коло двери две бутылки минеральной воды. Повернувшись, взял у кого-то поднос с тремя тарелками. Поставив, взял еще один.
– Что вам надо? – громко спросила Вика. – Детей отпустите.
– Ешьте, – глухо проговорил мужчина и вышел.
– Где мы? – тихо спросила Виктория.
– Не знаю, нам глаза завязали.
– Так, – вздохнула мать, – перестаньте плакать. Надо узнать, где мы. Может, как-нибудь удастся выбраться или позвать на помощь. Мы в подвале, – поняла она. – Я сейчас, не бойтесь. – Поцеловав детей, Вика встала и поднялась по лестнице к двери. – Четырнадцать ступенек. – Повернувшись, она осмотрела помещение. – Три кровати, стол, два стула и табуретка. Свет включается не здесь. Кажется, все приготовлено заранее. Что же от нас нужно? Не от нас, – догадалась она, – от Витьки.
Вика тяжело вздохнула.
– Погодите! – закричал Виктор. – Как не было?! Я же два колеса там клеил! И назад к машине…
– Да, – кивнул помощник прокурора, – ты занес туда два колеса и сразу уехал. Появился через полчаса. Подождал еще пять минут и, забрав колеса, ушел. Так говорят Поров и два его помощника. Есть свидетель, который видел тебя около сауны. А это что? – кивнул он на конверт.
– Посмотрите, – глухо ответил Виктор.
– Все нормально, – усмехнулся Ташкент. – Баба…
– Ты знаешь, кто убит в парке?! – перебил его разъяренный голос Льва Леонидовича. – Буря, Орган и Рука! Понял?!
– Как так? – растерялся Ташкент. – Ведь…
– Слушай меня очень внимательно, азиатская морда, – процедил Марксист, – я хочу, чтобы жена Ледова оказалась у меня через три часа! Чтобы этот Горец был мертв! Кто убил Алку?
– Ледов, – пролепетал явно перепуганный Ташкент.
– Хорошо, если поверят менты и задержат капитана хотя бы суток на двое. Кто вообще все это придумал? Надо было выбирать что-то одно! Кретины безмозглые! Запомни, у тебя три часа. – И телефон отключился.
– Совсем одурели, – расхаживая по камере, бормотал Виктор. – Меня задержали по обвинению в убийстве этой шлюхи. А почему Поров с помощниками не говорят правду? Подставил меня кто-то. Зачем?
Послышался звук открываемой двери. В камеру вошел Ильин.
– Спасибо вам, Степан Анатольевич, – поклонившись, язвительно проговорил Виктор, – за полное доверие.
– Не юродствуй, Витька, – остановил его полковник. – Закрой дверь! – рявкнул он стоявшему на пороге камеры лейтенанту. Тот подчинился.
Полковник сел за стол, вытащил пачку сигарет и положил ее перед Виктором. Потом Ильин достал из бокового кармана плоскую фляжку и складной стаканчик. Открутив пробку, налил коньяк и выпил. Протянул фляжку и стаканчик Виктору. Тот поднес горлышко к губам.
– Из стакана пей, – хмыкнул полковник.
– Послушайте, Степан Анатольевич, – спросил Виктор, – что это значит? Поров не мог не сказать…
– Он и сказал, что тебя не было в мастерской. То есть был, принес колеса и сразу ушел. По времени все сходится. И раненый тебя опознал, и еще один свидетель имеется. Фотографии как раз против тебя и свидетельствуют. Ты пошел разбираться и убил шлюху. Вот только… – Не договорив, Ильин взял фляжку и сделал два глотка из горлышка. – Понимаешь, происходит что-то странное. Тебя подставили, я даже причину знаю, мне кажется. Но дальше ничего не пойму. На кой хрен им похищать твою жену с детьми? – глухо добавил он и допил коньяк.
– Что? – опешил Ледов. – Вику…
– Да. Я не хотел тебе говорить, но думаю, что лучше, если ты будешь это знать. И не дергайся, – остановил Ильин прыгнувшего к двери капитана. – Даже если убьешь меня, отсюда не выйдешь. Дверь заперта, и тебя никуда не выпустят. Можешь взять меня в заложники, но тогда точно пойдешь в тюрьму. Сядь ты, твою мать! – неожиданно крикнул полковник.
Виктор, вернувшись от двери, сел и обхватил голову руками.
– Когда? – тихо спросил он.
– Без пяти четыре, и есть шанс, что их отпустят. Ты арестован, и какой смысл…
– Это Горец. Он, сука!
– Проверяем. И вот что – не дергайся, веди себя как обычно. Курево у тебя будет. Насчет еды что-нибудь придумаем.
– Да вы думаете, о чем говорите? – Виктор вскочил. – Мне выйти надо!
– Вот этого как раз и не надо, – проговорил полковник. – Если ты выйдешь, Вику с детьми… Конечно, могут и так убить, но шансов…
– Слушай, полковник, – Виктор схватил его за плечи, – я должен…
– Не будь ты бабой! – Ильин сильно толкнул его в грудь. – Подумай и поймешь, что, пока ты в камере, они будут жить. Я выхожу! – крикнул он.
Дверь открылась. Полковник вышел. Дверь тут же захлопнулась. Виктор опустился на пол.
– Знаешь, сынок, – тихо проговорила лежавшая на кровати мать Горца, – полегчало мне, дышать легче стало, и голова не болит. Ты мне дай немного поесть.
– Сейчас, мам! – Виталий метнулся на кухню. – Может, окрошки? Я каждый день делаю. Ты же любила ее…
– Да, и хлебушка помягче.
– Есть мягкий, мама, тетя Груша принесла. Свеженький, даже теплый еще, она только испекла. Вот окрошка, а вот хлеб.
– Прямо как в ресторане! – Бледные губы матери тронула легкая улыбка.
– Ешь! – Сын сел напротив. – А тебе вроде действительно полегче стало, – прошептал он. – Глаза веселее, и румянец на лице появился.
Послышался шум подъехавшей машины, и Виталий взглянул в окно. Его глаза сузились.
– Погодь, мужики, – попытался остановить идущих к дому двоих милиционеров Матвей Сергеевич, – матерь у него больна очень. Я счас позову. Ей волнение совсем ни к чему, даже опасно.
На крыльцо вышел Горец и немигающе уставился на милиционеров.
– Мать больная, – глухо проговорил он. – Если можно, не светитесь. Чего надо? – отойдя в сторону, чтоб его не было видно через окно с кровати, спросил он.
– Значит, о маме беспокоишься, – зло сказал лейтенант. – А…
– Отставить! – раздался из машины повелительный голос. – Подойдите, Горцов.
Виталий медленно двинулся вперед.
– Здравствуйте! – Из машины вышел Ильин в штатском. – Мотай отсюда, вон там за углом подожди, – сказал он водителю. – И вы туда. – Он взглянул на милиционеров.
Достав сигареты, полковник сел на обрубок бревна. Горец уселся рядом.
– Кто похитил Ледову с детьми? – тихо спросил Ильин.
– Вы на меня думаете?
– Если честно, я в этом почти уверен. Кто? – повторил он.
– Я не при делах. Ищите. Кстати, попасите за Гуськовым и тогда кое-что поймете.
– Да и так уже многое ясно. Кому-то выгодно похищение Ледовых. Выкуп за них не требуют, да и сразу понятно, что сделали это не из-за денег. А кстати, ты откуда знаешь про похищение? – Он внимательно посмотрел на Горца.
– Так вы сказали.
– Но ты ждал нас и не удивился…
– Знаете, я постоянно вас жду. Не удалось вам на меня труп повесить. Хотя я спасибо вам сказать должен. Если бы вы меня не взяли тогда, я бы устроился надолго. Но, как говорится, что ни делается, все к лучшему. А насчет Ледовой и детей зря вы ко мне приехали. Если уж я бы задумал отомстить, то Ледову, а не женщине с детьми. У меня свой кодекс чести. Ледов арестован, – уверенно проговорил он.
– А ты неплохо информирован, – удивленно отметил Ильин. – Значит, знаешь гораздо больше. И…
– Полковник, – не дал договорить ему Горец, – для меня сейчас главное – мама. И я больше никуда не лезу. Да, я бы мог кое-что сказать, но не могу нарушить…
– Это называется укрывательством преступления, – перебил его полковник.
– Вот что, – Виталий встал, – большего сказать я не могу. Если узнаю что-то конкретное, свяжусь с вами. – Не прощаясь, он пошел к дому.
Полковник направился к машине.
– Чего им надо? – тихо спросил дядя Матвей.
– Здоровьем мамы интересовались, – ответил Горец.
– Ты не держи меня за дурачка, – обиделся старик.
– Ты вот что, дядя Матвей, – вздохнул Виталий, – сходи в магазин и так, не в кипиш, шепни Рябому…
– Не в кипиш – это, значит, незаметно, – усмехнулся старик. – Сделаю. Чтоб ко мне пришел, верно?
– Да, – ответил Виталий.
– Подожди, – сказал крепкий мужчина, – но ведь Гуськов мент, ну то есть…
– И что? – усмехнулся Славин. – Когда он будет при службе, вы об этом узнаете. В остальное время он должен быть под вашим наблюдением. Оплата будет повременной, но сколько это будет стоить, неизвестно.
– Хорошо, – засмеялся крепкий. – Хотя подобного я не припомню.
– Считайте, что вам повезло, – кивнул Славин.
– Кто взял эту шкуру с детьми?! – зло заорал Ташкент. – Кто замочил Руку с его людьми?
– А я откуда знаю? – визгливо отозвался Гуськов. – Я в это время выполнял твой заказ и сам ничего не понимаю.
– Почему Рука сделал это сегодня? – резко перебил его Ташкент. – Ведь он должен был взять их завтра и Горца завалить там. А он…
– Ты Элеонору спроси, – кивнул на окно Гуськов, – она все это замутила. И зачем?
– Все испортили, – процедил Ташкент. – Кажется, надо сваливать отсюда, – пробормотал он.
– Что? – спросил Гуськов.
– Свободен, – кивнул Ташкент.
– Да какая-то хренотень началась, – усмехнулся Дровосек. – Азиат свободно загуливает в российском городе, а все молчат, как будто так и надо. Кстати, за этим Ташкентом…
– Во-первых, он не азиат, – перебил его низкорослый мужчина. – Просто у него фамилия такая и имя. Он русский. Во-вторых, не он этим заправляет. В основном все под Марксистом ходят, он балом правит. Наркота и все остальное под ним. К тому же у него крыша есть и в столице, и тут. Мы так, по мелочевке, берем. А если загрузишь, то или менты ласты повяжут, или шлепнут. Сейчас кто имеет большой бизнес, тот и парадом командует. Бабки вроде законно получает и налоги платит. Так что ничего тут нам не сделать. Кроме того, мы не отморозки, предъявить Ташкенту нечего. Базар идет, что есть к нему предъява, но конкретно ничего не известно. К тому же Марксист предупредил, что Ташкент его человек, и трогать не советовал. Кто против Марксиста дернется, жмуром быстро становится. А ты чего вдруг против Ташкента мутить надумал? Ты вроде вообще никогда ни во что не ввязывался.