– Я… я прогулял.
– Выходит, алиби нет? – уточнил Логинов, с трудом сдерживая торжество.
– Кто-то из прислуги может подтвердить, что ты был дома? – решила помочь парню Лера.
– Не знаю… я…
– Понятно.
– Я не понимаю, – вмешался Рубис, – вы только на основании отсутствия алиби хотите держать моего клиента в камере? Если так, то ничего у вас не выйдет!
– Пока что мы задержим Антона за кражу и сбыт краденого, – ответила ему Лера. – И продолжим искать доказательства его причастности к двум убийствам. Что касается Луизы, то тут почти все сходится…
– Что у вас сходится? – раздраженно спросил Рубис. – Медвежья шерсть?
– Это уже немало, – заметил Логинов. – Вкупе с отсутствием алиби для суда – вполне достаточно!
– Побойтесь бога, какой суд, он же еще ребенок!
– Уголовная ответственность у нас наступает с шестнадцати лет, а Антону семнадцать. Если он убийца…
– Да не убивал я никого, не убивал! – завопил парень. – Я не мог… Да я… я крови боюсь!
– Луизу задушили, – хладнокровно напомнил Виктор. – Никакой крови!
– А дед?
– А я и не говорю, что ты действовал один: скорее всего, у тебя был сообщник!
– Так вы хотите «пришить» ему преступный сговор с целью убийства? – скептически сдвинул брови адвокат.
– У нас тут не швейная мастерская, и мы ни к чему ничего не пришиваем: ваш подзащитный не невинная овечка, а наркоман со стажем…
– Это болезнь!
– …и вор, – закончил Виктор. – Думаете, мы не в курсе, что кража у Луизы – не первая, совершенная им?
– Да то были просто детские шалости! – отмахнулся Рубис. – И проблемы были улажены!
– А вот судья может счесть это важным, – сказала Лера. – Это характеризует личность обвиняемого.
– Ого, уже – обвиняемого? Вы так уверены, что дело дойдет до суда?
– Поживем – увидим!
– Герман, мне что… мне придется остаться… здесь?! – в панике заскулил Антон, отчаянно щелкая костяшками пальцев – ужасная привычка, подумала Лера, очень раздражающая!
– Не волнуйся, это ненадолго! – похлопал его по плечу адвокат. – Я тебя вытащу – и глазом моргнуть не успеешь!
– Но я… я не могу!
– А придется! – хищно усмехнулся Логинов. – Посидишь в камере, подумаешь над тем, надо оно тебе или все-таки лучше рассказать, кто твой сообщник!
– Какой еще сообщник?! Нет у меня никакого сообщника!
– То есть ты действовал один, убивая Карла и Луизу?
– Лучше молчи, Антон! – предупредил подзащитного Рубис. – Не говори ни слова: они спят и видят, как бы прилепить тебя к убийствам, и каждый изданный тобой звук может тебя похоронить!
Антон умолк. Он сидел на стуле, как нахохлившийся во время дождя голубь, одинокий и несчастный. Лера снова начала испытывать к пареньку жалость. А что она должна была чувствовать? Он лишился деда, мать фактически отказалась от него, и будущее мальчишки туманно: в завещании Карла его нет, а еще у него неожиданно «нарисовался» брат, которого он считал чужим и практически не знал… Врагу такого не пожелаешь!
– Ну что ты обо всем этом думаешь? – спросил Леру Виктор, когда они вновь оказались в ее кабинете.
– В смысле?
– Я в том смысле, убивал пацан или нет?
– Не знаю.
– Но все указывает на него!
– В любом случае если Антон и принимал участие в убийствах, то планировал их точно не он!
– Согласен, – кивнул Логинов, – у него на такое мозгов не хватило бы!
– А значит, нужно искать сообщника!
– И ты считаешь, что этот сообщник – Эдуард?
– Согласись, пока он – наиболее вероятный подозреваемый. Дарья сдала его с потрохами, одним махом лишив алиби!
– Ну давай я выясню, чем он занимался в вечер убийства Карла? – предложил Логинов. – Все равно ведь собирался это сделать! Если хотя бы один из них «расколется», то неизбежно потянет за собой второго… Ты вообще меня слушаешь или как?
– Я? Да…
– Что-то вид у тебя больно загадочный! – недовольно проворчал опер. – Не к добру!
– Я просто все о сережке этой думаю…
– А что тут думать? Раз Антон нашел ее в шкатулке Луизы, значит, пусета ее!
– Мы уже это обсуждали: ты же видел другие драгоценности Луизы: они ни в какое сравнение с этой серьгой не идут! У нее все вставки – от карата и более, а тут…
– Ну, может, это старая цацка? – предположил Виктор. – Ну, там, от матери досталась, от бабушки?
– Она современная, не старинная и уж тем более не советского образца – тогда украшения были не такие красивые. Кроме того, пусеты стали популярны всего-то лет тридцать как, а до этого в ходу были либо французские, либо английские замки.
– Сделана на заказ?
– Я поискала в интернете: такие серьги производит Костромской ювелирный завод, а продаются они в обычных магазинах. Цена от двадцати пяти до тридцати тысяч – мелковато для Луизы!
– Может, кто-то подарил? – не сдавался Логинов. – Подруга, скажем?
– У Луизы подруги под стать ей самой: не думаю, что кто-то из них подарил бы такую дешевку!
– Ладно, твоя взяла! – сдался опер. – Твои предположения?
– Серьгу подложили в шкатулку Луизы. Разумеется, Антон не имеет к этому отношения!
– А если он врет? В смысле, вдруг наш Антоша взял пусету в другом месте?
– Например, где?
– Ну, не знаю…
– Вот именно, не знаешь! Кто-то обронил серьгу в машине Луизы, а потом вторая вдруг оказывается у Антона… Странно!
– А может, это сережка Эльзы? Она могла потерять ее в машине Луизы. Вдруг она подвозила ее куда-нибудь по просьбе Карла или по ее собственной… А братишка спер вторую!
– Возможно, – кивнула Лера. – Нужно спросить Эльзу: может, мы напрасно пытаемся привязать пусету к гибели Луизы, но мне почему-то кажется, что все не так просто!
– Ладно, – вздохнула Виктор, – по крайней мере, у нас есть Антон: «расколоть» его будет не так уж сложно!
– Я собиралась сама еще разок опросить друзей и прислугу в доме, где проходил праздник в день смерти Карла, но в последний момент отправила Севаду с Леонидом – очень хотелось поболтать с Антоном! Так что подождем, что он скажет. Но это еще не все! Я получила информацию из социальных сетей Антона и Эльзы.
– Да мы же все это видели!
– Э-э… нет, не видели: пришлось взламывать – там личная информация запаролена.
– Интересно, кто это сделал?
– Не важно.
– Действительно! И что там – помимо медведя?
Игра слов, подразумевающая фамилию Леры, была очевидна, но она предпочла этого не заметить и ответила:
– Я еще не все просмотрела, планирую продолжить вечером, но есть куда более интересное кино!
– Да ну? Прям каннский кинофестиваль!
– Роман Вагнер притащил запись вечера гибели Карла…
– Кто притащил?!
– Роман. Представляешь, какие-то ребята развлекались с квадрокоптером и инфракрасной камерой, и они засняли вечер убийства!
– Ты хочешь сказать, он… сам принес?
– Ну да – выкупил у подростков. Запись я тоже еще не успела изучить – он буквально за час до допроса позвонил! Ну ты иди к Эдуарду: если повезет, он окажется одним из убийц, а второй – либо Антон, либо… Короче, там видно будет!
– Тебе предстоит интересный вечерок, аж завидно! – пробормотал Виктор. – Если что полезное обнаружится, сразу звони: вдруг я смогу прижать Эдуарда какими-нибудь уликами и он сам сознается?
Падоян и Коневич встретились в Екатерининском садике: они оба находились поблизости, вот и решили пересечься в центре. Отыскав свободную скамейку под кустами сирени, они уселись на нее. Сирень давно отцвела, зато зелень была по-июльски буйной, и весьма кстати: несмотря на близость вечера, стояла жара, поэтому укрыться в тенечке казалось хорошей идеей. В небе висели тяжелые облака, раздувшиеся, словно беременные тюлени, – того и гляди, прорвутся ливнем, но пока в воздухе висела та странная тишина, которая, несмотря на искусственный шум – транспорта, людских разговоров и прочих городских звуков, – обычно предшествует природному катаклизму.
– Гроза будет, – пробормотал Коневич, подозрительно глядя на особенно пышное, рыхлое облако, испещренное темными завитками, угрожающе увеличивающимися буквально на глазах.
– Похоже на то, – лениво отозвался Падоян, доставая из пакета пирожки, купленные по дороге. – С капустой и с рисом, – пояснил он для Леонида, протягивая ему пакет.
– Эх, жаль, кофе нет…
– Вон там ларек, сбегай!
Молодой опер затрусил к фургончику, припаркованному неподалеку, торговавшему, как гласила вывеска, «самым свежим и ароматным кофе с топпингом на любой вкус!». Вернувшись, он протянул коллеге американо, а сам устроился рядом с картонным стаканчиком латте. Более взыскательным людям привкус картона испортил бы удовольствие, но опера, привычные ко всякого рода неудобствам, ничего не заметили, с наслаждением уписывая дешевые пирожки и запивая их напитками сомнительного качества.
– Ну, есть подвижки? – поинтересовался Леонид, утолив первый голод: с утра он носился по приятелям Антона и Эльзы, которые достались ему путем слепого выбора: они с Севадой по старинке тянули бумажки с именами из кепки Коневича. Вышло примерно поровну, однако для того, чтобы разыскать некоторых ребят и девчат, пришлось побегать!
– Я так понимаю, у тебя их нет? – вопросом на вопрос ответил Падоян.
Коневич горестно затряс головой.
– Никто из «моих» друзей близнецов не смог вспомнить, видел ли Антона в то время, когда, по словам судмедэксперта, был убит Карл Вагнер. С другой стороны, если бы он решил незаметно улизнуть, грохнуть дедулю и вернуться, у него это заняло бы не больше часа!
– Облом с Антоном, – с тяжелым вздохом сказал Севада. – У меня тоже по нулям: похоже, там все так надрались или наширялись, что себя не помнили, не то что кого-то другого!
– Детки, да?
– И чего им не хватает, спрашивается? Родители богатые, все к их услугам по первому требованию, а они…
– Знаешь, трудно предположить, что торчок Антон, находящийся в компании себе подобных, упустил такой случай «вмазаться»! – задумчиво пробормотал Коневич.