– Думбадзе, – сказал посетитель. – Бердо Нодарович.
– Что ж, входите, – пригласила она, отпирая кабинет. Когда Думбадзе устроился на неудобном стуле, она спросила: – Так, значит, вы были знакомы с Карлом Вагнером?
– Да, так и есть, – подтвердил мужчина.
– Насколько близко?
– Настолько, насколько с Карлом вообще можно сблизиться, – он не из тех, кто любит компанию!
Судя по тому, что успела узнать о Карле Лера, это была чистая правда!
– При каких обстоятельствах вы познакомились?
– Карл делал для меня украшения… ну, в смысле, не он, а его фирма, конечно! Лет десять назад я заказал ему кольцо в подарок жене на юбилей, и она пришла в такой восторг, что с тех пор я покупал драгоценности только у него: Карл вел бизнес честно, не пытался надуть или ввести в заблуждение, а камни у него – самого высшего качества! Вот только в последний раз я попросил его сделать кое-что из моих собственных, привезенных из Перу…
– Вы заказали Карлу Вагнеру драгоценности?
– Ожерелье из перуанских голубых опалов. Потрясающей красоты камни, можете мне поверить!
Лера была равнодушна к украшениям: она предпочитала бижутерию, а все, что у нее имелось, дарила сестра, искренне верящая, что лучшими друзьями девушек были и остаются бриллианты. Она не уставала повторять, что драгоценности – это вклад в будущее, ведь их можно продать, если наступят тяжелые времена. Лера не сомневалась, что такие времена для ее сестрицы не наступят даже в том случае, если безумно влюбленный в нее муж вдруг решит развестись: Эльвира, по совету матери, ежемесячно откладывала «на черный день» из денег, что давал Арамаис. Кроме того, он проявил щедрость по отношению к супруге, прикупив на ее имя таунхаус в черте города, который она благополучно сдавала в аренду за весьма неумеренную плату. Но драгоценности являлись настоящей любовью сестры: она обожала золото и разбиралась в камнях и их огранках не хуже заправского ювелира, безошибочно определяя стоимость любого украшения на глаз! Именно от Эли Лера впервые услышала такие незнакомые ранее слова, как «турмалин параиба» и «сапфир падпараджа». Про опалы Лера, конечно, слыхала, но понятия не имела, как они выглядят и что в них, собственно, такого.
Словно поняв по выражению лица, о чем она думает, Думбадзе вытащил из нагрудного кармана смартфон и, повернув его к ней экраном, показал снимок. Лера вынуждена была признать, что голубые опалы и в самом деле смотрятся изумительно.
– Моя дочь выходит замуж через две недели, – пояснил он. – Карл обещал, что ожерелье будет готово заранее. Раньше он меня не подводил со сроками, поэтому мы спокойно уехали в Абхазию: жена неважно себя чувствовала, и я решил, что морской воздух пойдет ей на пользу. Я понятия не имел, что с Карлом произошла такая трагедия, а узнал обо всем лишь по возвращении!
– Понимаю, – кивнула Лера. – Ожерелье, полагаю, стоит немало?
– Оно бесценно, ведь это – подарок на такое важное событие!
– Честно говоря, я имела в виду его материальную ценность.
– Ну да, и камни, и золото стоят прилично. И не надо забывать о самой работе, ведь она – главная статья расходов! Только не подумайте, что я не переживаю из-за гибели Карла – я до сих пор в себя прийти не могу, – но, вы же понимаете, дочь замуж выходит, да и стоимость ожерелья я оплатил заранее!
– Сколько вы заплатили?
– Триста пятьдесят тысяч.
– Ого! И чего же вы хотите?
– Хотелось бы получить изделие!
– Вы уверены, что оно есть?
– Конечно, ведь, как я уже сказал, Карл никогда не…
– Я не об этом, – перебила Лера. – Карла больше нет, и ваше изделие, возможно, так и осталось незаконченным!
– Во-первых, этого не может быть, так как мы с Карлом договаривались об определенном сроке, и он вышел до… до трагедии. Во-вторых, Карл же не сам изготавливал ожерелье, у него есть для этого ювелиры!
– Вы говорили с Эдуардом?
– А как же, первым делом! Но дед не говорил ему о заказе. Он обещал выяснить, кто выполнял работу, но пока ничего не понятно!
– У меня есть одно предположение, – сказала Лера.
– Правда?
– Понимаете, из кабинета Карла пропал сейф. Неизвестно, в день ли убийства или до него, однако сейфа нет на месте. Может быть, ваше ожерелье было внутри?
– Вы хотите сказать, что его украли?!
– Это только предположение, я же сказала. Вполне может статься, украшение отыщет Эдуард и вам не стоит беспокоиться!
– Что-то подсказывает мне, что скорее правы вы… Выходит, Карла убили из-за ожерелья?
– Вряд ли. Думаю, если сейф похитили, оно просто стало неожиданным призом.
– И что же мне теперь делать?
– Боюсь, остается только ждать. Либо известий от Эдуарда Вагнера, либо от меня: я сразу же сообщу, если ваше ожерелье найдется!
Визит Бердо Думбадзе дал Лере пищу для размышлений. Если предположить, что украшение с опалами в сейфе, то как, черт подери, убийца надеялся его открыть, ведь Луиза сказала, что в случае насильственного вскрытия содержимое уничтожится! Если он не знал об этом, то драгоценность, к сожалению, пропала. Или у злодея имелся ключ? Знать бы, как он хоть выглядит… Она позвонила Логинову: выяснилось, что опера все еще обходят жильцов и пока новостей нет. Что ж, в любом случае ей следует вернуться к тому, что она планировала сделать до вызова к Деду, – поговорить начистоту с Романом Вагнером. Лера не стала звонить, решив нагрянуть неожиданно.
Он оказался дома и не удивился визиту следователя.
– Неужели вы раскрыли убийство Карла? – спросил он.
– К сожалению, нет, – холодно ответила она: размер и комфортабельность квартиры Романа действовали на нее угнетающе, как и его привлекательная внешность. Забыв о своем сочувствии из-за его тяжелого детства, Лера внезапно поняла: ей хочется, чтобы он оказался виновен и в смерти приемного отца, и в гибели Луизы. К последней она не питала теплых чувств, однако убийство есть убийство, и душегуб должен сидеть в тюрьме!
– Напротив, – продолжила она, – у меня плохие новости: ваша мачеха мертва.
– Луиза? – Роман выглядел удивленным, но не огорченным. – Как?
– Ее убили.
– Понятно… И что вы по этому поводу думаете?
– По этому поводу мне очень хотелось бы узнать, чем вы занимались сегодня утром. Расскажете?
– Охотно. Я встал в семь утра, принял душ и, как обычно, отправился на пробежку.
– Камеры в холле, несомненно, это записали? – предположила Лера, с трудом отгоняя от себя видение Романа под струями воды в чем мать родила.
– Полагаю, да, – пожал он плечами. – Если что, консьерж подтвердит.
Лера переговорила с консьержем заранее: он записывал в журнал только посетителей, а не жильцов, однако обладал отличной памятью и смог назвать точное время прихода и ухода Романа Вагнера. Лера попросила его перегнать записи с камер за это утро на ее флешку, так что его утверждения голословными не были.
– Каким маршрутом вы обычно бегаете? – поинтересовалась она.
– Могу показать на карте или на вашем смартфоне.
– Вы все время выбираете один и тот же маршрут?
– Обычно да.
– Чем вы занимались, когда вернулись?
– Читал.
Ответил после паузы, отметила про себя Лера. На ходу придумал?
– Все это время читали?
– Я люблю читать.
– Зачем вы приходили к нотариусу Клименко? – задала она вопрос в лоб.
Роман ответил не сразу. На лице его промелькнуло странное выражение. Он что, реально думал, что она не узнает?
– Я нашел в столе Карла визитку, – сказал он наконец. – Вы говорили о завещании, вот я и пошел узнать…
– Но вы не спрашивали о завещании, – перебила Лера. – Вы пытались выяснить, кто еще им интересовался, – зачем?
– Дурацкий вопрос: Карла убили, помните? Тот, кто это сделал, должен выиграть от его смерти!
– Например, вы?
– Мне-то как раз завещание без надобности, ведь я – наследник по закону.
– Как и Луиза, а она тоже убита!
– Хотите сказать, что я избавляюсь от конкурентов?
– Почему бы и нет? Кроме того, откуда мы знаем, что вы что-то получите: вдруг завещание существует и в нем Карл лишил вас наследства? Наверное, вам не хотелось бы остаться без жилья!
– В этом, как и во многом другом, вы ошибаетесь: Карл давно оформил на меня дарственную, так что квартира принадлежит мне, и никто не может меня ее лишить!
Интересно, почему Роман называет приемного отца по имени, ведь он уже десять лет как усыновлен? Лера заметила это сразу, но не придала большого значения. Но узнав, от какой незавидной участи Вагнер его спас, она задалась вопросом: неужели парень не испытывает к нему благодарности?
– Но у вашего приемного отца еще много недвижимости, а также бизнес… Погодите, выходит, вы это помните?
– Что?
– Дарственную! Вы уверяли меня, что потеряли память, но сейчас сказали то, о чем не должны были знать!
– Ну, кое-что я все-таки начал вспоминать, – спокойно пояснил Роман. – Но не о дарственной: ее я нашел в секретере вместе с другими документами.
– Значит, вы искали документы?
– Мне же нужно было понять, что происходит! Требовалось все, что может помочь вспомнить, поэтому я занялся бумагами – по-моему, это логично.
– А о сейфе в кабинете Карла вы случайно не вспомнили?
– Что я должен был вспомнить?
– Для начала просто о его существовании.
– Ну, был сейф – стоял под столом. А в чем дело?
– Дело в том, что сейф исчез, только неизвестно, в день убийства или раньше. Вы в курсе, что он с секретом?
– Понимаете, память у меня сейчас дырявая, как решето: здесь помню, здесь не помню… Так что извините!
– А как насчет дня, когда убили Карла, – о нем вы что-нибудь вспомнили?
– К сожалению, нет.
– Но вы хотя бы помните, где находились до этого?
– Нет, простите.
– Вы находились в психиатрической лечебнице. Карл привез вас туда.
– Возможно.
– Вы не удивлены?
– Нет. Мне кажется, у меня были проблемы, но я не помню какие.