– Нравится дождик? – продолжила Дот. – Даже рыбы жалуются на сырость!
Джоанна вернулась, принеся с собой порыв ветра, сердито поставила лоток на прилавок и отсчитала десять дюжин. Дот положила в бумажный пакет две булочки с корицей и положила его на прилавок вместе с десятидолларовой купюрой.
– Я могу принести еще, – предложила Джоанна, не обращая внимания на пакет. Джудит вцепилась в юбку матери. Коллин забрала булочки.
«Спасибо», – произнесла она одними губами.
Дот бросила на нее притворно строгий взгляд – что за черт, Коллин?
Девочки держались рядом с Коллин, влекомые пакетом с выпечкой. К тому времени, как над головой Коллин звякнул колокольчик, Джоанна была уже на полпути через дорогу. У обочины стояла автоцистерна, опрыскивая заросшую сорняками полосу вдоль ручья. Коллин отправила девочек в пикап. Ей понадобилось мгновение, чтобы узнать человека, направляющего шланг, – конечно же, это был не Карл. Джоанна выпрямилась в полный рост перед Юджином, посадив малышку на бедро и выпятив живот.
– Что это? – требовательно спросила Джоанна.
– Жидкость от сорняков. – Юджин бросил взгляд на Коллин. – Полезно для здоровья.
Большеголовый мальчишка Сандерсона выпрыгнул из кабины и скрестил руки на груди.
У Коллин зачесался нос: хлор. Звякнул колокольчик.
– У нас умерло ореховое дерево. Просто съежилось и увяло, – проговорила Дот, выходя на улицу следом.
– Хочешь попробовать, а, сучка? – Мальчишка Сандерсона уставился на Джоанну. – Юджин, дай ей попробовать, если она так хочет.
Мальчишка Сандерсона выхватил шланг из рук Юджина и направил его на Джоанну.
На мгновение у Коллин перехватило дыхание. Повисла пронзительная тишина.
Малышка на руках у Джоанны завыла.
Джудит попыталась выбраться из пикапа, но Коллин преградила ей путь, глаза у нее щипало даже на таком расстоянии. Джоанна закашлялась, с нее ручьем текла отрава.
– Что здесь? – Она стукнула по цистерне ладонью, сплюнула. – Я звоню в полицию.
– Давай-давай, звони. Мерл тебя на хрен уроет, прямо как твоего мужа.
Малышка надрывно вопила, и Джоанна, кажется, наконец-то это услышала. Она побежала обратно через дорогу, прижимая к себе девочку.
– Присмотри за ними, – попросила Дот. Девочки прилипли к окну пикапа. – Я о ней позабочусь.
Она спешно проводила Джоанну и малышку в «Улей».
Коллин села в пикап.
– Я хочу к маме, – заплакала Лия. – Мамочка!
– Тише, – прошептала Коллин. – Она сейчас придет.
У нее самой предательски дрожали руки. Она потянулась за пакетом с выпечкой, забытым на сиденье, разломила липкие сладкие булочки. Девочки послушно принялись жевать. Наконец, появилась Джоанна, глаза у нее были красные.
– А вот и она, – выдохнула Коллин, удивляясь, какое облегчение она при этом испытала. Дот открыла дверь, и Джоанна забралась внутрь. На ней была одежда Дот: брюки из полиэстера и мешковатый свитер, усыпанный жемчужными бусинами. Она была похожа на ребенка, который нацепил на себя бабушкину одежду. Дот смотрела, как они выезжают со стоянки. Их с Коллин взгляды встретились.
Осторожнее. Из некоторых ситуаций уже не выпутаться.
– Мне нужно в магазин, – тихо проговорила Джоанна.
Они петляли по изгибам дороги. Девочки лежали на заднем сиденье, малышка спала у Джоанны на руках. Казалось, они были в машине одни.
– Джеда уволили, – призналась Джоанна.
– Когда?
– После той истории с газетой.
В городе поговаривали: у «Сандерсона» длинные руки.
– Что он собирается делать? – спросила Коллин.
– Не знаю. Он у моей тети в Медфорде. Ищет работу.
Когда они добрались до «Сейфвея», Джоанна достала из кармана кошелек.
– Можешь ее пока подержать? – Она повернулась, чтобы передать Коллин малышку. Джоанна выбралась наружу, осторожно держась за живот, девочки вылезли вслед за ней. Кабину пропитал аромат духов Дот. Камбер принялась капризничать.
– Все в порядке, горошинка. – Коллин укачивала ее, прижимая к груди. – Все хорошо.
Коллин вздрогнула, когда Джоанна вернулась в машину с пакетом. Казалось, ее не было всего минуту.
– Все в порядке? – спросила Коллин. Ей было больно отдавать малышку обратно. Она чувствовала печаль даже после того, как высадила Джоанну и девочек у их дома и отправилась обратно в город. Остановилась у знака «Стоп», пытаясь принять решение.
Затем поехала вдоль северного берега реки, выискивая в зарослях поворот. Несколько раз ей пришлось притормозить, но в конце концов она его нашла и съехала на тропинку. Сорняки и заросли ягод закрывали обзор, по крыше пикапа стучали ветви, дорога так круто уходила вниз, что Коллин начала беспокоиться, не въедет ли она сейчас в реку. По окнам хлестали листья кустарника.
Вдруг она оказалась на ровном пространстве, окруженном деревьями. На краю поляны стояли несколько сараев и коптильня. Рядом расположился аккуратный домик, крытый кедровой дранкой. Его новая крыша из гофрированной жести поблескивала от дождя. Коллин представилась мать Дэниела, Долорес Байвотер, совершенно неподвижно сидящая посреди гостиной, в ушах позвякивают белые серьги, а изнутри ее пожирает рак.
Она услышала шум двигателя. Из зарослей, скрывающих подъездную дорожку, показался капот фургона Дэниела. Он остановился рядом. Дэниел выбрался наружу, под мышкой – планшет. Коллин опустила стекло, Дэниел посмотрел на нее, потом на дом, почесал в затылке.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он.
– Ты проверил воду?
Он прищурился, как будто догадывался, что здесь она совсем не за этим.
– Пока нет.
– Я еще воды набрала. – Коллин протянула ему через окно две банки, но Дэниел не двинулся с места.
– Неплохо было бы взять образцы весной, когда они снова начнут распылять отраву с воздуха. Именно тогда уровень загрязнения должен быть выше всего.
– Мы поставили фильтр, – объяснила она. – Я взяла один образец из фильтра, а один просто из-под крана. Можешь проверить? Пожалуйста?
Дэниел кивнул, взял банки.
Коллин бросила взгляд на дом. Ей вспомнились книжные полки его дяди, выстроившиеся вдоль стен. Она такие видела только в библиотеке, но никак не в доме. Когда она познакомилась с дядей Дэниела, он показался ей грубоватым и серьезным, как и любой другой рыбак. Он сказал Дэниелу что-то короткое и отрывистое на языке, которого она не понимала. Казалось, Коллин не понравилась ему с первого взгляда: словно он понимал, что альбом с рецептами в красно-белой клетчатой обложке был единственной книгой, которую ее мать когда-либо держала в доме, и что когда Коллин вырастет, она точно так же не будет читать никаких книг. Если не считать несколько томов с кулинарными рецептами и пару детских книжек, так и оказалось.
Дэниел откашлялся, переложил планшет в другую руку.
Коллин потянулась к сумочке. Список был у нее в кошельке, желтый квадратик, спрятанный за карточкой водительских прав. Она смотрела, как Дэниел разворачивает лист бумаги.
– Здесь все женщины, у которых я принимала роды за последние шесть лет, где что-то пошло не так. – Ее взгляд скользнул по планшету. – Не знаю, подпишут ли они твою петицию, но они хотя бы тебя не застрелят.
– Ты уверена? – спросил он полушутя-полусерьезно, давая ей последний шанс отступить.
Коллин ни в чем не была уверена, но и отступать ей было уже некуда.
28 января
Сквозь занавески просачивался тусклый свет, прикроватная тумбочка была завалена окровавленными салфетками. Кресло-качалка принялось покачиваться, когда Коллин сняла с его спинки свой свитер. На кухне стоял Юджин, наливая на сковороду тесто для оладушек. Рич приподнял сковороду за ручку, зашипело масло, растеклось в разные стороны тесто. За столом сидели дети, на их тарелках – липкие лужицы сиропа. Коллин поцеловала Карпика в макушку.
– А вот и наша спящая красавица, – проговорил Юджин как ни в чем не бывало.
– Кто хочет еще? – Рич переложил оладушки на тарелку. Никто не отозвался, и он намазал оладушек джемом и отправил его в рот, а затем они с Юджином ушли вверх по холму, прихватив с собой пилы. Пока Коллин мыла посуду, дети отправились в гостиную, чтобы погладить бронзового кролика.
– Тетя Коллин, ты болеешь? – спросила Агнес. Ее косой глаз смотрел куда-то в сторону.
– Нет.
– У тебя волосы все спутаны.
– У тебя тоже.
Она расстегнула заколку Агнес, поправила ей челку, – как естественно это ощущалось, – поправлять прическу маленькой девочке. Потом отправила детей поиграть во двор. Они дергали Скаута за уши, словно пытаясь понять, как у него все устроено, и смешно морщились, когда пес в ответ принимался лизать их в лицо. Оставшись одна в доме, Коллин задремала и вздрогнула, когда вернулись Юджин и Рич, ежась от холода.
– Если ты продолжишь возить эту сучку по округе, люди начнут задаваться вопросом, на чьей ты стороне, – сказал Юджин, опускаясь на диван.
– Не называй ее так, – резко сказала Коллин.
– Нельзя распускать слухи про «Сандерсона» и думать, что это сойдет тебе с рук. Мерл…
– Мерл может убираться ко всем чертям. – процедила Коллин. – И ты вместе с ним, раз считаешь, что можно обливать маленького ребенка этой отравой.
Она вышла через заднюю дверь. Скаут поднял голову.
Коллин трясло. Она потерла нос, и на землю упала ржавая чешуйка засохшей крови – со вчерашнего дня нос у нее то и дело кровоточил.
Она услышала, как Юджин зовет детей собираться, затем его пикап, тарахтя, укатил прочь. Рич вышел через заднюю дверь.
– Они ушли, – сообщил он.
– Он трус, – все еще злилась Коллин.
– Может, и так, – признал Рич. – Но в чем-то он прав.
29 января
Ларк сидел на троне, который он вырезал из пня размером с кухонный стол, и ловил рыбу. Трость в виде пилы была прислонена к одному боку трона, трость в виде винтовки – к другому. Рич отошел подальше от берега, пытаясь не обращать внимание на нудную зубную боль, уставился на воду.