Джоанна издала низкий стон, приподняла ковер и толкнула его вперед, заставив Коллин спрыгнуть вниз, в грязь, чтобы ее не опрокинуло. Ковер выпал из дверного проема. Коллин ухватилась за второй конец рулона, чувствуя, как промокает от влаги рубашка, и, изо всех сил пытаясь перехватить ковер поудобнее, потащила его вслед за Джоанной к лесу, пробираясь через грязь по колено.
Наконец грязь закончилась. Джоанна выпустила свой конец ковра на землю, Коллин с облегчением разжала руки. Раздался глухой звон колокольчика: на опушке леса паслась Босси.
– Вот и все, – выдохнула Джоанна, а затем, как будто этот звон открыл какой-то таинственный клапан, из глаз ее полились слезы.
– Ты не можешь здесь оставаться. – Коллин кивнула на живот Джоанны. – У тебя скоро родится ребенок.
– Мы не можем просто уйти. – Джоанна шмыгнула носом.
– Тебе придется. Это небезопасно.
– А кто будет заботиться о животных? – запротестовала Джоанна.
Когда они вернулись в дом, Джоанна принялась прибираться на кухне – словно что-то можно было исправить, наведя здесь порядок. Коллин раздобыла несколько бумажных пакетов и поднялась наверх, в маленькую спальню, которая раньше принадлежала ей. В первую ночь, которую она провела с Ричем, она старалась лежать неподвижно.
«В чем дело?» – наконец спросил он.
«Я не могу уснуть», – произнесла она не своим голосом. Его тело, длинное и теплое, дышало рядом с ее телом. – Я не привыкла к другому человеку рядом».
Она никогда не проводила ночь с Дэниелом: он всегда ускользал до того, как Юнис Гамильтон, ее древняя хозяйка, могла случайно его обнаружить, и возвращался в студенческое общежитие. А другого опыта у нее не было. Не говоря ни слова, Рич выскользнул из-под одеяла и принялся одеваться в темноте.
«Не уходи. – Она коснулась его колена. – Я хочу привыкнуть к этому».
Он забрался обратно, поднял руку, чтобы она могла положить голову ему на плечо.
«Я тоже хочу к этому привыкнуть», – сказал он.
Позади нее скрипнула дверь спальни.
– Что ты тут делаешь? – спросила Джудит.
– Раньше это была моя комната.
– Это моя комната.
– Я знаю, милая.
Коллин достала из ящика стопку рубашек и запихнула ее в пакет, пока Джудит наблюдала за ней. Ей почудилось, что в дверях стоит ее мать.
«Твой отец был мечтателем. Посмотри, к чему это привело».
Снаружи воздух был прохладным, когда они достигли края леса, по земле уже клубился туман. Джоанна несла Кэмбер, Коллин – пакеты. Свет дня уже почти угас.
Коллин начала волноваться, что оставила пикап слишком близко, что обрушился еще один оползень и похоронил его. Затем она все-таки заметила его белый бок.
– Я хочу есть, – захныкала Лия.
– Я знаю, – ответила Коллин, поскольку Джоанна ничего не сказала.
– Куда мы едем? – продолжила вопрошать девочка.
– К нам домой. У нас будет хороший ужин. – Она подождала, пока все заберутся в пикап, затем закинула туда пакеты. – Ты любишь жареный сыр?
Джоанна смотрела прямо перед собой, Кэмбер лежала у нее на коленях. Девочки ерзали в своей грязной одежде.
– Я хочу к папе, – заныла Лея. – Ай! Джуди меня ущипнула!
– Девочки, давайте быть добрее друг к другу. – попросила Коллин. – Пожалуйста.
«Когда-нибудь вы останетесь друг у друга одни».
На фоне темно-зеленых стен белые ставни, казалось, светились. Рич остановился у колоды с топором в руках, разглядывая грязь, приставшую к боковым зеркалам, девочек, Джоанну.
– Кто это? – требовательно спросила Лия.
– Это Рич.
Он прислонил топор к пню, выбил перчатки – в воздух взлетели опилки, словно клуб дыма, выплывающий из шляпы волшебника. Мысленно Коллин видела, как разворачивается вечер: девочки вылезают из пикапа и заходят в дом; Рич вытирает головку топора, чтобы она не заржавела, ровный, практичный, свои инструменты он держит в тепле и сухости; Коллин наполняет ванну водой; сэндвичи шипят на сковороде; Джоанна звонит дяде в Медфорд. А потом, когда они с Ричем наконец останутся одни, он поднимет руку и даст положить голову себе на плечо. «В этом и есть главная разница между вами. Рич не держит зла». Так ей сказала Энид.
Девочки зашевелились: голодные, холодные. Лию донимал зуд, вызванный ее неотвеченным вопросом.
– Это мой муж, – пояснила Коллин.
Она завела их в дом, вдруг осознав, как это все видит Рич: две всклокоченные девочки с грязными волосами, капризничающая малышка, Джоанна на восьмом с половиной месяце беременности, сама еще совсем молодая девушка.
На кухне Коллин принялась беспорядочно рыться в шкафчиках.
– Что ты ищешь? – спросил Рич, входя через заднюю дверь.
– Открывашку.
Он достал ее из ящика рядом с холодильником и открыл банки с супом, подцепив крышки за острые края.
– Этот томатный.
Коллин поменяла его на другой, куриный с вермишелью.
– Что случилось? – спросил он, когда высокие голоса девочек зазвучали из ванной, перекрывая шум льющейся воды.
Она порылась в ящике.
– У нас что, нет сыра?
– Коллин.
– Ну что? – Рич стоял в двух футах, все еще держа в руках открывашку. – Оленье ребро сползло вниз.
– Насколько все плохо?
– Весь хребет.
На кухне появились девочки – волосы у них были влажные, щеки раскраснелись, футболки Коллин свисали до самых колен.
Она налила всем по тарелке супа. Джоанна подула на ложечку, прежде чем дать попробовать Кэмбер. Девочки разломили сэндвичи с сыром пополам. Карпик и Рич молча наблюдали за происходящим, словно не могли толком понять, снится им это все или нет.
В ванной комнате Коллин выдавила на пальцы девочек несколько горошинок зубной пасты. Их лица засветились от ее сладости. Джоанна, должно быть, заставляла их чистить зубы пищевой содой. Коллин вернулась, уложив их в кровать Карпика, и застала Джоанну одну на кухне, держащей в руках телефонную трубку.
– Ты ему позвонила? – спросила она.
– Он привезет трейлер для Босси. Он мне не родной дядя. – Она погладила живот. – Джед все время говорил, что мы должны к нему переехать. Начать все с чистого листа.
– Тебе надо отдохнуть, – сказала Коллин.
– Он сказал, что если этому месту позволить, оно тебя убьет.
Дядя приехал после полуночи. Рич вынес девочек наружу. Коллин вручила Джоанне теплое одеяло для девочек и термос с горячим кофе для дяди.
Карпик, раскинувшись, спал на их кровати. Рич закрыл заслонку. Пламя, лишенное воздуха, замерцало. Коллин опустилась на диван рядом с ним.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Я все думаю, что бы сказала моя мама.
– «Сегодня здесь, а завтра нет»? – предположил Рич.
Она покачала головой.
– «Легко пришло, легко ушло»?
Она легонько шлепнула его по животу, а он обнял ее за плечи и поцеловал в макушку.
– В жизни выпадает только одно чудо.
Она выдохнула через нос.
– Да уж.
В темноте спальни мелькнула нижняя рубашка Рича. Снаружи лаял Скаут, низкое горловое рычание сменялось громким гавканьем. Не енот – что-то покрупнее.
– Что это? – спросила Коллин.
– Тихо. – Рич запрыгал на одной ноге, натягивая штаны. За рычанием Скаута слышался шум двигателя.
– Кто это? – Она думала о дяде Джоанны – может, они что-нибудь забыли?
Рич двигался с пугающей ее целеустремленностью.
– Рич?
Она услышала, как он ударился головой о притолоку и выругался себе под нос.
– Ты в порядке? – прошептала она. Скаут снова залаял, затем раздались выстрелы, звон разбитого стекла, хлопанье дверцы машины.
– Рич?!
В окна бил свет, шины разбрасывали гравий. Дом погрузился в темноту. Даже Скаут замолк. Коллин упала в кресло-качалку, Рич стоял в коридоре.
– Не выходи туда, – прошипела она.
– Они ушли.
– Откуда ты знаешь?
Она открыла дверь в комнату Карпика, посмотрела, как вздымается и опускается его грудь в свете ракетного хвоста – каким-то чудом он все еще спал. Ее руки задрожали, и она тихонько закрыла дверь.
Входная дверь была приоткрыта, внутрь задувал холодный воздух, свет с крыльца превращал туман в золотистую дымку. Снаружи скорчился Рич, положив руку на распростертое тело Скаута.
– Рич?
Он опустил голову. Из глубины его груди вырвался всхлип. Она видела его плачущим только один раз: в больнице на Пасху. Гравий до странного громко скрипнул под ногами. Она дотронулась до сгорбленной спины Рича, и он обмяк, положив руку на шею Скаута, словно пытался его успокоить. Язык у пса вывалился наружу, кровь пропитала шерсть. Коллин обхватила Рича обеими руками, прижалась к его спине. Он поднял локоть, чтобы вытереть глаза, провел по лицу ногтями, словно это была маска, которую он мог сорвать.
Затем он подхватил обмякшее тело Скаута и встал.
Коллин успела ощупать пулевое отверстие в резной табличке (ДОМ ТАМ ГДЕ ТВОЕ – на месте сердца зияла дыра), смести стекло в совок, заклеить пластиковой пленкой разбитые стекла. Наконец, вернулся Рич. Его колени стали коричневыми. Коллин ощутила густой запах земли.
Он прошел по коридору к их кровати. Она забралась следом за ним и вытерла нежную кожу под его глазами. Нужно было пропылесосить ковер от осколков стекла, пока не проснулся Карпик.
– Ты видел, кто это был? – спросила она.
– Нет. Коллин, тебе нужно остановиться, – сказал он. – А что, если?..
Имя Карпика повисло между ними, невысказанное.
«Мы тебя уроем». Тогда Коллин подумала, что они говорят это Дэниелу, но теперь поняла, что они имели в виду и ее, и Джоанну, и Хелен – любого, кто переходил черту.
Они всегда имели в виду ее.
6 марта
Ветер раздувал и всасывал пластик, натянутый на лопнувшие стекла, как будто дом дышал. Рич достал ключи от пикапа из деревянной миски, глаза болели. Он слишком долго стоял под душем.
– Куда ты едешь? – спросила Коллин.