— Это верно, — кивнула Ар’дара. — Его приход в этот мир я учуяла с другого континента. А он был немало искажен тобой милочка, — кивнула она Ласселинде.
— Я была сама не своя. Влияние Шар. — серьезно произнесла Ллос. — Это меня не оправдывает, но…
— Я все понимаю, — так же серьезно ответила Ар’дара. — Сама побольше твоего сидела в плену у Бога.
— А твоя сестра и прочие родичи, они живы? — чуть смягчившись, спросила Индилаир.
— Я их не чувствую. Скорее всего они мертвы. Они были намного сильнее поражены Шар. Это я последние две тысячи лет только и делала, что боролась с ней. А они… скорее всего она поглотила их полностью, а Всеволод, выжигая ее сущность с помощью Золотой башни, разрушил их души…
Глава 2
— Что тут у вас? — спросил, зевая начальник вахты жрецов. Его с вечера не стали будить и тревожить. Вызвав только после обеда на следующий день. Да и куда спешить? Дело то обычное.
— Опять кого-то нелегкая принесла.
— Живой?
— Живой.
— Смирный?
— Да не шумит пока. Какие-то возмущения наблюдаются внутри контура, но не сильные.
— Ничего кроме сбоя, третичной категории, — заметил другой жрец.
— Мелочи, — отмахнулся начальник смены. — Наверняка опять грязь какая-то налипла, вот и не корректно показывает целостность.
— Дефекация? — повел бровью начальник вахты.
— Сами знаете, бывает, — пожал плечами начальник смены, ехидно улыбаясь.
— Большой сбой?
— Обычный.
— Больше нормы сбоя погрешности, — вновь отметил скептически настроенный жрец. — Он выглядит странно. Словно кто-то не заляпал, а повредил часть стены. Аккуратно так…
— Может посмотрим, кто у нас там обосрался? — поинтересовался молодой жрец, проигнорировав скептика.
— Не рано ли?
— Гость или гостья сидит очень тихо. Уже больше суток. Сами знаете Артанос хорошо платит за интересные образцы в своей коллекции.
— Жирный боров! — с раздражением скривился начальник вахты. — Мне иногда хочется его самого посадить в его же клетку. Вы не были у него в гостях и не видели, что он с ними делает! Даже принесение в жертву темным богам — благо по сравнению с его забавами!
— Зато он исправно платит.
— Если узнают… — пискнул один из рядовых жрецов.
— Да все и так знают.
— Но ведь…
— Он просто не поделился с кем нужно. Да и нам…
— Смотрите! — воскликнул тот самый жрец-скептик, перебивая светскую беседу.
И все уставились на дверь.
А с ней творилось что-то странное. Ибо она покрывалась инеем.
— Этого не может быть… — прошептал начальник вахты. — Этого не может быть! Она же выдержит любую магию, направленную на нее!
Всеволод тоже уже это знал. Благо, что призраки успели поведать. Поэтому, он и не направлял на нее магию. Он поступил хитрее.
Навыки его в практической магии отличались крайней скудностью. Не было возможности освоить ничего толком. Ведь последний год он провел в бесконечной суете и походах. Однако кое-чему научиться все же получилось.
И тут ему сильно повезло, потому что магия взаимно вытесняла технологическое развитие. Из-за чего у магов в их плетениях была очень специфическая структура. Далекая от логически оптимальной. Например, температура того же огненного шара завязывалась на этакий предел осознания того, кто пытается это плетение реализовать. Что вело к довольно низким температурам. Лучшие маги выдавали что-то порядка двух, край трех тысяч градусов, и это считалось очень круто, более того — достаточно. Всеволод же мог легко выдать шарик с высокотемпературной плазмой, легко пробивающей отметку в три миллиона градусов и более.
С холодом у него имелось тоже преимущество.
Он подобным образом доработал обычное бытовое плетение, используемое для остужения супа или чая в чудовищную штуку. Маны в парне имелось много. Каналы все открыты и достаточно толстые, поэтому вливать ее в плетение он мог быстро. Вот и поддал «жару», начав остужать массивную дверь из субстантивного диарита магическим ветерком с температурой, близкой к абсолютному нулю.
В обычных условиях это было бы невозможно, так как все газы, находящиеся в воздухе, при такой температуре замерзали. Но не в этом случае. Так как плетение обеспечивало своего рода бомбардировку объекта множеством микроскопических шаров с запасенным внутри холодом. Эти шарики и в обычных то условиях были крайне нестабильны, разрушаясь от столкновения с более-менее плотной преградой и охлаждая ее. Поэтому субстантивный диарит не нарушал принципов работы плетения. Скорее напротив — повышал стабильность. Ведь сам по себе холод не имел никакой магической природы, поэтому материал разрушал лишь оболочку, высвобождая его.
Судя по всему, какая-то защита от заморозки в этом материале все же присутствовала. Во всяком случае, от обычных температур. Минус двадцать, минус сорок, минус шестьдесят. То есть, тех, с которыми обитатели магических миров обычно сталкивались. Когда на материал начал действовать что-то близкое к абсолютному нулю всякая защита просто полетела к чертям…
К тому моменту, как жрецы заметили иней на внешней стороне двери, Всеволод ее морозил уже добрый час. Все-таки не простой материал, а с мощными магическими свойствами. И сопротивлялся он как мог. Однако не устоял…
Едва различимые голоса по ту сторону стены внезапно стихи. И Всеволод понял — пора.
Он прервал плетение заморозки и, сформировав воздушный молот, ударил порывом уплотненного воздуха в препятствие. Сильно ударил. Как наковальней приложил.
Бам!
И дверь пошла трещинами.
— Активируйте око! — рявкнул начальник вахты, смотрящий на происходящее не верящим взглядом. — Срочно!
Всеволод отчетливо услышал эти слова. Ведь после появления трещин качество звукопередачи улучшилась. И с задержкой в пару секунд ударил снова.
В этот раз замороженный субстантивный диарит разлетелся на множество мелких осколков, буквально взорвавшись. И эти осколки сами по себе были весьма недурными вторичными снарядами. Настолько, что сумели ранить или, во всяком случае сбить с ног всех жрецов на площадке перед воротами.
Жрецы собирались драться. Лишь один, упавший чуть в стороне от остальных, поднялся на ноги и побежал куда-то по ступенькам.
— Останови его! — завопили духи.
Всеволод, не сомневаясь ни мгновения, выхватил пистолет из набедренной кобуры, и взяв его двуручным хватом выстрелил.
Бам!
И бегущий жрец споткнулся, растянувшись на ступенях. Попытался встать, но бессильно упал обратно. А под ним начала растекаться лужа из крови.
— В круг! Скорее в круг! — крикнул старший жрец.
Это он зря сделал.
Прекрасно поняв его речь, Всеволод просто перенес огонь на этих бедолаг. Они были обвешаны амулетами, как новогодняя елка игрушками. Но магии в пулях не имелось никакой, а энергия бронебойных пуль оказалась такой, что обычные щиты, прекрасно защищающие от местного ручного стрелкового и холодного оружия, не могли их остановить. Так что парень отработал как в тире, полностью сломав их игру.
Пять секунд.
И все эти служители Аданоса упали, получив новые отверстия в черепах. Бронебойная пуль скидывала оболочку еще на щите, поэтому дырочки оказывались очень небольшими и можно даже сказать — ювелирными…
Последняя гильза упала на пол со звонким, отчетливо слышным ударом. Всеволод же поднял пистолет стволом вверх и осмотрелся.
Было относительно тихо.
Отрывисто и чуть хрипло дышал один из жрецов. Тот, что куда-то бежал. Ему было явно тяжело, но он был все еще жив. Остальные — нет.
Всеволод попытался услышать других существ. Но каких-либо звуков, выдающих их, выявить не удавалось. Тогда он постарался их почувствовать, как недавно прощупывал призраков. И опять фиаско. То есть, либо в округе больше никого не было, либо он их просто не мог засечь.
— И это все? А где остальные?
— В цитадели только начальник вахты и дежурная смена, — прошелестел голос призрака над ухом.
— А остальные?
— В поселение расположено несколько домиков. Там спокойнее, свежее и комфортнее, чем в этой «каменной коробке».
— Сколько там народу?
— Еще три смены. И обслуга. Вряд ли больше четырех десятков.
— Ясно… — произнес Всеволод, и лихо закинув пистолет в набедренную кобуру, шагнул вперед. Шагнул. И пошатнулся.
Его словно потоком ветра какого-то обдало.
На неуловимое мгновение он почувствовал такую свежесть, такой уют, такой покой и умиротворение, такую благодать, что не пересказать. И на грани слышимости прозвучало:
— Эленаран…
Растянуто так. Тягуче. Словно эти слова произнес сам ветер.
Секунда. И наваждение прошло.
— Что это было? — спросил парень, начав озираться.
— Что? — спросил один из призраков.
— Вы разве не почувствовали?
— Нет.
— Нет… — по очереди начали отвечать они.
— Зов, — произнес призрак эльфа, который подал голос последним. — Это был зов. Тебя наверное ищут близкие.
— Этого еще не хватало… — недовольно пробурчал Всеволод.
— Эленаран, это твое имя?
— А почему мы ничего не заметили?
— Потому что вы не эльфы, — резонно заметил призрак. — Даже я сумел услышать этот зов едва-едва и только потому, что рядом находился. Остальные же… не знаю. Я слышал, что самые сильные маги людей могут иногда слышать зов. Но — обычный. А тут… — произнес призрак эльфа и замолчал.
— А что тут? — спросил какой-то дух.
— Не важно, — отрезал Всеволод.
Призрак эльфа промолчал, почтительно поклонившись.
А где-то далеко, в другом мире, Ар’дара с некоторым облегчением опустила руки и откинулся на спинку кресла…
Семейка Всеволода всей толпой набилась в доселе запечатанные подземелья Золотой башни, где находилась могила Фионлара. Красивый саркофаг из цельного куска мрамора без единой трещинки или стыка. Не рукотворный, а выращенный магически вокруг тела покойного.
А вокруг саркофага семь кругов защиты. Только эльфы синдары и только из дома Миньяр могли приблизиться к месту упокоения своего древнего патриарха. Никаких спецэффектов. Никаких могучих стен и хитрых ловушек. Просто любой иной терял связь тела с душой. Обычные смертные падали замертво на первом шаге. Первородные иные — на последнем. И способа обойти такую защиту не было, поэтому подходы к саркофагу оказались буквально завалены костьми разных существ.