– Я не могу уволить этих парней, Гейл, потому что они на меня не работают. Почему бы тебе не позвонить в округ?
Мерл вздохнул. Свет настольной лампы высвечивал темные круги под его глазами. На стене за его спиной висела разрисованная торцовочная пила: дровосек, размахивающий топором, белые столбы дыма поднимались из труб лесопилки, в пруду плавали огромные бревна, и все это в обрамлении лесистых хребтов, а внизу надпись: «ПРИЕЗЖАЙТЕ В СТРАНУ САНДЕРСОНА». Зубья пилы были еще толстыми. Значит, специально купили новую пилу – только для того чтобы нарисовать на ней картинку.
– Ну, теперь-то я не знаю. – Мерл открыл еще один ящик, переложил бумаги, опустил очки на кончик носа, откинулся назад. – Я не вижу, что могу с этим сделать.
Он мотнул головой. Рич сглотнул скопившуюся во рту слюну, сопротивляясь желанию ослабить воротник. Верхняя пуговица уже расстегнулась, обнажив белый треугольник нижней рубашки. Он остро почувствовал запах собственного тела – пот, бензин. На ковер посыпались опилки, набившиеся в складки рукава.
Мерл приложил телефон к другому уху.
– Слушай, округ – это одно, но если речь идет о Лесной службе, то у меня не больше шансов, чем у тебя. Ты же знаешь, как там все ерундово устроено – приходится три формы заполнить, только чтобы поговорить с кем-нибудь по телефону. Да. Да, я понял. Ладно. Давай, хорошего вечера, – Мерл опустил телефонную трубку на рычаг. – Господи Иисусе. Эту женщину невозможно остановить.
Рич посмотрел вниз, на свои руки, мнущие козырек кепки. Гейл, конечно, была не подарок, но все же она жена Дона.
– Одна из цистерн с этой ядовитой ерунденью проехала мимо их с Доном дома. – Мерл порылся в ящике. – Может, ей больше понравится, если кустарнику просто дадут расти как ему вздумается? Всем бы тогда пришлось прорубаться на выход из дома с помощью бензопилы. В общем, она выбежала во двор, начала орать что-то про своих чертовых пчел – дескать, они очень чувствительны. Черт, да ведь это же специальное средство, которое убивает только сорняки. Если она за своих пчел так переживает, зачем вообще держит их так близко к дороге? – Он прижал что-то к боковой стенке ящика. – В общем, ты же знаешь Гейл, она не может держать чертов рот на замке. А наш парень в ответ взбесился и окатил ее из шланга. – Мерл усмехнулся при этой мысли. – Просто взял и облил ее отравой. Это несколько месяцев назад было, еще в апреле. А она до сих пор злая как собака. Ей, видать, не очень понравилось. Хочет, чтобы его уволили. Ты когда-нибудь пробовал добиться, чтобы кого-то из этой клятой Лесной службы уволили? Да проще подождать, пока он сам помрет. Как вообще Портер терпит эту женщину? Неудивительно, что у него язва желудка.
Мерл, как всегда, был Мерлом. Пытается показать, что вы лучшие друзья, чтобы ты в итоге ослабил защиту.
– Да куда, черт возьми, я положил эту штуку? – Он захлопнул ящик. – А, вот оно. – Он протянул через стол фотографию своего катера: на корпусе большими буквами было написано: «АРЛЕТТ», а позади высился двухэтажный дом Мерла, обшитый виниловыми панелями. – Я его, кстати, продаю. Тебе интересно?
Ричу вспомнилось, как он разглядывал дом Мерла, возвышающийся на мысе Реква над песчаной отмелью. Оттуда, должно быть, открывалась прекрасная картина: река, впадающая в океан, все побережье как на ладони.
– Ход у этой крошки чертовски плавный, – добавил Мерл.
По сравнению с домом катер казался совсем маленьким. Мерл невероятно гордился своим домом, этим громадным желтым зданием, расхаживал повсюду с важным и горделивым видом, а Арлетт подбирала цвет его рубашек в тон к своим платьям, чтобы все видели – они могут себе это позволить, живут на широкую ногу. Вирджил относился ко всему серьезнее. Сохранял компанию для потомков, даже если это значило, что иногда ему приходилось потуже затягивать пояс, а вот Мерл продался с потрохами при первом же удобном случае. К нему приезжали большие шишки из Сан-Франциско, и он упоенно возил их по реке на своем катере, ублажая, как только мог. Увы, уже многие годы «Сандерсон» производил слишком мало досок, чтобы заинтересовать корпорацию, и поток гостей давно иссяк. Каждая большая секвойя, которую они срубали, на шаг ближе подводила их к полному закрытию лесопилки.
– Просто красавица. – Рич отложил фотографию.
– Да, она такая, – согласился Мерл с ноткой сожаления в голосе. Может быть, Арлетт наконец-то от него ушла. Слухи об этом ходили годами. Шлюхи в Эврике. Замужняя женщина за Орегоном. – Чем могу быть полезен, Рич? – спросил Мерл. Рич снова смял козырек кепки, оставил его в покое, прочистил горло. – Надеюсь, это не про каких-нибудь треклятых пчел.
Ладони Рича вспотели. Он посмотрел на маленький холмик из опилок, нападавших на ковер, и подавил желание смести его ногой в сторону.
– Я… – Он снова откашлялся. – Мне интересно, как планируется прокладывать дороги в рощу? – Рич сглотнул, и слюна тут же снова наполнила рот.
– В Проклятую-то? – Мерл откинулся назад, сложил руки за головой, прищурился, явно собираясь спросить: «А зачем тебе?» На рубашке под мышками виднелись пятна пота. Он принюхался, опустил руки.
– Знаете что? Забудьте. – Рич уперся ладонями в колени, собираясь встать. – Сегодня пятница.
– У меня где-то здесь есть карты. – Мерл подошел к картотечному шкафу и достал несколько картонных тубусов. – Какие-то из этих. – Он внимательно их осмотрел. – Вот, держи. Пользуйся на здоровье.
Рич снял крышку, руки под пристальным взглядом Мерла мигом стали неповоротливыми, неуклюжими. Наконец он извлек свернутую в рулон карту и расстелил ее на коленях.
– Довольно близко к участку 24-7, да? – спросил Мерл.
– Ага. – Рич поднял взгляд от карты.
– Я присматриваю за своими людьми, Рич, ты же понимаешь. – Мерл с самодовольным видом откинулся назад. – Работенка тебе предстоит адская. Будь на твоем месте кто-то другой, я бы решил, что он безумен, как мартовский заяц.
Рич сглотнул.
– Коллин еще не знает.
– И от меня она ничего не услышит.
Рич кивнул.
– Спасибо.
– Не торопись. – Мерл взял в руки фотографию катера, вздохнул, отодвинул кресло и вышел пройтись по коридору. Рич склонился над картой, запоминая зону вырубки, чтобы потом мысленно пройтись по ней еще раз. Особенно он старался запомнить те места, где дороги, как ему казалось, придется проложить по-другому, не как на бумаге. Просека шла до самого низа рощи, до подножия Хребта 24-7. У Рича защемило сердце – как только они вернутся на работу, они прорубят дороги к самому его порогу. Его лес можно будет продать.
Вернулся Мерл, тяжело опустился в кресло и бросил на стол пачку рекламных листовок, края которых шевелил легкий сквозняк.
– Ну, и каков вердикт? Митч меня обдурить пытается?
Рич отпустил края карты, позволив ей свернуться в трубочку.
– По-моему, все в порядке.
– Да? Митч был не слишком уверен, что мы сможем прорубиться до самого низа. А я сказал ему, что у одного парня есть за ручьем немного древесины, которую он может нам продать. – Мерл подмигнул. – Ну как тебе?
– Звучит неплохо. – Рич сглотнул. – Я хотел спросить, знаете, насчет лесопилки.
– Распилишь все здесь. Сделку мы предложим честную. Слушай, ты нужен нам в роще, Рич, но после этого сам решишь, что делать со своей жизнью. – Мерл пожал плечами. – Никаких обид.
– Вы знаете, когда мы сможем вернуться в рощу?
Мерл откинулся назад. Рич понял, что переборщил – начал говорить так, будто они были партнерами, а не начальником и подчиненным.
– Посмотрим, что скажет совет директоров в понедельник.
Рич знал, что Мерл возьмет с собой Дона на заседание, чтобы тот рассказал все из первых уст. Если они получат зеленый свет и вернутся в Проклятую рощу к первой неделе октября, это даст им шесть недель на то, чтобы проложить дороги и начать заготовку древесины. Потом дожди размоют землю слишком сильно, и работать нельзя будет до весны. В голове Рича замелькали цифры: если он успеет начать работу на своем участке до лета, то они смогут продержаться.
– Раньше там этого черепа не было, – сказал Рич. – Кто-то его обязательно бы заметил.
Мерл снова прищурился и кивнул. Рич попытался свернуть карту потуже, чтобы положить ее обратно в тубус, но у него ничего не получалось.
– Оставь себе. У меня есть копия.
Рич встал.
– Спасибо.
– И вот это еще возьми. – Мерл протянул листовку. – Сходи со своим мальчиком на настоящую рыбалку. – Рич улыбнулся, принимая листовку. – Он уже пошел в школу?
– Пару недель назад.
Мерл кивнул и посмотрел вдаль. У них с Арлетт детей не было.
– Слушай, – сказал он. – Как там Портер?
Нервы Дона были натянуты, как двухфунтовая леска, на крючке которой болталась двадцатифунтовая рыба. Ему приходилось управлять и своей бригадой, и той, которая осталась после Билл Хендерсона – работа, рассчитанная на двух человек, которую он выполнял за ту же зарплату, что и раньше, но Мерл это все и так знал.
– Держится, – сказал Рич.
– Хорошо. Заходи, если что.
Мерл открыл папку и углубился в чтение, словно Рича тут уже не было. Тот вышел из кабинета, натянул на голову кепку, свернул листовку и карту в тугой рулон и побежал по коридору. Стопку газет он зажал под мышкой. Марша вышла следом за ним.
– Надеюсь, я тебя не задержал, – сказал Рич.
– Да ничего, – судя по ее тону, она все-таки была недовольна.
За его спиной закрылась дверь, опустился засов. В былые времена парни подмигивали и подтрунивали над Маршей – над тем, как она запирается наедине с Мерлом, пока он не заканчивал свои дела. Теперь, конечно, их трудно было представить вместе – дородную Маршу и Мерла с зачесанными на лысину волосами.
На стоянке было пусто, оставался только пикап Рича, «Додж» Марши и золотой «Кадиллак» Мерла. Рич выжал сцепление как раз в тот момент, когда машина Юджина влетела за ворота, брызгая во все стороны гравием. Остановился он чуть ли не у крыльца. Он распахнул дверь, не потрудившись выключить двигатель, вскочил на ступеньки, подергал ручку, потом постучал. Прижался к стеклу, заглядывая внутрь.