6 ноября
– Кто рано встает, тот сам готовит себе чертов завтрак, – прочитала Коллин. Именно это гласила новая вышивка, висевшая над раковиной кухни Энид.
– Это для меня Герти сделала, – сказала сестра.
Сидевшая напротив двоюродная бабушка Юджина кивнула, ее седые волосы, накрученные на бигуди, подпрыгнули. По правда говоря, Юджин даже яичницу себе поджарить не смог бы. Да, он жарил барбекю, но считал, что готовить на плите – это женская работа.
Сквозь окно кухни Коллин видела, что Рич стоит чуть в стороне от Юджина, словно беспокоится, что тот обрызгает его водой из шланга. Вес тела он перенес на одну ногу. Его все еще беспокоило колено.
– Мальчишки, – сказала Герти. – Вечно возвращаются домой побитыми.
Энид высыпала кукурузные зерна в машинку для попкорна и опустила крышку.
– Нога заживет. А вот спина – это уже опасно.
Юджин одной рукой держал Алси за ноги, поливая из шланга ее голую задницу.
– Он этого ребенка сейчас утопит, – пробурчала Герти.
Энид и Юджин поссорились. Коллин поняла это по тому, как Энид избегала на него смотреть. Взгляд ее метал искры.
Коллин подровняла стопку неиспользованных одноразовых подгузников. Такие стоили целое состояние.
– Я не могу стирать белье без стиральной машины. Оно просто варится в ведре, пока не стухнет окончательно.
– Я даже ничего не говорила, – оправдывалась Коллин.
– Да, зато думала.
– Вода же очень холодная, – удивилась Герти. – Она что, вообще никогда не плачет? Что с ней не так?
– Все с ней в порядке. – Ноздри Энид раздулись; она явно мечтала о том, чтобы Юджин увез Герти обратно в Орегон.
Попкорн начал лопаться. Первые раскрывшиеся зерна вылетели из-под крышки и шлепнулись на пол.
– Черт. – Энид схватила со стола миску. Герти прищелкнула языком:
– Не понимаю, зачем тебе нужны все эти новомодные штучки.
Юджин бросил шланг, поднял малышку под мышки и принялся покусывать ее за пальчики на ногах.
– Лучше бы одел ее во что-нибудь, – проворчала Герти.
– Он ее сейчас сюда принесет. – Энид бросила кусочек маргарина на сковороду. Коллин вздрогнула – еще одна судорога. Вчера у нее начались обильные месячные. Она чувствовала себя грустной и подавленной, ей хотелось прилечь.
– Слышала о ребенке Хелен? – обратилась к ней Энид. – Родился без мозгов.
– Хелен? – Коллин уперла локти в столешницу.
– Это даже как-то называется. Ма-арла! Как эта штука называется?
– Какая еще штука?
– Оно еще было у ребенка Янси?
– Анэнцефалия, – отозвалась Марла.
– Анен… что? – закричала Энид.
– А-нэн-це-фа-ли-я! – крикнула Марла в ответ.
– То же самое было и у как-там-ее-забыла, да ведь? Его мозг ведь весь съежился? – Энид бросила на Коллин взгляд.
Энид не выпытывала у нее подробностей, но знала, что Коллин видела, как умер ребенок Мелоди Ларсон. По щекам потекли слезы, которые Коллин сдерживала все утро.
– Ты ни в чем не виновата, – сказала Энид.
– Я знаю. – Коллин вытерла глаза. – Бедная Хелен.
– У внучки Эванджелины родился такой же младенец, – вспомнила Герти. – Она живет рядом с Пятиречьем.
Вошел Юджин.
– Если ты не опустишь этого ребенка на пол, она никогда не научится ползать, – строго проговорила Герти.
Юджин положил Алси на стол, поцеловал Герти в щеку, зачерпнул пригоршню попкорна и ушел прежде, чем Энид успела обернуться. На кухню забежали племянники, запустили руки в миску с попкорном, каждый – зеркальное отражение ребенка, который мог бы родиться у Коллин.
У Энид ни разу не было выкидыша.
Коллин выбросила эту мысль из головы, перешагнула через кучку брошенных на пол толстовок и толкнула заднюю дверь.
– Коллин, скажи своему мужу, что он идет со мной, – сказал Юджин, как будто она вышла специально для того, чтобы помочь ему победить в споре. – Если я себе прострелю ногу, он должен вытащить меня из леса.
– А может, он случайно меня подстрелит, – отозвался Рич.
– Тебе повезет, если я тебя нарочно не пристрелю. Знаменитый верхолаз зацепился за обрубок ветки и уронил свою рацию с высоты двухсот пятидесяти футов. Чуть голову мне не проломил.
Рич поворошил угли. Он не рассказал ей, как именно повредил колено, чуть ли не разорвал пополам рубашку и рассек спину, сказал только, что был сам виноват и что ему повезло, что больше никто не пострадал.
«Сегодня я израсходовал одну из своих девяти жизней», – добавил он.
– Да ладно. Нормально все будет. – Юджин полил гриль жидкостью для розжига.
– Коллин не любит оленину, – вмешалась Энид, выходя во двор.
– Тогда лося подстрелим. Олимпийского.
– Норм тебе так крепко в задницу вцепится, что тебе понадобятся клещи, чтобы от него избавиться, – усмехнулся Рич. Пузатый егерь время от времени появлялся у дома Юджина, вынюхивая, не промышляет ли он браконьерством.
Юджин схватил мухобойку, шлепнул муху и осмотрел пластиковую сетку с любопытством человека, изучающего содержимое носового платка после того, как основательно в него высморкался. Энид сражалась с раскладными стульями. О чем бы они ни спорили – хотя, что значит о чем, они всегда спорили о деньгах – Энид все еще была не в духе, на переносице у нее залегла гневная складка.
– У нас на Рождество могли бы быть настоящие крабы, – с сожалением проговорил Юджин, выуживая холодное пиво из ручья.
– Я и так уже осиротела, потому что мой отец утонул. Не хватало мне еще стать вдовой по той же самой причине, – отрезала Энид.
– Я умею плавать.
– Он тоже умел.
Дети высыпали через заднюю дверь и наперегонки помчались пускать в ручей лодочки из листьев. Марла стояла у окна – ей было пятнадцать, и она была обречена быть вечной няней младших братьев и сестер. Вот оно, проклятие первенца.
Она выглядела убитой горем. Может быть, это из-за того парня. Коллин почувствовала укол беспокойства. Или это была вина? Она подождала немного, а затем вошла в дом, чтобы поискать Марлу. За закрытой дверью ванной шумел душ, а в коридоре стояла Агнес со стеклянной банкой в руках. Луч солнечного света заставлял ее волосы гореть живым огнем. Хорошенький ребенок. Жаль только, что у нее косит глаз.
– Кто это там у тебя? – поинтересовалась Коллин.
Агнес показала Коллин саламандру, гладкую и пятнистую. Коллин не помнила, когда в последний раз их видела, а ведь раньше они водились во всех ручьях.
– У тебя будет ребеночек? – взгляд Агнес косо блуждал по комнате.
– Нет, милая. А почему ты спрашиваешь?
– Ты обнимаешь живот.
– О. – Коллин опустила руки. – Нет.
Агнес подняла на нее глаза, и Коллин положила руку ей на макушку. Желтый блокнот со списком имен все еще лежал в ящике ее прикроватной тумбочки. Ирис. Саммер. Лили. Роуз. Как бы это было – если бы у нее родилась маленькая девочка?
Во дворе Энид возилась с радиоприемником на батарейках.
– Ты красная как рак, – заметила она, когда Коллин вернулась назад вместе с Агнес.
– Там жарко.
– А то я не знаю. Эта дровяная печь нас всех во сне поджарит.
По радио крутили песню Джонни Кэша. «Я всегда возвращаюсь к тебе». Энид сделала погромче. Юджин утянул Агнес в танец, затем усадил Мэвис на свое место и достал из ручья еще одну бутылку пива.
– Принеси и мне одну, – попросила Энид.
Он открыл еще две, одну передал Коллин и в знак примирения чокнулся с Энид бутылками. Он устал ссориться.
В последнее время зарплата Рича стала куда меньше, но у Юджина дела обстояли еще хуже. Он опустился на траву, снял кепку.
– Тебе нужно подстричься, – сказала Энид.
– К чему стричь газон, если он и так уже завял? – Юджин провел ладонью по тому, что осталось от его густых волос.
– Эти дожарились, – сообщил Рич. Юджин вскочил на ноги.
– А Марла где? – спросила Герти, обмякшая в раскладном кресле.
– Моет голову. У нее скоро свидание, – пояснила Энид.
– Свидание? – переспросила Герти.
– У него спроси, – Энид дернула подбородком в сторону Юджина. Так вот о чем они спорили.
Сиденье кресла Энид совсем провисло, ее зад почти касался земли.
Пляски девочек превратились в потасовку. Они погнались друг за другом, и Агнес опрокинула пиво Энид.
– Эй. – Энид подобрала бутылку с земли и вылила последние капли. – Смотри куда идешь, косоглазая.
Лицо Агнес сморщилось.
– Иди сюда, милая. – Юджин поднял в воздух щипцы, и Агнес прикрыла здоровый глаз рукой, и ее папа описал в воздухе круг, чтобы она могла проследить за ним взглядом. – Молодец. А теперь иди и скажи маме, что тебе жаль.
– Прости!
– Ага. Извинением пиво не заменишь, – Энид кивнула на нетронутую бутылку Коллин. – Ты что, беременна?
– Нет.
Коллин попыталась поймать взгляд Рича. Как она может быть беременна, если ее собственный муж не желает к ней прикасаться?
Рич выпрямился. Под рубашкой на его руках и груди все еще виднелись розовые опрелые пятна.
– Уай! – заорала Энид. – Иди есть! Карпик! Куда они запропастились?
Энид обошла дом, вышла на дорогу. Коллин почувствовала, как нарастает беспокойство. Затем стало тихо.
– Значит, нашла, – констатировал Рич, и Коллин поняла, что он прав: ведь Энид перестала выкрикивать их имена.
12 ноября
Рич еще не видел лань, но чувствовал ее запах: мускус и сладкая металлическая нотка крови. Она с шумом продиралась сквозь заросли ольхи, выросшей между рядами низкорослых пихт.
– Кто-то хреново делает свою работу, – проворчал Юджин. Рич поднял руку в воздух, надеясь, что он догадается замолчать.
– Ну ты только посмотри на это. – Юджин пнул куст. – По-твоему, так выглядит обработка ядом?
Рич проглотил раздражение. Любые попытки заткнуть Юджина приводили к тому, что он начинал говорить громче. Друг к другу жались низенькие пихты толщиной едва ли с бедро. Табличка на воротах указывала, что вырубка назначена на 1996 год – какое-то земледелие, а не лесозаготовки. Рич остановился, пытаясь услышать, куда направилась лань.