– О них можешь не беспокоиться, – сказал Менэк. – Они были на борту «Айл оф Мул», когда он взорвался.
Фраер нахмурился:
– Неужели так уж нужно было убивать всех подряд?
Менэк смерил его грозным взглядом.
– Ладно, ладно. Пошли, Слим. начнем прибирать этот проклятый груз, – торопливо проговорил Фраер.
Они вышли, оставив меня один на один с Менэком. Он шагал взад-вперед по комнате. А я сидел, стараясь решить, что же мне делать. Инстинкт подсказывал мне, что нужно как можно скорее сматываться отсюда. Чем дальше от Крипплс-Из, тем целее я буду. И в то же время во мне говорило что-то более сильное, чем страх, – решетки на этом окне, имя Джеймс Нирн на вывеске над дверью, письмо, лежащее у меня в кармане.
Менэк вдруг перестал шагать и посмотрел на меня:
– Ну и как?
Я посмотрел на него, однако ничего не сказал. Я еще ничего не решил. Он взял газету, раскрыл ее на середине и протянул мне.
– Прочти, – сказал он.
Я взглянул на заметку. Это было описание моих примет:
«Высокий мужчина крепкого телосложения, широкоплечий, рост примерно 6 футов 2 дюйма, ходит вразвалку, лицо смуглое, глаза голубые, волосы каштановые, густые, лоб низкий. Когда Прайса видели в последний раз, он был одет как моряк: в темно-синие куртку и брюки и синий свитер. Он был без шляпы, а в руках, возможно, нес легкий плащ цвета хаки, который ему явно мал».
Ничего не скажешь, девушка описала меня достаточно точно.
– Все еще не хочешь в Италию? – осведомился Менэк саркастическим тоном-. – Стоит ли говорить, что, если ты останешься здесь, тебя по этому описанию поймают немедленно. – Он уселся в кресло напротив меня. – Послушай, Прайс, в настоящее время я доставляю груз в шахту при помощи баржи, которая приводится в движение электромотором. Это нечто вроде подлодки, и, когда в ней нет нужды, она находится под водой. Мы поднимаем ее на поверхность с помощью сжатого воздуха, когда нужно транспортировать груз. Я все тебе покажу, когда будем спускаться вниз. Это неплохой способ, только слишком опасный. Это оэначает, что во время шторма мои суда должны затаиться и дожидаться хорошей погоды. А теперь, после этих событий, я вообще не рискую пользоваться этим способом. Штольня Мермейд тянется на полмили. Мой план заключается в том, чтобы пробить ход и соединить се с морем, так чтобы груз можно было опускать с помощью специального устройства прямо в штольню на заранее приготовленную платформу; прикрепленный к ней трос потянет ее, она поедет по каменным выступам и таким образом попадет в шахту. Я не уверен, что это устройство сработает. Но если сработает, это будет означать, что мои суда смогут разгружаться в любую погоду. Старым способом я больше работать не могу. Я тебе это говорю, чтобы ты понял, насколько твердо я решился пробить ход немедленно и соединить штольню с морем. Все необходимое оборудование у меня имеется, включая компрессор и буровой станок. – Он замолчал, наблюдая за моим лицом. – Почему ты не хочешь ехать в Италию? Я пожал плечами:
– Я работал на угольных копях. Поначалу было ничего. Ко мне никто не приставал, итальянцы относились ко мне с уважением. Но потом… в общем, угольные шахты – это не мое дело. А кроме того, с итальянцами работать не очень-то приятно. Хорошо, когда ты хозяин. Но как только они поймут, что тебя можно взять за загривок, тут же начинаются всякие насмешки, – словом, мне не раз приходилось вступать в драку. А итальянцы дерутся не так, как дерутся, к примеру, на золотых приисках.
Менэк улыбнулся.
– Parlate Italiano?1 – неожиданно спросил он.
– Si, si, – ответил я. – Molto bene.
Он кивнул.
– Вone. – Он наклонился вперед. – Послушай, Прайс, ты мне кажешься разумным и порядочным парнем, на которого можно положиться. У меня есть имение в Италии – порядочные виноградники в горах недалеко от Неаполя, где-то возле Беневенто.
– Знаю я это место. Оттуда привозят стрегу.
– Совершенно верно, это недалеко от Альберти. Там Малиган и получает свой груз. А мы везем туда кремни для зажигалок и противозачаточные средства, часы, автомобильные шины и так далее – словом, то, что там имеет высокую цену. А на вырученные деньги Малиган закупает и привозит сюда кьянти, кюммель, сухое вино и стрегу. Остальную часть груза составляет коньяк – именно на нем специализируется мое имение. Так вот. мне нужен агент, который заправлял бы там моими делами, соблюдая мои интересы. Никакие специальные знания там не требуются. Мне нужно, чтобы в имении был человек, которому я могу посылать инструкции и быть уеренным, что они будут исполнены. Человек, который будет осуществлять общее руководство делами.
– А почему вы не хотите послать туда Дэйва?
Менэк покачал головой.
– Дэйв не годится, – сказал он. – Он вор и мошенник, а мне нужен честный человек. Для Дэйва у меня другие планы. Я хочу наладить торговлю между Италией и Грецией. Малиган уже нашел для меня приличную шхуну нужного размера. Ее сейчас переоборудуют на Искье. Ну как? – спросил он. – Что ты на это скажешь? Это неплохое предложение.
– А что, если я откажусь? Он засмеялся.
– Нет, не откажешься, – сказал он и встал. – Итак, чем раньше мы приступим к делу, тем скорее ты уедешь отсюда и окажешься в безопасности. А я прослежу за тем, чтобы Малиган тебя по дороге не ограбил. Пойди и побрейся. Бритву найдешь у них в спальне. Когда закончишь, я буду у себя в кабинете.
Он ушел, а я остался сидеть, никуда не глядя и ни о чем не думая, – перед глазами у меня стояли бурые холмы Италии, се иссохшая земля. Господи, как мне надоели солнце, пыль и мухи! Я сидел и проклинал Малигана за то, что он украл деньги, которые были у меня в поясе. Если бы они были при мне, я ни за что не пошел бы к Таннеру. Я был бы уже на пути в Канаду. А уж в Канаде нашел бы пути, чтобы вернуть себе самоуважение.
Я встал и направился в спальню. Там над умывальником было зеркало. Я посмотрел на свое лицо. Вокруг глаз черные круги – и от усталости, и от волнения, на щеках двухдневная щетина – вид вполне злодейский. Я взял бритву и отправился на кухню за горячей водой. Девушка была там одна. Она беспокойно огляделась, словно искала дверь, чтобы сбежать. Потом ее взгляд остановился на мне, и она, словно привороженная, не отрываясь смотрела на мое лицо.
– Что вам нужно? – спросила она.
– Горячей воды, – ответил я, и она тут же с облегчением вздохнула. Когда она набирала воду из горячего крана, я спросил: – Почему мою мать держали за решеткой в той комнате? – Девушка не ответила, и я повторил свой вопрос. – Они считали ее сумасшедшей?
Она протянула мне кувшин, глядя прямо на меня, однако из-за клубов пара я не видел ее лица и глаз.
– Это правда? – настаивал я.
– Прошу вас, – едва слышно проговорила она. Я взял кувшин и поставил его на стол.
– Это из-за того… из-за того, что случилось с твоей матерью? – спросил я.
Она повернулась, словно желая выбежать из комнаты, но я схватил ее за плечи.
– Это правда? – повторил я. Я чувствовал, что она вся дрожит, совершенно так же, как это было, когда она пришла ко мне в комнату. – Это правда? – Мои пальцы впивались ей в плечо. Она вскрикнула, но мне было безразлично. Я должен был узнать.
Она медленно кивнула.
– Как все это было? – крикнул я. – Скажи, как это было? – Я продолжал сжимать ее плечо, и она стала вырываться.
В этот момент дверь отворилась, и в комнату вошла старуха. Я отпустил Кити и взял кувшин. Старуха усмехалась. Я вернулся в помещение для мужчин.
Соскребая со щек щетину, я снова стал думать о матери. И вдруг понял, что мне просто необходимо узнать правду о том, что произошло в те предвоенные годы, когда была убита мать Кити, а мою мать заперли в этой ужасной комнате в мансарде.
Я кончил бриться и прошел через двор к парадной двери. Когда я вошел в кабинет к капитану Менэку, дверца сейфа была открыта и он бросал в огонь какие-то бумаги.
– Одну минутку, Прайс, – сказал он. – Просто навожу порядок… на всякий случай. – На губах его мелькнула улыбка – улыбка заговорщика. Я был совершенно уверен, что вся эта ситуация доставляет ему удовольствие. – Налей себе и выпей, – сказал он. На столе возле него стоял бокал с коньяком. Он придвинул ко мне бутылку с итальянским ярлыком. – Жалко выбрасывать, – добавил он, – но здесь ничего нельзя оставлять. Возьми бокал вон там, на камине.
Я налил себе и выпил, думая все время о девушке, об этом доме и обо всей этой невероятной ситуации, в то время как Менэк занимался своим сейфом. Я заметил одну интересную подробность: пачка денег, от которой он отсчитывал купюры, когда платил Малигану, исчезла. В сейфе вообще не было денег, исчезли даже мои сто сорок пять фунтов.
Наконец он выпрямился и закрыл сейф.
– О'кей, – сказал он.
Мы прикончили бутылку и вышли, сразу же окунувшись в густой туман. Выходя из дома, я оглянулся через плечо. Окошечко, забранное железной решеткой, в темнеющей сквозь белесый туман раме, казалось, следило за нами. А в окне нижнего этажа я заметил лицо старика, который смотрел нам вслед, прижавшись к оконному стеклу. Это было страшное, донельзя напряженное лицо. Глядя на него, я понял, что мы вместе с его сыном намереваемся разрушить то, чему он отдал тридцать лет своей жизни. Он предлагал мне двести пятьдесят фунтов только за то, чтобы я отсюда убрался.
Дом как будто бы отступил, оставив лишь призрачные очертания, а потом окончательно исчез, поглощенный туманом. Казалось, что вообще не было никакого дома, что все это мне приснилось в кошмарном сне. Воздух был неподвижный, тяжелый и холодный. Сквозь глухое бормотание моря, бурлящего у прибрежных скал, слышался отдаленный стон сирены со стороны маяка Пендин-Уоч, расположенного к северу от нас.
Капитан Менэк шел впереди по скользкой тропинке, где ползали черные улитки и торчали тощие высокие стебли папоротника, пробившиеся сквозь каменный мусор. Мы миновали старое машинное отделение – его полуразрушенная труба упирала свой кирпичный палец в белесые клубы тумана; затем прошли мимо арки – это было все, что осталось от компрессорной, – спотыкаясь о ржавеющее железо, могилы некогда работавших механизмов. Потом шли старые забои, окруженные каменными стенками, и обширные бетонные чаны, полуразрушенные морозом, в которых промывалась руда. Туман р