом возмущении.
— Обойдешься, — сообщил ир-Кайсах, по-хозяйски придвигая блюдо с булочками. — Вдруг меня сегодня убьют? Хоть полакомлюсь напоследок.
— Это, конечно, веская причина, — фыркнул чародей.
Ожидая, пока кофе остынет, он поднялся и подошел к дивану, где сладко посапывал пес. Осторожно сдвинул одеяло и удовлетворенно улыбнулся. Халид тоже покосился туда и покачал головой: зеленоватая мазь впиталась без остатка, и шкуру собаки на больных местах густо покрывала короткая серебристая шерсть. Пес уже выглядел не умирающим, а просто худым, глаза очистились, нос стал влажным и блестящим.
— Неплохо? — с гордостью обернулся к нему Раэн. — Еще денька три, и представь, каким красавцем он станет!
— Особенно если сожрет полсотни яиц и телячью ногу, — пробормотал Халид, облизывая пальцы от сладкого теста, пропитанного маслом и медом. — Раэн, зачем возиться с этой дохлятиной? Куда проще купить здорового пса.
Чародей поморщился, снова укрывая волкодава, и вернулся к столу.
— Какая разница, где брать собаку? — буркнул он.
— Для тебя разница есть, — заметил Халид, пристально наблюдая за ним из-под опущенных ресниц. — Раз уж не жалеешь ни времени, ни сил. Так почему именно этот пес?
Он и сам не понимал, почему ждет ответ с замиранием сердца. Но чувствовал, что это важно.
— Потому что он умирал, — помолчав, так же сдержанно отозвался чародей, взяв чашку и опустив в нее взгляд. — Я не имею права вмешиваться в чужую судьбу без особых причин. Как не имею права распоряжаться жизнью, которую не спас или не подарил. Теперь ты доволен?
— Пожалуй… — медленно проговорил ир-Кайсах, в самом деле понимая. — А если бы Хатаму ир-Мансуру не удалось меня поймать?
Раэн снова пожал плечами, не поднимая взгляда, и сказал ровным голосом:
— Тогда я нашел бы кого-нибудь другого. Того, кто примет жизнь на моих условиях. Таково правило.
— Снова Равновесие? — усмехнулся Халид.