– Он так быстро растет. Придется сшить ему новую.
Коллин ушла в спальню, чтобы переодеться. Вернулась она в голубом платье на бретельках, которое Рич раньше не видел. Спина у нее была голой, талию обхватывал мягкий корсаж из вельвета.
– Где ты его взяла? – спросил Рич. Коллин окинула платье взглядом.
– Энид одолжила. Что, слишком открытое? Я могу переодеться.
– Нет. Выглядит чудесно. – Его рука коснулась ее лопаток, когда он помогал ей надеть пальто.
Им пришлось припарковаться на поросшей травой обочине и подняться по дороге к «Единственной» пешком. Карпик несся через парковку в просторной хлопчатобумажной футболке, которую Коллин разрешила ему надеть вместо рубашки.
Гул разговоров и тепло разгоряченных тел обрушились на них, как только они открыли дверь. Зал «Единственной» был набит битком: Ричу пришлось обнять Коллин за плечи, чтобы провести ее сквозь толпу, Карпик ловко протискивался между ног людей, пытаясь добраться до Агнес, сидящей в детском уголке.
Это была традиция – корпоративный ужин в «Единственной» в воскресенье перед Днем благодарения. Коллин положила свою сумочку на стойку. Рич протиснулся следом за ней, люди толкали его со всех сторон.
– Что заказываем? – обратился к Ричу Кел, наливая напитки сразу из двух бутылок. Рич поднял два пальца. Было жарко.
– Видишь Карпика? – забеспокоилась Коллин. У стойки было так тесно, что она даже не могла повернуться. Рич обернулся.
– Да. Снимешь пальто?
Она кивнула, и Рич помог ей снять пальто. Пахнуло геранью. Пальто он перекинул себе через плечо.
Кел поставил на стойку две восхитительно холодные кружки пива. Коллин отпила из своей, на верхней губе налипли усы из пены.
– Ты все еще его видишь? – снова уточнила она. Рич нашел Карпика взглядом.
– Да.
Обнаженная спина Коллин прижалась к его груди. В дальнем конце зала мужчины бросали кости.
– Ты сделал это! – воскликнул Юджин, проталкиваясь через толпу и окидывая платье Коллин долгим взглядом. – Благодаря тебе Мерл увеличил мне смены. Как только я ему рассказал об этих браконьерах, он согласился на тридцать часов в неделю вообще без вопросов. Сказал, чтобы я пригвоздил ублюдков к чертову дереву, когда их поймаю. Сначала я им, правда, пива куплю. В конце концов, ребята обеспечили меня работой. – Юджин подал знак Келу, чтобы тот налил еще два пива. – Они древесины, наверное, штук на шестьдесят вывезли, – Юджин покачал головой. – Я почти восхищен этими засранцами. – Принесли пиво, и Юджин хлопнул Рича по плечу. – Кел, налей этому старику еще кружку. За мой счет.
Кел налил им свежего пива, и Коллин перестала спрашивать о Карпике. Ее щеки раскраснелись от алкоголя. Она принялась рассказывать Ричу, как ее мать, бывало, приходила домой после смены на консервном заводе и смотрела на часы с таким видом, словно они глубоко ее оскорбили, а когда наконец пробивало пять часов вечера, с облегчением наливала себе в кружку джина. Коллин беспокоилась, что тяга к алкоголю могла передаться ей по наследству. Она редко выпивала больше половины кружки за один присест.
С другой стороны барной стойки раздался победный рев, Лью поднял стакан с костями в воздух, потрясая им, словно трофеем, а затем высыпал на стойку долларовые купюры и принялся их пересчитывать.
– Что случилось? – Коллин вытянула шею, попыталась развернуться. Рич подвинулся, чтобы ей было лучше видно.
– Пять шестерок. Лью только что выиграл банк.
– Шестьсот восемьдесят восемь баксов! – заорал Лью, поднимая пачку наличных в воздух. Он хлопнул ими по стойке. – Давайте же их все пропьем!
Парни принялись улюлюкать и радостно вопить. Этим вечером никто не хотел гадать, будет ли у них работа на следующий сезон.
– Он сумасшедший, – улыбнулась Коллин. Так странно это было – быть здесь вдвоем, окруженными всем этим шумом.
К концу вечера Ричу пришлось нести Карпика на руках. Когда они добрались до пикапа, он уже почти уснул. Коллин слегка покачивалась на ходу, подождала, пока Рич не откроет ей дверь.
– Что? – Она улыбалась, держала его за руку, пока он помогал ей забраться в машину.
– Ничего.
Дома он уложил Карпика в постель, а войдя в спальню, застал Коллин обнаженной по пояс, платье болталось у нее на талии. Она никак не могла справиться с застежкой-молнией.
– Иди сюда, – позвал он, и застежка молнии медленно поползла вниз, пока платье не упало на пол. Коллин сняла с волос резинку и позволила им рассыпаться по плечам. Он отвел в сторону прядь волос, поцеловал за ухом, в то самое местечко. Раз, другой.
– Щекотно, – запротестовала она. В окно хлестал дождь.
Рич застрял головой в нижней рубашке – так не терпелось ему от нее избавиться. Он чувствовал себя колоссом, узкое тело Коллин вжималось в матрас, глаза были крепко зажмурены, лоб сморщен – будто она вспоминала что-то неприятное.
– Тебе больно? – спросил он, неуклюжий и запыхавшийся после стольких месяцев воздержания.
– Нет.
Ее дыхание участилось, ногти впились ему в спину. Она прильнула к нему и вскрикнула. По крыше барабанил дождь. Утром царапины на спине будут гореть огнем под горячей водой из душа.
Но это было ничего.
21 ноября
Коллин услышала, как хлопнула дверь машины, прищурилась, сбитая с толку ярким солнечным светом. Через окно слышались голоса – мужской голос, разговаривающий с Ричем у двери. Она почувствовала слабую пульсацию головной боли за правой бровью и села. Пульсация стала сильнее.
Она спустила ноги с кровати и встала, голова кружалась.
В окне медленно проступил белый силуэт фургона «Фольксваген». Рич стоял перед ним, заглядывая под капот. Коллин распахнула окно, разбухшая от влаги рама долго не хотела открываться.
– Серьезно, – сказал Рич своему собеседнику.
Дэниел. Сердце Коллин заколотилось. Рич бросил тряпку на капот своего пикапа рядом с банкой воска, и Коллин попятилась назад, чувствуя, как в груди разливается жар.
Что он здесь делает?
По крыльцу застучали каблуки ботинок.
Коллин натянула одежду.
Кровать Карпика была не застелена, но комната пустовала.
– Ты знаешь этого парня? – спросил Рич, когда она, шаркая, вышла на кухню. Дэниел склонил голову над дымящейся кружкой с кофе. Вверх по шее пополз румянец.
– Коллин, – поздоровался Дэниел. – Давно не виделись.
Он оглядел стол в поисках сливок. Коллин видела, что Рич это заметил, и знала, что он считает, будто мужчина, добавляющий в кофе молоко, – слабак.
– Вы вместе ходили в школу. – Рич, должно быть, повторил объяснение, которое дал ему Дэниел. Взгляд Рича задержался на ней. Ей хотелось, чтобы он обнял ее, прижал к себе, как прошлой ночью, отправил Дэниела восвояси, но вместо этого он вернулся к разливанию кофе.
– Было чертовски трудно найти ваш дом, – признался Дэниел.
– Зато Свидетелям Иегова сюда непросто добраться. – Рич повернулся, держа в руках еще две кружки.
– Почему ты не на работе? – спросила она, чувствуя, как пересохло в горле.
– Слишком грязно. Дон все отменил.
– До конца сезона?
– По крайней мере, на сегодня. – Рич кивнул в сторону гостиной.
Коллин села на стул с высокой спинкой, мужчины устроились на противоположных концах дивана. Руки у нее дрожали. Она поставила свою кружку на подставку. Рич отпил кофе, прихлебывая в неловкой тишине.
– Ты все еще любишь эти штуки? – Дэниел изучал брошенный кроссворд, придавленный деревянной миской. Одно слово так и не было разгадано. Она совсем про него забыла. – О, я помню эту лампу.
Рич посмотрел на бронзового кролика, затем на Коллин. Она ощутила, что краснеет.
«Перестань», – хотелось прошипеть ей, хотя Рич не мог знать, что они с Дэниелом однажды опрокинули эту лампу, пока занимались любовью в съемной комнате.
Дэниел повернулся, чтобы повнимательнее рассмотреть разрисованную бензопилу.
Старый рабочий инструмент висел там с самого первого дня их супружеской жизни: ручка стерлась до гладкости, зубья затачивали столько раз, что они стали не толще листа бумаги. Красный амбар выцвел, а изумрудный лес потускнел, словно бы солнце на картине село и утро сменилось слабым светом сумерек.
– Ты рыбный доктор в племени? – спросил Рич Дэниела. Он давал шанс каждому. За это она любила его больше всего.
– Нет, я работаю над исследованием для диссертации. Биология рыболовства.
Рич кивнул:
– Вам теперь разрешили пользоваться жаберной сетью – после той сделки с Верховным судом.
– В резервации – да. Это индийская земля. У нас есть право на рыбную ловлю, охраняемые на федеральном уровне, – объяснил Дэниел.
Коллин заметила, как прищурился Рич, силясь уследить за его мыслью.
– Я слышал, некоторые рыболовы-промышленники этим недовольны.
– Так и есть, – согласился Дэниел. – Рыболовы-любители, впрочем, тоже.
– И больше нет нужды выходить на промысел тайком, – сказал Рич.
– Впереди еще долгий путь, – ответил Дэниел, взглянув на Коллин. – Учитывая плотины, лесозаготовки, отраву, которую повсюду тут распыляют…
– Где ты раньше жил? – спросил Рич. На него это было непохоже – так перебивать.
– Я уже год работаю в лаборатории Университета Гумбольдта. Когда-нибудь был в Аркате?
Рич хмыкнул.
– На мой вкус, там слишком много всяких новомодных штучек.
– Ясно. – Дэниел достал из кармана мятную конфетку, предложил поделиться. Рич наблюдал, как он разворачивает обертку.
– Где Карпик? – неожиданно спросила Коллин. Рич и Дэниел обернулись, словно забыли о ее присутствии.
– На заднем дворе. – Рич сделал еще один шумный глоток. – А какой именно рыбной работой ты занимаешься?
Рич не задавал столько вопросов и за целый год.
– В основном исследованиями.
– Любишь ловить рыбу?
– Дядя брал меня с собой, когда я был мальчишкой. Ты?
– Конечно. Часто удил, когда был моложе. Некоторые ручьи раньше можно было перейти, не замочив ботинки, – столько там было рыбы. Ты сюда из-за этого пришел?