— Лиззи…
— Да?
— За спину и плети вихрь.
Она без слов спряталась за ним, а ведь если не получится, то и его спина не защитит её. В деле Хогга он совершает ошибку за ошибкой. И эта последняя — самая нелепая и смертельная.
Завоняло кровью — кого-то все же нежить задела. Она тут же отлетела, отброшенная воздушной стеной, но запах крови сыграл свою роль — натиск усилился, превращаясь в сплошную стену зубов, клыков, острых когтей, утопающую в пламени и все равно продолжавшуюся двигаться. Хогг, перезаряжая револьвер, снова слил эфир в бесплодной попытке запустить пентаграмму. Опять ничего не вышло.
Странно, но за этой голодной, свирепой стеной Грег заметил непонятную нежить. Мужчина. Худой. Высохший, как мумия. С длинными шилообразными клыками на безгубой челюсти. Желтушная кожа обтягивала кости, стыдливо укутанные в старинный лийский камзол — короткий, на вате, с вышивкой, с резными некогда пышными рукавами. Эта нежить спокойно стояла, прислонившись к стволу березы, и с нескрываемым любопытством рассматривала происходящее.
— Проверь! — Лиз отвлекла Грега от странного мужчины, а потом стало не до него совсем — он краем глаза проверил плетения и скомандовал: — отпускай!
Он еще успел прокричать:
— Одли, Хогг, спиной к спине! Плотно!
И тут белый, звенящий вечной ненавистью живого к неживому эфир слетел с рук Лиз, высасывая из неё все силы. Океан в сердце тут же пришел в движение — Грег послал Лиз все, что у него было, весь свой эфир, до конца.
Вихрь ширился, разрастался, летел прочь, выжигая сетчатку — перед глазами стояло белое пламя и ничего больше.
Лиз упала. Он поймал её, но, кажется, тоже упал. В глазах плясали солнечные зайчики. Ничего не было видно. Хорошо хоть обоняние не отключилось — исчезла вонь и гниль. И слух не зацепило — когда прошел звон в ушах от внезапной слабости, Грег услышал и тихое дыхание Лиз, и шорох ветра, и скрип ветвей. И Одли услышал — тот витиевато выругался, а потом уточнил:
— Это…
Одли огляделся на догорающие по всему кладбищу останки нежити — Грег смог их тоже разглядеть:
— Это же вихрь силы, да?
Грег, шатаясь встал, таща за собой и Лиз — она удержалась на ногах только потому, что уткнулась Грегу в грудь и обвила его руками за талию:
— Пить… Как же хочется пить…
Хогг пробормотал, вытирая остатки мела на ладонях о брюки — тем уже такое было нестрашно:
— Нет никого страшнее леры, не получившей свой послеобеденный чай.
Одли громкой вздохнул — его голос мешал гулкой пустоте в голове Грега, но в тоже время заставлял собраться:
— Только не говори, что ты и лер ненавидишь, как ненавидишь крыс.
Грег вмешался, хриплым голосом добавляя:
— Уж лучше бы ты ненавидел тех, кто напал на твою сестру, а не портовых крыс.
— А это не одно и тоже? — вполне искренне удивился Хогг, ногой отбрасывая в сторону чью-то догоравшую кисть. Рубашка на его груди была порвана, но рана уже сама затянулась — странно, да? Только Грегу не доставало понимания — почему это странно, и почему это произошло.
— Полагаю, что нет. — Грег, старательно стараясь не качаться и удерживать равновесие, наклонился к Лиз и поцеловал её в лоб: — как ты? Идти можешь?
— Пока не очень, — призналась она. — дай мне пару минут еще… Вихрь — это нечто! Ноги до сих пор подгибаются.
Грег осмотрелся и, заметив, что надгробие с меловой пентаграммой перенесло огненный вихрь, предложил:
— Может, тебе присесть?
Она сильнее вцепилась в него пальцами:
— Нет, точно нет. — И медленно нараставший в сердце ручеек, превращавшийся в реку, чтобы потом, быть может, снова разлиться в океан, был с ней согласен.
— Ладно. Тогда чуть-чуть отдыхаем. Вин, сможешь провести сканирование? Я сейчас немного не в форме.
Одли криво усмехнулся:
— Еще бы ты был не в форме — хватит испытывать пределы собственного эфира! — Он вспомнил о Лиз и миролюбиво поправился: — семейного эфира. И сканирование я провел — на милю нежити точно нет. На большее я не способен: я — не ты.
Хогг старательно молчал и не напоминал о себе — чувствовал, что подвел всех. Понимал, что предупреждал, понимал, что сделал все, что смог, но где-то в глубине сердца стыдливо тренькало «подвел!».
Грег похвалил Одли:
— Миля — это прекрасно, Вин. Молодец! — он переключил внимание на Хогга. Затянувшаяся рана на груди не давала покоя. И отказавшаяся активироваться пентаграмма тоже.
— И кто же ты у нас, Хогг? — Грег внимательно рассматривал парня, эфирное сияние которого уже затянуло какой-то хмарью, превращая его в обычный фон слабого мага: — Сливай эфир!
— Куда? — Хогг оказался странно немногословен.
— Куда хочешь — уже не принципиально, ты же не некромант.
Хогг нахмурился, но команду выполнил. Завоняло гнилью, хуже чем от нежити, а потом на краткий миг он снова стал самим собой — чистый голубой эфир. То ли целитель, то ли универсал. Хорошо бы, чтоб оказался универсалом — Грегу нужен адью… Тьфу, секретарь. Все равно Хогг уже уткнулся головой в служебный потолок — выше сержанта ему не шагнуть, в Речном хватает инспекторов. Грег оценил его эфир:
— Маг. Ранг учителя, не меньше. И кто же на тебя навесил эту гадость некромантскую? Я о таком только читал — чужой слепок силы. Считается, что это невозможно… И главное, для чего? И даже не это главное. Почему храм это не обнаружил?
Одли буркнул:
— А если обнаружил, то почему промолчал? И ведь даже не запечатали.
— Вот это тоже интересно. Одно радует — ты, Хогг, точно не убийца. Управление по особо важным делам и лично я, суперинтендант Эш, при…
Хогг резко его оборвал:
— Не надо извинений. Чудо, что разобрались. Чудо, что поверили. Я бы не поверил, точно говорю. И простите, что думал о вас плохо. Я думал: вы продажны, как и Арно. Значит, я не некромант?
— Нет. На тебе чужой слепок эфира. Я уточнял сегодня у Фейна — подобные разработки идут по линии разведки, но не более того. Эфирный эталон не подделать, если только спрятать за амулетами. А у тебя крепкий слепок — столько лет держался. Только зачем?
Лиз тихо уточнила — вчера Грег рассказывал ей о Хогге, когда обсуждали его — не его! — угрозы:
— Простите, что вмешиваюсь, но вы же больны вернийкой, правильно?
Удивительное дело — Хогг не нагрубил, а просто кивнул. Даже объяснил:
— Заразился, когда ухаживал за сестрой. Не бойтесь, я не опасен для вас. Я не заразен.
Лиз чуть отстранилась от мужа, и океан в сердце возмутился:
— Болезнь. Полагаю, хотели обмануть болезнь. Знаете же, как детские болезни заговаривают в деревнях? Передавая их сперва на живое, потом на неживое и заставляя исчезать. Мне няня, она была из деревни, в детстве ранки заговаривала… По-вернийски звучит иначе, но в переводе как-то так: Передам я боль щеночку,
А с него уйдет грибочку,
А с грибочка на клубок.
А клубочек неживой —
Убирайся боль долой! Вот как-то так… — Лиз замолчала. — Еще есть про ромашку и букашку. И самое простое: «у собачки заболи, у котейки заболи, а кого-то там не боли!».
Хогг добавил:
— Ната трудно засыпала. Я ей другую рассказывал:
За тридевять земель есть высокий утес,
И хранит тот утес колченогий пес.
Одна его нога — это боль твоя,
А другая… — он не успел закончить — Одли вздрогнул, переглядываясь с Грегом:
— Так вот как ты перетащил вернийку на себя!
Грег же сказал иное:
— Теперь понятно, почему следующих жертв вернийки убивали — кто-то очень боялся, что с них тоже перетащат болезнь, и тогда точно возникнут вопросы. Охренеть! Чистый, абсолютно безмагичный, совершенно точно светлый заговор кто-то смог использовать во зло. И как адер Уве пропустил такое⁈
Глава 24Новые планы
Одли задумчиво сказал, оглядывая снова ставшее мирным кладбище:
— Все твои проблемы, Грег… — Он тут же добавил, пока мужчины не бросились выяснять кому именно это адресовано: — … тот, который Хогг, от излишней законопослушности. Испытай ты свои возможности — все бы вылезло раньше, гораздо раньше. Все из-за законопослушности!
Хогг гордо и весьма обиженно сложил руки на груди:
— Сказал один полицейский другому. Так и вижу себя поднимающим нежить на кладбище со словами: «Да я просто полюбопытствовать!»
Одли хрипло рассмеялся. Даже Лиз не сдержала смешок, щекоча своим дыханием Грега. И ведь правда — все из-за законопослушности. Иногда любопытство гораздо полезнее, чем слепое послушание. Хотя любопытство некроманта не может не пугать.
Грег глубоко вдохнул. Ветер унес гарь и принялся играться пеплом, превращая его в мелкие смерчи. Взбаламученный эфир медленно успокаивался. Оказывается, догадка Грега о слиянии двух эфиров для создания вихря силы оказалась верна. Иначе как бы в древности создали такое плетение? Получается: или раньше знали что-то наподобие связывающего Грега и Лиз обряда, или был как-то другой. Быть может, запрещенное ныне боевое побратимство? Оно основано на крови, и потому, как любая магия с кровью, попала под запрет. Хотя, если представить силу двух, а то и трех побратимов, то становится понятно, почему это старательно вымарали из учебников и забыли. Надо будет покопаться в архивах — может, когда-нибудь выберутся с Лиз в Тальму, чем боги не шутят. Грег глянул в белесое небо — ни одной тучки до самого горизонта, а так хотелось редких холодных капель, смывающих усталость и вонь нежити. Хотелось собирать дождевую воду в ладони и умываться. И ловить капли ртом, как в детстве. Сейчас Грег и на ливень согласен был, но ближайшая вода — в душевой управления, до которой еще надо добраться. И это если за ними отправят подкрепление, как приказал Грег — ведь могли и не найти свободных констеблей-магов. Тогда придется ночевать тут, в этой деревушке, выискивая уцелевшую нежить. Интересно, когда восстановят телефонную связь? И есть ли вообще на это надежда?
Хогг пнул в сторону ставший ненужным мелок и внимательно проследил за его полетом — в ежевичные кусты, со скрученными, сухими листьями, оплетавшими чей-то заброшенный склеп: