– Интересная у вас работа! – проговорил Алекс. Черт, она и забыла о том, что не одна в салоне!
– И не говорите! – вздохнула Лера. – Вот, к примеру, раньше я понятия не имела, что медведи ездят в автомобилях…
Лере пришлось дожидаться Марину Бондаренко, которая посоветовала своему клиенту не говорить ни слова до ее появления. Это было неприятно: Лера рассчитывала побеседовать с задержанным с глазу на глаз! Бондаренко появилась, как обычно, эффектно: открывший дверь в допросную дежурный проводил ее восхищенным взглядом. Крупногабаритное тело Марины было закутано в шелковое платье цвета слоновой кости, а сверху она набросила роскошный палантин. Широкие запястья холеных рук адвокатессы украшало множество золотых браслетов, на белой шее мелодично побрякивали несколько рядов золотых цепочек, а в ушах раскачивались серьги с бриллиантами размером с лесной орех. И все эти сто тридцать кило живого веса грациозно передвигались на высоченных каблуках, которые, говоря по чести, вовсе не требовались Марине Бондаренко, так как ее рост превышал сто восемьдесят сантиметров!
– Итак, мы можем начинать? – нетерпеливо спросила Лера, когда Марина опустилась на стул, который жалобно скрипнул под ее немалым весом. Адвокатессу это ничуть не смутило.
– Конечно, – ответила она. – Роман, не говорите ничего, что может бросить на вас тень!
– Ну тогда, боюсь, ему придется молчать! – резко сказала Лера.
– Давайте начистоту, Валерия Юрьевна, – примирительно проговорила Бондаренко. – Что у вас есть на моего доверителя?
– Во-первых, ожерелье.
– Что еще за ожерелье?
– Некий Бердо Думбадзе заказал Карлу Вагнеру дорогой подарок на свадьбу дочери – ожерелье из голубых перуанских опалов…
– Обожаю опалы! – неожиданно перебила адвокатесса. – А уж перуанские… Господи, это, должно быть, сказочная красота!
– И не говорите! – подтвердила Лера. – Сама держала в руках.
Ни один мускул не дрогнул на лице Романа при этих ее словах.
– И какое отношение ожерелье имеет к моему клиенту? – поинтересовалась Марина.
– Дело в том, что оно пропало предположительно в день убийства Карла.
– Предположительно? – недоверчиво выгнула тонко выщипанную брось Бондаренко.
– Некоторое время назад я упомянула об ожерелье вашему доверителю, но он сделал вид, что впервые о нем слышит.
– Ну как он может знать, ведь его память еще не полностью восстановилась!
– Да, но вчера утром мне позвонил Думбадзе и рассыпался в благодарностях: искомое украшение вернулось к нему с курьером. И я спросила себя, как такое могло произойти?
– И как же вы это объясняете?
– Ваш клиент вернул драгоценность, рассчитывая на анонимность: в курьерской службе он не указал своих данных.
– Тогда как вы можете быть уверены, что…
– Это элитная курьерская служба, видите ли, – перебила адвокатессу Лера. – Разумеется, отправлять столь ценный груз обычным курьером было бы верхом самонадеянности, поэтому Роман Карлович отправил его как полагается – ну чтобы адресат действительно получил ожерелье.
– Почему вы так уверены, что отправитель – мой доверитель?
– Вы полагаете, это невозможно проверить? Госпожа Бондаренко, у меня создается впечатление, что подозреваемая – вы, а не Роман Карлович: давайте дадим ему возможность что-то сказать, ладно? Роман Карлович, вы отправляли ожерелье курьерской службой Бердо Нодаровичу Думбадзе?
– Да, – после довольно долгой паузы ответил Вагнер.
– Погодите! – снова встряла Бондаренко. – И на этом основании вы снова обвиняете моего клиента в убийстве его приемного отца? Считаете, он похитил ожерелье и решил вернуть его, когда запахло жареным?
– Признаться, я не думаю, что Роман Карлович украл украшение, – покачала головой Лера. – Зачем ему красть, если он сам же его и сделал?
– Что? – Удивление адвокатессы было неподдельным.
– Я права, Роман Карлович? – обратилась Лера к подозреваемому.
– Да.
Он что, намерен отделываться односложными ответами на все вопросы?!
– Значит, вы работали в фирме вашего приемного отца?
– Формально – я у него не работал. Карл поручал мне только особые заказы – те, что поступали от хороших знакомых или тех, у кого большие претензии.
– Как я уже сказала, я держала в руках ваше изделие, – сказала Лера. – Не скажу, что разбираюсь в драгоценностях, но ожерелье – настоящее произведение искусства!
Суркова говорит, что для установления контакта с допрашиваемым, будь то подозреваемый или свидетель, необходимо сказать ему что-то приятное, может, даже и польстить. А ведь Лерины слова не были лестью: она действительно восхищалась мастерством ювелира, создавшего украшение. Вот и раскрылся один из секретов этого запутанного дела! Лера считала Романа мажором, проживающим деньги Карла, а он, оказывается, владеет серьезным ремеслом. Но это, конечно, не делает его невиновным!
Роман не отреагировал на ее похвалу: по-видимому, к нему нужен иной подход.
– Ну, раз с ожерельем мы разобрались… – начала было Марина.
– Как вы догадались? – неожиданно спросил Роман, глядя Лере в глаза. От его взгляда ей стало неуютно: он как будто заглядывал ей прямо в душу, в те самые глубины, которые она никому не осмелилась бы показать. Чувство опасности было таким сильным, что она вдруг ощутила непреодолимое желание вырваться из тесной комнатушки и бежать куда глаза глядят!
– Это… было нетрудно, ведь мы выяснили, что у вас есть мастерская, – пробормотала Лера, пытаясь вернуть себе ясность мысли. – Горелка для плавки золота, галтовка, станок для гравировки… В общем, все стало ясно. А почему вы не работали в фирме?
– Это всего лишь формальность, – пожал плечами Роман. – Больше свободы, да и заказы поинтереснее. Мне так больше нравилось.
– Так я не поняла, что у вас на моего клиента? – спросила Марина Бондаренко. – Вы же не собираетесь обвинять его на том основании, что Роман работал на дому?
– Нет, конечно! Дело в том, что у него отсутствует алиби на момент убийства Луизы.
– Консьерж подтвердил…
– Он подтвердил, что Роман вышел в определенное время, а потом вернулся, – перебила адвокатессу Лера. – Камер по пути его следования мало, а время пробежки допускает, что он успел бы встретиться с Луизой, убить ее и покинуть место преступления, с тем чтобы вернуться домой в обычное время.
– Ну, может, он успел бы даже дистанционно совершить переворот в Руанде – это недоказуемо! – передернула плечами Бондаренко. – Вы помните основной принцип следствия? Подозреваемый не обязан доказывать свою невиновность, это ваша работа – доказать, что виновен именно он! Вы проверили одежду моего подзащитного?
– Он успел ее постирать.
– По-моему, это нормально – стирать одежду после пробежки, нет? Так же, как принимать душ!
– В любом случае это ничего бы не дало: способ убийства – удушение, так что следов крови на одежде не осталось бы!
– А другие следы? – спросила Марина. – В машине убитой, например?
– Убийца, судя по всему, орудовал в перчатках.
– То есть мы снова выходим на финишную прямую: у вас на Романа ничего нет! – Выдав эту победную реляцию, адвокатесса откинулась на спинку стула.
– Ну, не совсем, – охладила ее радость Лера. – В машине Луизы Вагнер обнаружена медвежья шерсть…
– Вы пытаетесь убедить меня, что мой клиент – оборотень?
– В квартире вашего клиента при обыске нашли накидку на диван, сделанную из натуральной медвежьей шкуры.
– Что, во всем Питере такая есть только у него? – усмехнулась Бондаренко. – И вы называете это уликой! Как вы можете быть уверены, что шерсть из машины и из накидки идентичны?
– Пока не можем: сдали на лабораторное исследование, ждем результатов.
– Так это все? Ну, знаете…
– Спросите у своего клиента, почему он врет насчет потери памяти? – не дав адвокатессе договорить, задала вопрос Лера.
– С чего вы взяли?
– Очевидно же, что его амнезия – сплошная ложь! Роман Карлович утверждал, что ничего не помнит, однако он не забыл посетить офис нотариуса, составлявшего завещание для его приемного отца. Само завещание его не интересовало: его занимал вопрос о том, кто еще приходил к нотариусу с целью прояснить ситуацию с последней волей Карла. Согласитесь, человек, страдающий амнезией, вряд ли предпринял бы такие действия! Кроме того, у нас появился свидетель, видевший, как ваш клиент уходил из психиатрической клиники в сопровождении женщины – предположительно Луизы Вагнер. И, что примечательно, случилось это в день гибели его приемного отца! Доказательства косвенные, но все они вкупе способны похоронить господина Вагнера, и расследование еще не закончено… Да, совсем забыла еще об одной находке: в его мастерской мы нашли сейф, пропавший из кабинета убитого Карла! Скорее всего, ожерелье Думбадзе находилось внутри, а это означает, что вы, Роман Карлович, в курсе, как открыть сейф!
– Разве это так уж удивительно? – развела руками Бондаренко. – В конце концов, Карл Вагнер был приемным отцом Романа, и, как сейчас выяснилось, они вместе работали!
– Вы открывали сейф? – спросил до сих пор молчавший Вагнер.
– Нет, ведь он с секретом, – ответила Лера. – Если его вскрыть…
– Это все глупости! – перебил ее подозреваемый. – Никакого секрета нет, просто… Короче, Карл специально так сказал, чтобы ни у кого не возникло соблазна.
– В самом деле? – Лера почувствовала себя полной дурой. С другой стороны, она не одинока: все домочадцы Карла Вагнера обманывались в равной степени. Хороший ход, и Карла можно было бы поздравить, если бы он остался в живых! – Так что же находится в сейфе?
– Там действительно лежало ожерелье. Карл забыл сказать, для кого я его делал и когда нужно отдать его клиенту, но он, видите ли, умирать-то не собирался! Я проверил книгу заказов, тоже хранившуюся в сейфе, и нашел номер заказа и адрес Думбадзе.
– Как сейф попал к вам?
– Вам не обязательно отвечать на этот вопрос, – заметила Марина Бондаренко.