Лизаэр, которого после завтрака пригласили в богато обставленную гостиную Дигана на светскую беседу за бокалом вина, вдруг почувствовал, как кровь прилила у него к лицу. Жаркая волна охватила все тело и тут же сменилась пронизывающим холодом. Боясь расплескать вино, Лизаэр поспешно опустил на столик свой бокал. Неужели он где-то подцепил лихорадку? Лизаэр дотронулся до лба. По телу прокатилась вторая волна, лишившая Илессида привычных ощущений. Лизаэр оцепенел от страха; на мгновение ему почудилось, будто разум окутала тьма и им управляет чужая воля.
Вскоре к нему вернулись привычные ощущения. Испытывая какое-то дурацкое облегчение, Лизаэр вздохнул. Он просто устал, вот и мерещится разная чепуха. Коронация Аритона не несла никакой угрозы, а секундный обморок был вызван возбужденностью и разыгравшимся воображением. Возможно, это следствие кошмаров, время от времени мучивших его после Итамона. Расплывчатый узор парчовой обивки кресла, в котором он полулежал, вновь стал четким. Лизаэр поднял голову.
Руки Талиты, унизанные кольцами, уже не гладили собачку, а неподвижно застыли на курчавой шерсти. Она, ее брат Диган и разукрашенный бантиками песик — все хранили молчание, вежливо и выжидающе глядя на Лизаэра.
Какие слова он только что говорил? Лизаэр силился восстановить нить разговора, но здесь в его памяти зиял провал. Подобное нельзя было объяснить невнимательностью. Озадаченный своей оплошностью, которая, впрочем, могла показаться даже забавной, Лизаэр произнес несколько банальных фраз.
Диган перебил его и сказал, словно продолжая начатый разговор:
— Дети, которые работают на разделке конских туш, взяты не из семей городской бедноты, как пытался вам внушить этот, с позволения сказать, наследный принц.
Главнокомандующий вооруженными силами Итарры поставил на столик свой бокал. За эти полчаса он так и не притронулся к вину.
— Оборванцы, о которых столь печется Аритон, на самом деле являются детьми закоренелых преступников. Я говорю о варварах из лесных кланов. Не один век они промышляют грабежом караванов, убивая ни в чем не повинных людей.
Лизаэру снова стало жарко. Он не решался протянуть руку и утереть пот со лба. Принц внимательно глядел на Дигана, размышляя о том, что этому человеку с его острым умом больше пристало быть придворным, нежели солдатом. Вот и сейчас он, как обычно, своими словами с легкостью сумел разогнать терзавшие принца мысли.
А ведь в Дасен Элюре фаленитские пираты постоянно выбирали самые болевые точки амротской политики, чтобы подбить жителей Амрота на беспорядки и тем отвлечь внимание от своих грабительских набегов.
Лизаэр тряхнул головой, заставив себя вернуться к окружающей его реальности. Он находился в Итарре, а не в Королевской Гавани, и Аритон не был похож на собственных предков. Не столько пират, сколько музыкант, он был наследником короля-убийцы, но все это осталось в прошлом. Оставаясь приверженцем справедливости, Лизаэр вернулся к разговору с Диганом.
— Вы считаете, что наследный принц Ратана прибегнул ко лжи, чтобы опорочить государственный совет?
— Я считаю, что он действует в сговоре с магами Содружества, которые мечтают отдать Итарру во власть варварам.
Диган подался вперед и уперся локтями в колени.
— Думаю, вы не станете отрицать, что Аритон действует так, как того требуют цели магов.
Лизаэр всегда относил скрытность Аритона к особенностям воспитания, полученного у магов, и эта черта в характере брата немало ему досаждала. Теперь, после слов Дигана, он на многие вещи взглянул под иным углом. Лизаэр вспомнил, как Дакар заявился сегодня под утро, завершив странствия по местным тавернам. Однако при всей замутненности сознания Безумный Пророк помнил, что Аритон не провел свою последнюю свободную ночь за кружкой эля в мужской компании. «Одному Дейлину известно, где он был. Его высочество говорить не изволит».
Лизаэр заморгал, пронзенный странной мыслью: ведь этот музыкант, умоляющий, чтобы его освободили от королевского бремени... в свое время силой магии сжег семь амротских кораблей, а потом на суде разыграл комедию, спасая собственную шкуру.
— Я чувствую, вами владеют какие-то сомнения, — заметила Талита.
Она пододвинулась к Лизаэру, прошелестев кружевным платьем из тафты. Собачка заскулила и спрыгнула на пол.
— Что касается наших интересов, — продолжала Талита, — не скрою: мы хотим, чтобы эта коронация не состоялась. Но времени на противодействие остается все меньше и меньше.
И в самом деле, до полуденной церемонии оставался какой-то час. Лизаэр вздрогнул. Прежний ход его мыслей был вновь остановлен врожденной привычкой к справедливости.
— Только не предлагайте мне вступить с вами в сговор. Я не стану участвовать в подобном вероломстве. Замыслы Содружества относительно Итарры не направлены во вред вашему городу, и не мне отрицать права Аритона на престолонаследие.
— Но вы же сомневаетесь в его правах и не доверяете своему брату, — не отступала Талита.
Сестра Дигана играла довольно грубо, однако сейчас она могла засчитать очки в свою пользу. «Пригодность любого правителя должна проверяться на пробном камне всеобщей справедливости», — подумал Лизаэр. Он вздрогнул, словно по его лицу прошлись мокрой тряпкой, затем встал. Скрывая за учтивыми манерами охватившее его беспокойство, Лизаэр снял со спинки кресла свой бархатный плащ и предложил Талите руку. Красота этой женщины могла ослеплять его глаза, но это никак не влияло на его принципы. Лизаэр осторожно помог Талите подняться на ноги.
— Госпожа Талита, ради благополучия вашего города я намерен усомниться в праве Аритона на престолонаследие. Он скрытен и хитер, и мне далеко не всегда бывали ясны его побуждения. Однако, неоднократно сталкиваясь с ним лицом к лицу, я не помню случая, чтобы он лгал.
Диган позвонил в колокольчик, чтобы слуги убрали вино и бокалы. Обращаясь к Лизаэру, он спросил:
— Вы согласны еще до коронации поделиться с нами добытыми сведениями?
Лизаэра вдруг пробрала дрожь. Он и сам не понимал, как мог, почти не раздумывая, согласиться.
— Даю вам честное слово, — услышал он собственный голос.
Гостиная, вино и общество хозяев — все это вдруг показалось ему невыносимым. Лизаэр отчаянно пытался взять себя в руки. Бессонные ночи и тревожные сны наполнили его разум недостойными сомнениями. Ведь даже если Аритон и ошибался в своих симпатиях, справедливость требовала признания очевидного. Гильдии действительно обрекали на рабский труд детей. Голодных, оборванных, ютящихся в убогих лачугах. И каким бы несправедливым ни представлялось наказывать этих детей за преступления родителей, их судьба требовала тщательного и беспристрастного рассмотрения. Если Аритон решил вступиться за них, ему придется отстаивать это решение и бороться с государственным советом.
Стараясь не наступить на крутящуюся возле его ног собачонку, Лизаэр с твердым намерением уйти направился к двери.
— Разрешите откланяться, — учтиво сказал он хозяевам. С внешней стороны, в коридоре, послышались шаги и голоса.
Лизаэр узнал голос Дакара, заунывно спорящего со слугой. Его прервал требовательный голос Асандира, требующего объяснить ему, что происходит.
Лизаэр взялся за задвижку. Она почему-то не поддавалась. Сколько он ни пытался, ему не удалось отодвинуть ее.
Диган, едва не опрокинув служанку, убиравшую со стола, поспешил Лизаэру на подмогу. Их совместные усилия привели к тому, что витая медная задвижка вдруг раскалилась добела, разбрасывая искры. От нее повеяло жаром, вполне достаточным, чтобы обжечь руки.
Лизаэр сразу же оглядел пальцы. На них не было ни малейших следов ожогов. Будучи знаком с колдовством подобного рода, он инстинктивно вскрикнул:
— Задвижка заколдована!
Диган внимательно посмотрел на него. Лизаэр между тем вновь ощутил, как вслед за обжигающей волной его обдало холодом. Этот приступ оказался сильнее предыдущего, принц зашатался. Окружающий мир то исчезал, то снова появлялся. Потом зрение восстановилось, зато в ушах стоял непонятный звон. Лизаэра охватил гнев. Это чувство пришло к нему вместе с предельно ясной мыслью, более осязаемой, чем дверная перемычка, за которую он держался, чтобы не упасть. Кто, как не Аритон, своей магией запер их сейчас в гостиной? Потом с такой же ясностью в мозгу всплыл вывод: если во всем повинен фаленитский ублюдок, его нападки на государственный совет Итарры — заведомая ложь.
Видя смятение Лизаэра, Диган все понял.
— Нас предали!
Они с Талитой мрачно переглянулись.
Слуга в коридоре как воды в рот набрал. Служанка в гостиной испуганно забилась в угол и тоже молчала. Вскоре из-за двери послышался голос Дакара:
— Я сразу же наложил заклятие на эту дверь. Аритон умолял меня любой ценой держать его подальше от Лизаэра!
— Где принц?
Должно быть, маг так сверкнул глазами на своего ученика, что голос Дакара зазвучал непривычно высоко, готовый перейти в истерический вопль.
— Он ушел... Да, отправился разыскивать тебя. Если Люэйн по-прежнему и стережет его, то почему-то молчит. А разве ты сам, когда шел сюда, не видел их?
— Нет.
Асандир сделал несколько шагов, подойдя к двери гостиной.
— Слишком поздно строить догадки. Твое пророчество связывает нас по рукам и ногам. Говоришь, Лизаэр находится за этой дверью?
— Да, — упрямо произнес Дакар, желая оправдаться. — Слуги Дигана утверждают, что он не покидал дома.
Лизаэр почувствовал, как чья-то рука взяла его за запястье. Талита быстро повела его в противоположную сторону. Он вздрогнул, но не от красоты этой женщины, способной ошеломить любого мужчину, — Лизаэра поразила ее бесцеремонная властность. Прежде чем он успел задуматься о причинах столь непонятного раздражения, оно ушло, сменившись не менее непонятной потребностью высказаться.
— Я обещал разыскать Аритона и узнать у него всю правду. Можете ли вы помочь мне выбраться отсюда?
Диган усмехнулся.
— В Итарре каждый дом имеет потайной выход. Талита вас проводит. Я задержу Асандира.