Оставалось только ждать…
Ждать и молчать.
Лёгкое пожатие отогнало подступивший ужас. Потеряно не всё. У ифленца наготове заряженный пистолет, а ещё у него есть нож. Жаль, у самой Темершаны нет никакого оружия. Но ничего. Если нужно, она будет драться голыми руками. Она сможет. Да, жизнь под покровами Золотой Матери была спокойной и размеренной, но ведь были и другие времена. Времена, когда только она одна могла защитить себя и старого учителя из Сиурха. Старика.
Загремело упавшее ведро, кто-то выругался — как будто в шаге от их укрытия.
— Что там?
— Темно как в трюме… склад какой-то.
— Следов нет?
Еще шаги. Снова загремело ведро. Темери догадалась — его пнули.
— Здесь лодки. Три штуки. Похоже, их три и было.
— Думаешь, по реке ушёл?
Кто-то прошёлся мимо лодок. Было слышно, как шаркают по земле сапоги.
— Мог. Хотя кое-кто клялся, что его зацепил. Хитрый, как жуф… может его и впрямь слепая охотница хранит. Сиан до сих пор очухаться не может. Корчит его, болезного…
Темери сама вцепилась в пальцы Шеддерика — голоса звучали прямо над ними. Ей даже казалось, что она слышит дыхание незваных гостей.
Кто-то попинал лодку. Гулкий страшный звук…
— Переверните!
Что ж… она ждала этого.
Но прошло мгновение, и стало ясно, что речь о другой лодке.
— Пусто… да нет тут никого, бессмысленно это. Надо по тракту искать. По тракту он ушёл. Или где на обочине валяется, если Акке его всё же подстрелил. Лошадь-то по дороге шла. Жалко, собаки нет. С собакой мигом бы нашли.
— Собаке тоже нужно, по чему след брать. Ладно, чего расселись. Идём вдоль реки. Медленно. Осматриваем все кусты и кочки, мало ли. С воды глаз не спускать!
— Так темно ж еще. Можем пропустить!
Вскоре скрип ворот оповестил, что преследователи покинули сарай. Но прошло ещё несколько долгих мгновений, прежде чем Темери смогла выдохнуть — и отпустить руку ифленца.
Сама удивилась, с каким шумом воздух потёк обратно в лёгкие. Оказывается, всё это время она вовсе не дышала.
— Всё хорошо, — услышала голос Шеддерика. — они убрались. Не бойтесь.
— Я думала, нас найдут…
— Отдыхайте. Недолго осталось. Если удастся снарядить лодку, через пару дней будем в Тоненге…
Темери была уверена, что снова заснуть не сможет. Но нет — сон подкрался почти сразу…
Глава 7. Дядя Янне
Темершана та Сиверс
Она проснулась от холода — это Шеддерик приподнял лодку, и промозглое зимнее утро хлынуло в собравшееся за ночь тепло. Кашель скрутил горло. Темери поспешила выбраться из убежища следом за ифленцем. Всё тело ломило, ноги едва слушались. Очень хотелось пить, а страх, что преследователи где-то рядом вернулся. И даже стал сильнее.
Ифленец в слабых лучах, попавших в сарай сквозь щели, брёл к воротам. Темери теперь подмечала, что он двигается медленней, что старается придерживаться за предметы, рядом с которыми оказался. Повязкана голове пропиталась кровью, но удержалась.
А ведь им ещё предстоит перевернуть и вытащить хотя бы самую маленькую лодку. А может быть, установить мачту, поставить парус… или, если не будет ветра, придётся грести…
Снаружи висел плотный густой туман.
На волосах, щеках, одежде оседала влага.
Она впервые при свете дня осмотрела свою одежду — верхняя юбка стоит колом от вчерашней грязи, нижней практически нет…
Попробовала пальцами расчесать волосы — не преуспела. Наверное, со стороны они с ифленцем выглядят хуже самых бедных тоненгских нищих…
Тем временем благородный чеор даром времени не терял. На берегу, на песке, уже разгорался костерок, рядом лежала давешняя чёрная седельная сумка. Темери вспомнила про ведро, которым на рассвете гремел кто-то из преследователей — пригодится вскипятить воду! Надо посмотреть, может, в сарае есть и ещё что-нибудь полезное… хотя, на еду нечего рассчитывать. Один раз повезло — второй вряд ли повезёт.
Темери шла вдоль полок и изучала содержимое. Пустые глиняные горшочки, бутыли. Большая медная ёмкость с чёрной закаменевшей смолой. Несколько мотков верёвки. Связка рыболовных крючков — больших, на хищную рыбу. Деревянные ящички, пустые. Каменные грузила для сети, целый холщовый мешочек…
Ничего, на первый взгляд, полезного…
На реке понадобятся совсем другие вещи — верёвки, парусина, вёсла.
Вряд ли будет время ловить рыбу…
Да и лески на полках что-то не было.
Она подобрала ведро и вернулась на улицу. Дым от костерка сливался с туманом. Шеддерик стоял у самой воды и вглядывался в серую муть, то ли пытаясь увидеть дальний берег, то ли высматривая что-то в реке.
Повязки на плече и на голове темнеют от крови. Куртка на спине порвана, рыжая грязь на сапогах засохла, но отваливаться пока не желала…
И что-то ещё было не так. Был какой-то непорядок в мире, словно что-то затронуло колебания Эа, и тёплый мир стал немного ближе.
А может, показалось.
Темери отошла на несколько шагов выше по реке и зачерпнула полное ведро. Воды понадобится много.
— Я вчера не поблагодарил вас! — громко сказал ифленец, но как будто бы не ей, а скрытому в тумане горизонту. — Между тем, вы делаете много больше того, на что я смел надеяться.
Темери не ответила. Нужна ей его благодарность? Хотя, кажется, он впервые признал, что она — не просто обуза в пути…
…конечно, обуза.
Чтобы вскипятить воду, нужна тренога. На берегу подходящих палок не было, пришлось вновь обыскать сарай. Там нашлось несколько жердей и даже обожжённый на многих кострах кусок колодезной цепи — на такой удобно вешать котелок. Цепь лежала в углу, подальше от входа, на потемневшей от времени колоде.
Пока Темери её распутывала, в сарае стало существенно темней — ифленец, что ли, ворота прикрыл?
Она обернулась с цепью в руке и… увидела.
Может, многодневный вынужденный пост так повлеял на неё, что погрузиться в верхние слои сущего оказалось намного проще. А может, силы, прорвавшиеся сейчас в холодный мир, были столь сильны, что никакого особого зрения ей не понадобилось, чтобы их различить…
Было тихо-тихо, слышно, как бьётся собственное сердце, а вот цепь в руке звенела словно издалека.
Ифленец стоял, закрывая собой вход в сарай.
Стоял, сгорбившись, но вскинув руки в отвращающем жесте.
А над ним свивалась спиралями, тянулась, пытаясь подобраться ближе, чёрная холодная мгла.
Темери ощущала её присутствие всей кожей. Дело не только в том, что на фоне белого прямоугольника распахнутых ворот эта дымно-искристая потусторонняя сущность обрела плоть. От неё веяло стылой могильной жутью, чужой, но всепоглощающей болью и страхом.
Левая рука ифленца была без перчатки, и Темери казалось — сама собой светилась слабым красным светом. Света этого налетающая тьма боялась.
Но всё-таки она была сильней. Темери видела.
Тьма просто обткеала красное мерцание, и с удовольствием тянулась к груди ифленца, касалась ее, втягивалась. Казалось, что прошивала насквозь….
Тьма искала лазейку, давно искала, и видимо, наконец, нашла.
Загремела, падая, вырвавшаяся из рук цепь. Незаметный, далёкий звук. Звук в другой реальности. В которй ещё ничего «такого» не случилось…
Как же так? вроде, только что утро было, как утро. Только что — костерок и необходимость набрать воды. И мысли о простом и насущном — о воде, еде и о том, сколько дней пути осталось…
И вдруг — это.
По лицу Темершаны словно скользнул холодный ветерок, и она увидела, как рядом с Шеддериком Хенвилом появилась тень его мёртвого друга — Ровве — с тем, чтобы через мгновение со вскриком исчезнуть под ударом всего одного щупальца этой потусторонней силы…
Навсегда?
Ровве…
Монахини говорили, что духам-Покровителям нет дела до того, чем живёт холодный мир. Говорили, что они приходят на помощь только тем, кому обещали помогать…
Но это не правда. Или монахини тоже не всеведущи. Ровве, будь он хоть триста раз её Покровителем, всё же пришёл на помощь другу.
Хенвил упал на одно колено, тьма взвилась над ним, готовясь к финальному яростному удару.
Тьма упивалась своей победой, торжествовала заранее, тьма знала, что её час наступил.
Так может, это и хорошо? Столько раз Темери мечтала, что ифленец умрёт, исчезнет. Сколько раз мечтала, что однажды она его убьёт, и даже примерно представляла, когда.
Да, за время пути она стала лучше его понимать, может быть.
Да, он её защищал и помогал, но разве это была не вынужденная мера? Разве это не из-за него она попала в беду?
Что бы ни было, а враг есть враг.
Враг — это не только своя боль. Это ещё боль тех, кто уже не может за себя постоять, тех, кто там, за гранью, в тёплом мире. Кому не досталось, и уже не достанется справедливости.
Враг — это когда нет нужды договариваться, когда всё ясно и понятно. Прозрачно, как кристалл: вот ты, вот то, что ты считаешь правдой, справедливостью и долгом. А вот те, для кого твоя правда — это пустое место, помеха, а твоя справедливость — это повод для насмешки или удара…
Темери вдруг поняла, что у неё в руках — посох-эгу… нет, не посох, просто деревяшка, просто жердина, одна из тех, из которых она собиралась собрать треногу для костра.
— Ну, нет… — пробормотала она. — Ты его не получишь… это мой… мой враг!!!
И по коже привычной волной разлилась дарованная Ленной магия. Сила предков её народа. Сила духа, сила Покровителей…
Она сама не поняла, как оказалась рядом с ифленцем. Вскинула посох, закрывая его от тёмных, клубящихся потоков.
Что, съела?
Тьма удивленно отпрянула. «Кто ты?»… прошелестело на грани слуха.
— Это мой враг! — повторила Темери со злостью, удобней перехватывая посох. — Убирайся! Кто бы ты нибыл… убирайся в тёплый мир!
Чёрное щупальце потянулось к Темери. Даже как будто прикоснулось, обдав волной тоски и безысходности.
Она прикусила губу и выше подняла посох, перекрывая тьме дорогу.