х проклятых курток у жертв и у Бориса тоже.
Дину била крупная дрожь. Больше всего она боялась, что на этот раз Бориса точно арестуют. Это он нашел тело, и это он, по мнению жертвы, лучше других подходил на роль убийцы. И убили Петрова после того, как он пообещал рассказать все, что знает, полиции. Теперь об этом знала только Дина. Впрочем, как и про ктубу.
Да, ее долг обо всем рассказать, и, хотя она убеждена, что Боря ни при чем, полиция может подумать иначе. Конечно, рано или поздно все выяснится, она найдет Посадскому хорошего адвоката, но какое-то время ему придется провести в тюрьме, в нечеловеческих условиях и…
Додумать свою страшную мысль до конца она не успела. Рядом оказался Борис, погладил ласково по щеке:
– Не надумывай, Динка, все обязательно будет хорошо.
И отнял пальцы. Дина потянулась щекой за его рукой, напоминая со стороны доверчивого жирафа, и тут же остановилась. Нет ничего в жизни важнее достоинства – так учила ее мама в непростые периоды расставания с очередной «любовью всей жизни». Да-да, периодически Дине казалось, что она наконец-то встретила эту самую любовь, но каждый раз взрывоопасная ракета оказывалась безобидной шутихой, вспыхивала с громким треском, ненадолго озаряла окрестности яркими всполохами и быстро гасла, не оставляя ни малейшего следа, кроме тающей в воздухе дорожки вонючего газа.
И каждый раз хотелось свернуться в комочек, зажмуриться, чтобы не видеть расплывающийся след от вспыхнувшей и сгоревшей надежды, завыть в голос от горя и безысходности, просить и умолять, чтобы фейерверк не кончался, был дан еще залп, пусть самый последний, но приходила мама и говорила о достоинстве, которое нельзя терять ни в какой ситуации, и Дина ничего не говорила, ни о чем не просила, не показывала, как ей больно, не поджимала трясущийся хвост, точно побитая собака, а продолжала жить, работать и ходить с высоко поднятой головой, как будто и вовсе не любила никакие фейерверки.
Нет, она и сейчас не будет унижаться. Посадский видит в ней лишь маленькую девочку, младшую сестренку, которую нужно защитить, не дать испугаться. И не надо ничего надумывать, тут он совершенно прав.
– Вы знаете, к кому шел потерпевший? – спросил между тем следователь, тот самый, с которым она беседовала в управлении полиции, сейчас небритый и уставший под конец субботнего дежурства. Борис отрицательно покачал головой:
– Нет, я только вернулся с работы. Мы виделись с этим господином утром, но не договаривались о встрече.
– Он был у меня, – вдохнув побольше воздуха в грудь, выпалила Дина. – Уже после ухода Бориса Игорь Сергеевич позвонил мне, потому что собрал ту информацию, о которой мы утром его просили. Я предложила приехать, и он согласился.
– Правильно ли я понял, что вы не успели повидаться? – глаза следователя смотрели недобро. – Потерпевший лежит головой к лифту, значит, он только собирался подняться к вам?
– Нет, он был у меня, – покачала головой Дина. – Приехал и провел в квартире примерно полтора часа. Мы разговаривали, и он все успел мне рассказать, а потом попрощался и ушел.
– Когда это было?
– Около тридцати минут назад.
– Вы знаете, что могло заставить его передумать и вернуться?
Прикусив губу, Дина покачала головой:
– Я была уверена, что он уехал.
– О чем именно вы говорили?
– Это очень длинная история. Я готова ее вам рассказать, но, наверное, лучше пройти к нам в квартиру.
– Наверное, – следователь вздохнул. – Ладно, пошли, тут уже больше нечего делать. Ребята, отправляйте тело и опять начинайте поквартирный обход.
– Квартиру двадцать семь на четвертом этаже пропустите пока, – быстро сказала Дина. – Во-первых, там живет очень пожилой человек, профессор Бондаренко, а во-вторых, у вас к нему обязательно возникнут вопросы после того, как я вам все расскажу. Думаю, что к нему лучше сходить с утра.
Снова этот острый, проникающий до самых печенок взгляд.
– Хорошо. Допустим, что вы правы. Что ж, пойдемте поднимемся в вашу квартиру, к сожалению, пешком.
– Да пустите вы меня, мне домой нужно, у меня там жена беременная, – кто-то рвался в подъезд, несмотря на все увещевания стоящего у входа полицейского. Следователь повернул голову в сторону шума, словно думая, вмешиваться или нет.
– Это наш сосед, Вениамин, из тридцатой квартиры. У него действительно беременная жена, и если ваши люди будут совершать обход, то лучше, чтобы он был с ней рядом, – мягко сказала Дина. – Он очень бережно к ней относится.
– Пропустите, – скомандовал следователь, и в подъезд бочком протиснулся взъерошенный Веня. – Представьтесь, пожалуйста.
– Так это, я жилец с пятого этажа, – он опасливо косился на все еще лежавший у лифта труп и с любопытством на стоящих в сторонке Бориса и Дину. – Косарев Вениамин Александрович. А что, у нас тут опять кого-то шлепнули? И опять вашего знакомого? – теперь он уже обращался к Дине. – Чего-то не прикольно уже. То грабят вас, то убивают, а мы с вами так запросто. Двери свои не закрываем. А у меня жена беременная. Хоть к родителям ее перевози, пока тут все не закончится.
– Приношу свои извинения за доставленные неудобства, – сухо сказал Борис, и в голове у Дины снова всплыло слово «достоинство». – Обещаю, что больше мы вас не побеспокоим, но говорю только за нас, планы преступников мне неизвестны.
– Да ладно, вы че. Я ж так, не подумав, ляпнул. Вы заходите, по-соседски, если помощь какая нужна, – начал оправдываться Веня, и Дина в очередной раз подумала, что он, в общем-то, хороший и славный мужик.
Подумала и потянула Борю за рукав. Пойдем, мол. В квартире она молча сварила кофе, поставила чашку перед откинувшимся затылком на стену следователем.
– Простите, а вас как зовут? Я не запомнила.
– Владимир Николаевич, – буркнул тот.
– Может, вы есть хотите, Владимир Николаевич? Давайте вы поужинаете, а я вам все расскажу.
– Давайте, – снова пробурчал тот. – И еще, у вас таблетки от головы нет, раскалывается так, что, кажется, треснет.
– Есть, я сейчас дам. И еду подогрею тоже, – засуетилась Дина. – И все вам расскажу, с самого начала. Нам скрывать нечего, потому что Боря ни в чем не виноват.
– В убийстве Петрова точно, – мрачно сказал следователь, закинул в рот выданную ему таблетку и запил водой из протянутого Борисом стакана, кивнул благодарно. – Вашу машину запечатлели несколько камер видеонаблюдения, так что вы действительно были довольно далеко от дома, когда было совершено убийство. Конечно, окончательно снять с вас подозрения в совершении первого преступления я не могу. В прошлый раз между тем, как вы попали на последнюю камеру, и тем, как был убит Павел Попов, времени у вас было вполне достаточно. Но не в этот, к счастью для вас, не в этот. А раз второе убийство совершили не вы, то логично допустить, что и к первому вы тоже вряд ли причастны. Давайте уже, рассказывайте, что вы оба от меня скрыли.
– Мы ничего не скрывали, мы просто не были уверены, – запальчиво сказала Дина, – но сейчас, как мне кажется, мы можем объяснить, из-за чего был убит Павел.
И она рассказала все, что знала о брачном свидетельстве XVI века, которое привез в Москву Павел Попов.
Следователь слушал, не перебивая, лишь супил лохматые брови и еще смешно вытягивал губы дудочкой. Видимо, так ему легче думалось.
– Поганцы, – наконец сказал он, когда Дина выдохлась и замолчала, – как есть поганцы. Вы чего молчали-то почти неделю, а?
– Мы были не уверены, – пискнула Дина. – Вернее, я. Я была не уверена, потому что Боря вообще ничего не знал. Он не видел ктубу в купе. Документ выпал из портфеля, и я переложила его на другую полку еще до того, как…
Стеклянный звон рассыпался по кухне, Борис отскочил в сторону, шипя сквозь зубы. На его штанах расплывалось мокрое пятно от пролитого чая.
– Черт, горячо. И как это у меня чашка из рук выскочила. Не трогай, Динка, я сейчас сам все вытру.
– Да ладно, вот уж не знала, что у тебя все из рук валится, – попеняла ему Дина, присела, собирая осколки.
Следователь снисходительно смотрел на их возню, но взгляд у него был цепкий, холодный.
– Так до какого момента вы переложили документ? – спросил он, показывая, что ни на секунду не терял нити разговора.
– До того, как я вернулся в купе. Я ходил к проводнице, чтобы заказать кофе, – быстро ответил Борис, а Дина замерла с тряпкой в руке.
Ну надо же, она чуть не проболталась. Не ляпнула, что переложила портфель Павла до того, как в купе появился Борис. Но по их легенде, они же ехали вместе с самого начала. И как только люди врут. Это же так сложно, не путаться в мелочах.
– Да, – сказала она. – Борис пошел к проводнице, а я перекладывала вещи, чтобы освободить его полку, и увидела выпавший документ. Я спрятала все бумаги в портфель, а Боря этого даже не видел. Ему я про это рассказала только вчера, а с Игорем Сергеевичем мы встретились сегодня утром. И о том, что он едет все рассказать, Борис вообще не знал. Эту часть моего рассказа он слышит впервые, так же, как и вы.
– Ну что ж. Подведем краткое резюме. В своей командировке первая жертва получила на руки очень древний раритет, стоящий кучу денег. Вернувшись в Москву, Павел Попов пришел на прием к специалисту по таким бумагам, но до квартиры не дошел, потому что был убит в подъезде. По чистой случайности нашли его именно вы – случайные попутчики. По той же случайности вы видели эту, как ее, ктубу, а потому начали пытаться распутать клубок, потянув за ниточку. Так вы вышли за Игоря Петрова, тот узнал историю документа, приехал к вам, чтобы поделиться результатом своих изысканий, но на обратном пути его убили на том же месте, что и Попова. Из всего из этого следуют два вывода. И оба невеселых.
– И какие же выводы вы делаете? – зло спросил Борис.
– Первый вывод, что ваша девушка права и у меня действительно появились вопросы к вашему соседу, профессору Бондаренко. А второй, что вам обоим, пожалуй, угрожает опасность из-за того, что вы влезли в эту историю. До того как вы заинтересовались судьбой ктубы, вы были просто случайными попутчиками, обнаружившими тело. Теперь – вы опасные свидетели, это понятно?