– Сколько лет этому парню? – спросил Рич, когда они уехали. Юджин пожал плечами.
– Он достаточно взрослый, чтобы понимать – если что будет не так, я ему член отрежу.
– Может, хоть ты ему напомнишь, что его дочери всего пятнадцать? – крикнула Энид с крыльца.
– Она умная девочка, – отмахнулся Юджин. Энид скрестила на груди руки:
– Да? И что же в этом умного?
Сидя на крыльце дяди Ларка, Карпик наблюдал, как семья туристов въезжает на «Универсале» в туннель, проделанный в дереве. Отец воспользовался уборной, затем поднялся по ступенькам к магазинчику, чтобы их сын выбрал себе фигурку снежного человека. Мама сидела в машине с поднятыми стеклами. Киллер и Банджо подняли заднюю лапу на колесо.
– Карпик пришел научиться вырезать снежных людей, – объяснил Ларк мальчику, который пристально рассматривал Карпика. Это был городской парнишка с зализанными на прямой пробор волосами – словно в церковь идти собрался. Карпик почувствовал прилив гордости и усерднее принялся резать корягу ножом дяди Ларка.
– Здесь поблизости есть ресторан? – спросил мужчина.
– Можно съесть бургер в «Единственной». – Дядя Ларк бросил деньги на перевернутый ящик, словно это был какой-то ненужный хлам. – У моста. Там поворот.
– А мы можем поплавать в океане? – спросил мальчик у отца.
– Это не океан, в котором плавают, – пояснил дядя Ларк. – Это океан, в котором тонут. Волны такие, что могут взрослого мужчину опрокинуть и закинуть за тысячу футов от берега.
Отец положил руку на макушку сына и повел его обратно к машине.
– Как тебе этот нож? – спросил дядя Ларк, когда они ушли.
– Здорово.
Карпик отдал его назад. Дядя Ларк нажал на маленький штырек, который удерживал лезвие в вертикальном положении, и сложил нож.
– Это хорошая фирма, – произнес дядя Ларк. – Другими карманными ножами легко порезаться. Шестьдесят лет мне прослужил. Старик из Хупы раньше их делал. У твоего папаши есть такой же. Мы с его отцом – твоим дедушкой – как-то раз проплыли по всей реке, чтобы их купить. – Дядя Ларк взвесил нож в руке. – Хороший нож – он какая хорошая женщина: никогда не ранит тебя, если правильно обращаться, – дядя Ларк поднялся на ноги и схватил свою удочку. – Пойдем поглядим, кто сегодня клюет.
Карпик стоял на пне, в коричневой воде покачивалась леска. Вдали у берега показался папа, одежда у него была вся в крови.
– Что случилось, Стручок? – обратился к нему дядя Ларк. – Ты наконец-то прикончил какого-нибудь хиппи?
– Почему ты его постоянно называешь Стручком? – спросил Карпик.
– Его-то? Потому что он раньше был тощим.
– Юджин подстрелил оленя, – проговорил папа, поднимая с берега плоский камешек и запуская его блинчиком в воду. Он заскользил по поверхности воды, как олень, скачущий прочь по поляне.
– Да ладно. – Белка-летяга высунула голову из растрепанных волос дяди Ларка. – И как, тебе перепадет парочка стейков?
– Я решил, что им нужнее. – Папа взял удочку из рук Карпика, смотал леску и забросил крючок по длинной дуге. Дядя Ларк смотрел, как крючок пролетел над водой и шлепнулся у порогов. Взлетела голубая цапля и, хлопая крыльями, перелетела через реку.
– У твоего папаши руки на месте.
– Ну да, – удивился Карпик и посмотрел на обрубок указательного пальца дяди Ларка – кожа стянута у первой фаланги, словно хвостик у сосиски.
– А я когда-нибудь рассказывал, как потерял палец? – Дядя Ларк помахал рукой. – Во всем виновата чертова белка. Зубищи у них – во!
– Не-а.
Дядя Ларк нахмурился.
– Я уже рассказывал тебе эту историю, а? Проклятый лев, сучий потрох. Я его в ловушку поймал. – Он вздернул подбородок. Карпик оглянулся, словно клетка все еще стояла рядом, хотя случилась эта история задолго до его рождения. – Туристы целый четвертак платили только за то, чтобы с ним сфотографироваться. Черт возьми, да я его свежей оленьей печенью кормил.
– И он ее съел?
– Еще как! И закусил моим пальцем на десерт. Отхватил бы мне всю руку, не останови я эту тварь.
– Больно было?
– Да не особо. – Он протянул Карпику палец, чтобы тот мог сжать покрытый шрамами обрубок, словно покрытой твердой сыромятной кожей. – Зато получил пятьдесят долларов за шкуру. Самые сладкие пятьдесят баксов, которые я когда-либо зарабатывал.
Карпик принялся возиться с тростью, вырезанной в форме винтовки, надеясь найти в ней потайное отделение. Оно точно там было – дядя Ларк недавно вытащил оттуда спрятанную сигарету.
– Никогда не видел ничего подобного, – рассказывал папа дяде Ларку. – Размером была с мой кулак.
– Видимо, лань выкурила слишком много сигарет. – Дядя Ларк почесал шишку у себя на шее.
Они последовали за дядей Ларком по грязной тропинке, бедро у него вихляло, как шарнир у сломанной марионетки. К тому времени, как он рухнул в пластиковое кресло, стоящее на крыльце, лицо у него было мокрым от пота.
– Покупатели есть? – поинтересовался папа.
– Приехали посрать аж из самого Фриска. Запах стоял такой, что отсюда добивало. – Тело дяди Ларка сотряслось от кашля. – Карпик, где там бинокль, который я тебе подарил?
Он вытащил бинокль из нагрудного кармана комбинезона.
– Хорошо. Высматривай китов по дороге домой. И помни: не принимай в качестве оплаты деревянные пятицентовики! – Дядя Ларк взъерошил волосы Карпика, вытащил из-за его уха резной пятицентовик и опустил его в нагрудный карман рубашки. Карпик последовал за папой вниз по ступенькам.
– Осторожнее с дураками! – крикнул им вслед дядя Ларк. – И с дорогами.
13 ноября
Раздался грохот, похожий на раскат грома. Рич потянулся к часам: 23:43. Наступила тишина, стакан с водой перестал дрожать на краю прикроватной тумбочки.
– Что случилось? – сонно спросила Коллин.
– Дерево упало, наверное. – Даже в темноте Рич мог разглядеть свернутую в рулон карту, стоящую в углу. Оставалось надеяться, что это случилось не на его участке.
Коллин придвинулась ближе, уткнулась холодным носом ему в шею. Рич повернул голову к прикроватной тумбочке, где в ящике лежали презервативы, но она уже снова заснула. Он представил себе, как его драгоценная секвойя падает на землю, поваленная ветром, и разлетается в мелкие щепки. Тут же захотелось встать и убедиться, что это не так, что все в порядке, но он подавил это желание, заставил себя сосредоточиться на мысленной карте, проследил ее линии под закрытыми веками.
Когда он снова открыл глаза, было уже светло. Воскресенье.
Снаружи над землей стелился туман. Скаут помчался вверх по тропинке, а Рич высматривал, нет ли где-то в стене леса просветов – деревьев, поваленных ветром. Его сердце бешено колотилось. Через Затерянный ручей. Пожалуйста.
Наконец, потрепанный погодой, но все еще гордо возвышающийся над хребтом, появилось дерево 24-7. Рич оглядел другие свои секвойи: все стояли нетронутые. Тяжело дыша, Скаут сел в траву. Вдалеке хлопнула дверь машины.
Рич перешел вброд ручей и помчался через нижнюю часть Проклятой рощи, к дороге. Из пропускной трубы с ревом лилась вода. «Шевроле» Юджина был припаркован у обочины, дверца приоткрыта. Рядом стоял пикап Пита, забрызганные грязью наклейки на бампере отклеивались по краям.
«ЕСЛИ БОГ ПРОТИВ ВЫРУБКИ ЛЕСА,ТО ЗАЧЕМ ОНИ ОТРАСТАЮТ СНОВА?»
«НАШ БРИГАДИР ТРАХАЕТ ПОЛУЧШЕ ЛЮБОЙ ШЛЮХИ».
Самого Пита нигде не было видно. Рич рупором приложил ко рту ладони:
– Ау!
Пит отозвался тем же ауканьем. Рич нагнал его: он стоял у корней поваленной ветром гигантской секвойи, сердцевина ее сгнила до самого основания.
– Представь, что бы было, если бы я ее попытался свалить? – озвучил мысль Пит. – Такое и прикончить могло.
– Ты что, аж из своего дома услышал, как оно упало? – удивился Рич.
– Не. Но из-за ветра решил проверить.
К бревну подошел Юджин, оценил размеры:
– Двести восемьдесят.
– Это я и без тебя сказать могу, – заметил Пит.
– Я здесь работаю, вообще-то. – Юджин поправил ремень винтовки.
– Смотри, ногу себе не отстрели, – предупредил Пит.
– Да ладно тебе, это всего-то раз было, – съязвил Рич.
– Вы полные засранцы, вы в курсе?
Заревел клаксон.
– Портер, – хором произнесли Пит и Рич, но это оказался золотой «Кадиллак» Мерла, стоящий в тумане чуть поодаль.
Пит сплюнул струйку коричневой слюны:
– Пришел проверить, как там его богатство поживает.
Юджин спустился ему навстречу.
– Ты видел газету? – спросил Мерл после того, как Юджин объяснил ему, что это упало сгнившее дерево. – Когда закончишь – зайди ко мне, – добавил Мерл на прощание. «Кадиллак» укатил, разбрызгивая грязь.
Рич последовал за Питом обратно к дороге.
– Чего он хотел? – спросил Пит. Юджин пожал плечами:
– Ничего.
Пит усмехнулся.
– И с каких это пор Мерл ничего не хочет?
– Эй, – окликнул Юджин Рича. – И шавку свою с собой забери, – Скаут выскочил из кустов – он что-то учуял и теперь шел по следу. – Твой пес скоро в подушечку для булавок превратится.
Всю обратную дорогу Рич чувствовал облегчение: его деревья были в порядке. Он нырнул в дом, выцепил ключи из деревянной миски.
– Ты куда? – спросила Коллин.
– Хочу купить газету.
– Привет, Рич, – сказала Дот. Колокольчик над дверью «Улья» зазвенел. «Медвежьи когти» были золотистыми, только что из духовки. – Тебе сколько?
– А сколько есть?
Дот улыбнулась. Щеки у нее были густо подведены румянами, усыпанный блестками свитер отражал свет, как чешуя свежевыловленной форели.
– Давай четыре. – Он протянул деньги.
– Когда вы собираетесь вернуться в Проклятую рощу? – спросила она.
– Похоже, уже только весной. У тебя не найдется пары десятицентовиков?
– Не за бесплатно. – Она открыла кассу. Все дети и пьяницы знали, что некрасивую выпечку – «медвежьи когти», у которых между пальцев вывалилась начинка, Дот отдавала за просто так, ничего не беря взамен. Лью всегда ворчал: «