– Мерл отослал его обратно? – догадался Ларк.
– Приехал и уволок у всех на глазах.
– Девчонка попала в беду, а Сандерсон не придумал ничего лучше, кроме как устранить проблему в корне.
– Дела семейные.
– Вот уж точно, – фыркнул Ларк.
Они обогнули обрыв и покатились вниз по склону в Кресент-Сити. Ларк подался вперед и принюхался, пытаясь уловить запах неприятностей, в которые он мог бы угодить.
– Тебе куда?
– К ростовщику, – ответил Ларк. – А почему еще, по-твоему, я оделся как на собственные похороны?
– Так этим не Марша занимается?
– Доверить женщине мои деньги? Может, я и стар, но не глуп.
Рич подъехал к зданию с вывеской «Сбережения и кредиты». От одного только его вида начал ныть живот.
– Составить компанию?
– Останься здесь. – Ларк вылез наружу, бормоча: – Всюду бы тебе свой нос всунуть.
Рич погладил руль. На его сберегательном счете оставалось восемьдесят шесть долларов. Кредит не удастся выплачивать несколько месяцев – но если дело с рощей пойдет точно по плану, то он сумеет заработать на 24-7 за лето и выкарабкаться из долгов раньше, чем на него подадут в суд.
Прошло около часа, прежде чем Ларк, прихрамывая, вернулся с газетой под мышкой.
– Ты еще не видел? – Ларк ткнул свернутой газетой в грудь Рича, усаживаясь рядом. – Все официально.
Рич прищурился, чтобы разобрать заголовок.
«Лесозаготовка в Проклятой роще была разрешена».
– Мерл всегда получает то, чего хочет – неважно, что ему приходится делать. Обманывать, подкупать, избивать и грабить.
Ларк забрал газету назад и, наморщив нос, стал рассматривать фотографии.
– Это будет проклятая весна, сопляк. Последний хороший сезон, черт побери.
Рич завел пикап снова. Мысли неслись вскачь. Возможно, ему удастся взять в кредит часть оборудования и грузовик. Водителя придется найти такого, кто согласится на оплату по факту доставки.
– Останови у магазина, – потребовал Ларк.
– Я что, твой личный шофер? – проворчал Рич.
– Шоферам платят за вождение, а не за разговоры.
Ларк постучал тростью по дровоколу, как будто мог определить по звуку, какой именно ему нужен. Продавец – совсем еще ребенок – продемонстрировал, как устанавливать дроссель и управляться с гидравлической конструкцией.
– Держу пари, эта штука получше топора, – с удовлетворением произнес Ларк.
– А что с вашим пальцем? – полюбопытствовал продавец.
– С этим? – Ларк поднял руку к глазам, словно только что заметил недостаток. – Его откусила шлюха. Член в ее рот не поместился.
Парень было ухмыльнулся, но сразу же взял себя в руки и помог им погрузить дровокол в пикап.
– Та рыженькая все еще работает в «Вдоводеле»? – вспомнил Ларк, забираясь в салон.
– Она никогда не была рыжей.
– Когда мы с ней познакомились – была. Теперь – ковер и шторы.
– Угощаешь?
Ларк похлопал по оттопыренному нагрудному карману, застегнутому на пуговицу.
– Мы можем напиваться до следующего воскресенья.
– И это все – на одну штуку?
– На одну? – Ларк фыркнул. – Речь о сотнях.
– Не знал, что ты у нас богач.
– Дерьмо стоит дорого.
Когда они вошли, Мейбл стояла к ним спиной – и ее волосы были похожи на кудрявое облако. Ларк огляделся, будто сомневаясь, туда ли он попал, и едва успел устроить задницу на стуле, прежде чем Мейбл поставила стаканы на барную стойку. Майка с глубоким вырезом обнажала обвисшую грудь, а кожа обветрилась, будто она часами грелась на солнце, хотя большую часть жизни Мейбл провела именно здесь, вдыхая дым чужих сигарет.
– Так ты все еще жив, – отметила она.
Ларк потянулся за арахисом, но сразу же бросил несколько штук обратно в тарелку.
– Твоя закуска успела превратиться в камень.
– Я берегла ее для тебя.
Ларк поднял вверх два пальца и поправил галстук-боло с изображением дровосека, который он выиграл в качестве первого приза на очередном юбилее штата Орегон. Пена впиталась в усы.
– Где ты прятался, Корни? – спросила Мейбл. – Ты постарел. До сих пор занимаешься резьбой?
Ларк вынул из кармана фигурку – цаплю с тонкими, как иглы, лапками – и протянул ей. Мейбл провела по клюву длинным красным ногтем. Он вырезал каждое перышко.
Рич чувствовал себя третьим лишним.
Ларк прочистил горло.
– Как Рэнди?
– Держится. Сегодня на Смит-Ривер.
– Незавидная участь.
– Лучше работать, чем удить рыбу.
– Если он тебе когда-нибудь надоест…
Мейбл попыталась вернуть цаплю Ларку.
– Оставь себе, – сказал он.
Мейбл улыбнулась, протерла барную стойку рукой – и ее обручальное кольцо заиграло на свету.
Ларк допил остатки пива.
– Еще?
– В другой раз. – Он вытащил купюру из пачки в кармане и, вдруг заторопившись, выскочил за дверь, пока Мейбл не рассмотрела номинал.
– Сдача нужна? – уточнила она, разглядывая сотню.
– Думаю, нет, – ответил Рич, прикончив свое пиво.
– Как он?
Рич пожал плечами:
– Ему просто захотелось тебя увидеть.
Мейбл положила деньги в кассу.
– Я открою ему счет.
Рич вышел на парковку.
– Настоящая ведьма, да? Сморщенная, как чертов чернослив, – сказал Ларк, когда Рич забрался в пикап. Ларк покачал головой и снова коснулся груди. – Я бы отдал ей последний доллар.
– С чего ты вдруг решил разбрасываться деньгами?
Ларк достал из кармана сложенные купюры.
– Это еще что?
– Тысяча восемьсот долларов. – Он протянул пачку Ричу. – Все, что у меня осталось. Я знаю, что ты в дерьме, но так хоть сможешь продержаться.
– Я не возьму твои деньги.
– Гундерсен, слушай внимательно, потому что повторять я не буду. Всю эту канитель с рощей ты предвидеть не мог. Черт, да никто не мог! А я подтолкнул тебя к покупке 24-7. Ты бы не попал в переделку, если бы не я.
Рич открыл рот, собираясь возразить.
– Слушай меня, – продолжил Ларк. – В тот день, когда погиб твой отец, я поклялся заботиться о тебе. Своих мальчишек я потерял – Оссиану только-только исполнилось четыре, Генри был совсем еще малявкой. Мать взяла их с собой на реку, и наводнение… – его голос дрогнул, – …забрало всех. Я похоронил жену, но не сыновей. Может быть, их выбросило на берег. Может быть, когда-нибудь они вернутся домой. Я оставляю за собой право надеяться.
Он сглотнул.
– Мне не довелось увидеть, как растут мои сыновья, но благодаря тебе я все же смог стать отцом. Ты слишком уж осторожен. И медлишь с принятием решений. Но я чертовски горжусь тобой. Как собственной плотью и кровью. Так что… – Ларк фыркнул. – Назовем это займом.
Он открыл бардачок, сунул деньги внутрь и с лязгом захлопнул.
26 марта
Коллин повесила полотенце на кран.
Рич сидел за столом с расчерченной на участки картой лесозаготовок, и его очки сползли на кончик носа. Наконец он отодвинул солонку с угла. Карта свернулась в рулон.
– Впереди много тяжелых дней, – произнес он.
– Мерл планирует распылять гербициды?
Рич покрутил указательным пальцем у уха, словно набирал номер на дисковом телефоне.
– Может быть.
Когда она рассказала ему об Элси, он спросил: «Что значит – полмозга?» – как будто могли быть какие-то еще трактовки.
– В этом нет ничего противозаконного.
– Но это яд, – возразила Коллин. – Мы замачиваем в нем посуду. Моем волосы.
– Так пользуйся этим, – он кивнул в сторону дозатора. – Что ты хочешь, чтобы я сделал?
– А что ты собираешься делать?
– Расчистить рощу. Начать работать на 24-7. Если хочешь уехать – уезжай.
– Я не хочу уезжать. Просто… – зазвонил телефон. – Людям ведь плохо от этого…
– Доказательств нет, – напомнил Рич.
Телефон продолжал трезвонить. Энид не сдавалась.
– Ты не видел ее малышку… – Сердце девочки билось так тихо. – Мне не нужно никаких больше доказательств.
– Дела так не делаются, Коллин. Нет никакого законного запрета.
Телефон прозвенел снова. Коллин подняла трубку и с грохотом опустила ее обратно.
– Значит, с законом что-то не так!
– Говорю тебе, Коллин, никто ничего не сможет сделать. Ни ты, ни твой друг…
Телефон не унимался.
Коллин схватила трубку.
– Что, Энид?! Ох… Марша. Мне так жаль. Да, он здесь.
Рич протянул руку, но она не решалась отдать ему ее. Пока он не слышал – ничего не случилось.
2 апреля
Карпик нерешительно подергал свой галстук на клипсе, жалея, что нельзя просто включать и выключать ссоры, как свет в кладовке форта Юджина, потянув за шнур. Приглушенный голос мамы доносился из-за двери спальни. Они ссорились каждый день – вода то, вода это – и прекращали только тогда, когда рядом оказывался Карпик.
– Господи, Коллин, сколько еще раз мы будем это обсуждать? – спрашивал папа.
– Это неправильно, – говорила мама.
– Что действительно неправильно, так спорить из-за всего этого по дороге на похороны.
Дверь распахнулась, и вышла мама, одетая в платье. В ее ушах были серьги для особых случаев.
– Поехали, Карпик.
В салоне она сидела, скрестив руки на груди.
Они пронеслись по мосту, оставив позади золотых медведей. Папа включил радио. Выключил. Приборная панель дребезжала, когда они проезжали мимо лосиного луга, пока наконец они не замедлили ход, следуя за вереницей пикапов.
Церковь была огромной – со скамьями, а не стульями.
Дядя Ларк лежал в гробу.
Ждать пришлось долго. Дядя Ларк уже умер, но, казалось, все ждали, что он вот-вот проснется. Этого не произошло – и священник поднялся на трибуну.
Карпик не замечал Люка до тех пор, пока они не оказались на улице, где все и каждый пытались пожать руку папе. Люк и его мама стояли в очереди за мистером Сандерсоном. Мистер Сандерсон обернулся к ним, сказал что-то, и внезапно, Карпик никогда не видел, чтобы что-то подобное делали мамы, она плюнула ему прямо в лицо.