— Мы уже много перегнали крови, но результат неутешительный, — Гришка тяжело вздохнул, — старая кровь заражает новую, и мы ничем не можем помочь. Надо остановить заразу, может как-то проклясть ее?
— Хорошая идея. Смотри, взял нож Петр и стал рисовать состав крови на утоптанной земле, пока братья меняли доноров, — переселенец поведал об эритроцитах, тромбоцитах, лейкоцитах и вирусах.
— Не до конца понял, но суть уловил. Надо сделать так, чтобы вирус, передающий жажду крови, перестал размножаться, верно? — Петька кивнул головой, соглашаясь.
Гришка начал шептать вызубренное заклинание и призывать небеса для осуществления проклятия, накладываемое лишь на вирус внутри организма. Когда в следующий час Иван пришел в себя, он предупредил, что чувствует себя слабым, но крови уже не хочет. На пятнадцатом заключенном, решили завершить переливание крови. Пережали вены на ногах, дав им закрыться, туго перебинтовав. Ивана сняли и положили на широкую лавку, которую принесли, чтобы всю ночь не стоять на ногах. Он тяжело дышал, ведь вирус дающий регенерацию, больше не работал. И сейчас кровь, отличающаяся по своему составу и с разным резус фактором, начала свой разрушительный процесс. Парень начал покрываться испариной, поднялась температура, начался озноб.
— И что теперь делать? Если он не выживет, то меня сестра за убийство брата казнит, и не потребуется никакой переворот, она будет в своем праве, — осознал нелестные перспективы Петр Алексеевич, схватившись за голову.
— Если ты настоящий целитель, то вели ненужной крови покинуть тело, а нужной остаться, — предложил Сенька, — только делай это через меня, направляй свой дар в мою сторону. Пару раз так делали одаренные, их дар усиливался в разы, вот они сильно удивились.
— Так какой же из меня целитель, так одно сплошное недоразумение, — расстроился Гришка, — только травами, по наказанию бабки Авдотьи, и могу целить.
— А ты попробуй представить, что из руки выходит магия и проходя через меня, устремляется на больного. Только четко произнеси то, что хочешь, чтобы произошло, — Гришке ничего не оставалось, как попробовать новый способ исцелять людей.
Спустя десять минут потуг парнишки с Ивана потекла сукровица через все поры и отверстия в теле, он покрылся липкой кровью. Григорий еще поднатужился и увидел, как кровь потекла не только с больного, но и у Сеньки на штанах проступило кровавое пятно.
— Черт, какого хрена ты на меня так смотришь? — перевел взгляд Сенька на свою одежду, — А ну, отвернулся, и сделал вид, что ничего не заметил, — парнишка сильно смутился и не знал, что делать с неприятным последствием. Петька лишь усмехнулся, отведя глаза в сторону. Он догадался, что юный целитель перестарался, вызвав первые месячные у девушки. А вот Гришка сильно перепугался и просто не знал, как помочь новому другу.
— Так. Стоп, со мной ничего страшного не произошло, — остановил Сенька мага, который уже собирался наложить новое проклятие. А еще Гришка хотел раздеть парнишку и перебинтовать приготовленными тряпками, от чего тот тоже отказался. А потом просто сбежал, сказав, что теперь и сами справимся, а ему срочно нужно уйти.
Только под утро Ивану стало лучше. Жар сошел, на щеках появился румянец. Гришка пробовал вливать целительскую силу, накладывая руки на разные участки тела, а Петька давал советы, как это все должно работать. Братья уже давно поднялись в каморку к охранникам и решили перекусить, принесенными продуктами. А оставшееся раздать заключенным. Три корзины были забиты доверху мясом, овощами, хлебом и сыром.
С первыми лучами солнца три шатающихся от бессонной ночи подростка, свалились в своих покоях и вырубились практически мертвым сном от усталости. Иван успел поблагодарить, сказав, что обязан жизнью всем, кто помог ему. Афанасий унес юного государя в свои покои, предупредив, что часа через четыре заглянет. Нужно будет поговорить о более серьезной проблеме, о противостоянии Софии…
Митрофан, домовой, все утро не спускал глаз с Софии Алексеевны, устроившей в своих покоях настоящий совет. Сюда были приглашены все бояре, выступившие на ее стороне, воеводы, командующие солдатами и командиры стрелковых батальонов.
— Завтра вы обязаны устроить бунт во дворце. Ваши солдаты должны проявить недовольство правящим родом. Лучше причиной недовольства сделать деньги, не выдавайте им зарплаты положенной, — посоветовала регентша, на плечах которой как раз и были сие обязанности, в силу несовершеннолетия братьев. — У Петьки и его матери денег нет, чтобы успокоить разозленную толпу. Надо казнить Мишку Долгорукова, который единственный не хочет признавать меня императрицей. Его надобно вывести из себя, спровоцировать, а потом заколоть при всех на потеху. Будут знать, как мне не подчиняться, — предвкушая завтрашний бунт, София уже начала впадать в гневное состояние.
— София Алексеевна, все будет сделано, как скажите. Петра и Ивана убивать или оставлять в живых? — этот вопрос охладил буйный норов сестрицы.
— Только, если окажут прямое сопротивление или начнут сами нападать на людей, желая крови, — хитро прищурилась София. — А вот Наталью Алексеевну хорошо бы похитить в пылу беспорядков. Потом я с ней поговорю по-своему, когда власть будет за мной. И не забудьте казнить ее братьев, а то за их спинами, она чувствует свою силу…
После полудня в комнате Петра состоялся новый совет за закрытыми дверями. Митрофан поведал услышанное, отчего в комнате повисло тягостное молчание. Все были в шоке от услышанного, и пока не знали, как поступить.
— Мда, — потер бороду Афанасий, — змея решила укусить и забрызгать всех своим ядом, — Наталья Кирилловна тоже была в покоях сына и только сейчас узнала о предстоящем перевороте. — И ничего сделать ведь не получится. Она, на правах регента, имеет все права распоряжаться войсками, ежели выступим супротив нее.
— Прямое противостояние принесет только волны крови, — согласился с братом Иван. — Но и допустить бунта мы не можем. Может денег соберем и дадим Долгорукову, пусть рассчитается с солдатами.
— Это лишь оттянет неизбежное. Мы соберем какую-то сумму сегодня, а через неделю она найдет новую причину привести стрелков во дворец, — верно подметила Наталья Кирилловна, что это лишь оттянет неизбежное.
— Неужели мы позволим захватить власть этот душегубке? — возмутился Петр. — Пока я жив, она не остановится и будет пытаться меня снова убить.
— Ее надо уличить в чем-то. Спровоцировать и найти свидетелей, которые увидят ее беззакония, — внес предложение Гришка. — А еще сделать это при большом скоплении народа, показать скверный характер. Тогда сумасшедшую бабу не оставят опекать двух подростков, возможно, отправят в монастырь.
— И как ее спровоцировать? А главное, кто будет мишенью гнева? Ее кулака не каждый здоровый мужик переживет, — поежился Афанасий, который уже пару раз отхватывал от нее люлей.
— И кого нам менее жалко? Эта должна быть неоправданная ярость к совершенно невинному человеку, дабы вызвать сочувствие у толпы, — предложила бывшая императрица. — Может твоего мелкого напарника подговорим? С которым ты дерешься на мечах, — она посмотрела на Петьку, у которого округлились от удивления глаза.
— Да что вы говорите, матушка, он мне дорог. Я Сенькой рисковать не буду. Да и подставлять слабых как-то не гоже. Это может и не сработать, — Петр не был уверен в странной затее. Все знали, как бывает необузданна сестра. Она прибила нескольких мастеровых и слуг, никто ей и слова не сказал.
— Тогда надо бежать и на время спрятаться, — бывшая императрица приняла единственно верное решение, — не хочу попадать в плен, не хочу терять братьев и рисковать сыном. Пусть разносят весь дворец хоть по бревнышку. Переберемся в соседнее село, скроемся с глаз узурпаторши, может она подуспокоится на время.
В это время в дверь постучали. Все заговорщики неожиданно вздрогнули. Иван снял засов и открыл дверь. На пороге стоял испуганный Иван, пришедший в себя полностью. Он робко обернулся по сторонам и вошел в комнату.
— Сестра ходит довольная и даже улыбается, только что из трапезной. Это меня сильно пугает. Давайте сегодня лучше сбежим подальше, хочется еще немного пожить, — предложил Иван и все прыснули со смеху. Было бы совсем смешно, если бы не так печально. Но молодой царь озвучил единственное для всех решение.
— Это будет временным отступлением. Если сбегут два царя от сестры, будут в этом обвинять Софку, что совсем напугала братьев. Если ей некого будет опекать, то и регентшей не стать, — подвела неутешительные итоги разговору Наталья. Будучи бывшей императрицей и второй женой царя Алексея, после его смерти, совсем утратила свое влияние и власть…
Глава 14Неудавшийся побег
В темной харчевне в углу за столом ужинал холодными щами вихрастый паренек. Вот только это был не совсем парень, а девчонка, притворяющаяся мальчиком. Есения размышляла о своей дальнейшей судьбе. О том, оставаться ли ей рядом с императором Петром или, как обычно, испариться на просторах большой страны. С одной стороны, назревал переворот власти, возможны убийства и смерти совсем ни в чем неповинных людей, поэтому сейчас оставаться во дворце очень опасно. С другой стороны, ей впервые было интересно и весьма любопытно рядом с Петькой и Гришкой. Парни сильно отличались о всех, кого она до этого знала. Говоря о чем-то своем, иногда весьма непонятном, прекрасно понимали друг друга с полу слова. А ведь братьями они не были. И как лихо исцелили бестолкового Ваньку, давшему себя покусать, что хотелось спросить, откуда они знают такой способ? Правда оба через чур сердобольные, даже руку проколоть шилом не могли, пришлось самой помочь. Они были забавные, поэтому оставлять их очень уж не хотелось.
Есения была сиротой. Выросла она в женском монастыре, куда ее подбросила сбежавшая мать. Сестры вырастили и воспитали девочку в строгости, не ведая о ее странных способностях. В женский монастырь частенько наведывался дьякон Эпифий, приходя к собственной сестре, настоятельнице, дабы поболтать о мирском. В один из вечеров в келью к сестре вошла малышка, принесшая чистое белье. Глаза у церковника загорелись, он завис, засмотревшийся на мелкую девчушку. Есении тогда было около осьми лет. С двумя русыми косичками, выглядывающими из-под платка, она взглянула на него большими васильковыми глазами, чистыми, как горный ручей, посмотрев по-детски невинно. Эпифия, словно огнем обожгло от этого взгляда. Теперь он и днем, и ночью н