– Нея, – чувственно шепчет он, опуская меня на кровать. А сам нависает сверху. Мы снова целуемся и тонем в сумасшедших ощущениях. – Ты даже не представляешь, как нужна мне. Если бы такие слова существовали, то я мог бы тебе объяснить.
Бьорн смотрит на меня так проникновенно, и я не понимаю, как что-то неправильное может быть настолько прекрасным. Мы не заслуживаем таких светлых чувств, которые испытываем. Меня буквально разрывает от желания продлить этот момент, прочувствовать его до самой глубины.
– Я понимаю, – задыхаясь, шепчу я.
Под моими пальцами его твердый пресс – он буквально стонет от напряжения. Гладкая кожа с тугими шрамами – на сердце, а выше – ямочки ключиц, шея, губы, которые я ищу губами. Все мое.
Мы словно две лодки на морских волнах – покачиваемся в преддверии шторма, опускаемся, поднимаемся. От наших прикосновений рождается буря – она уже на пороге. Бьорн смотрит на меня, и я тону в его горячем дыхании. Между нами даже пылинке не протиснуться, но самое главное еще не случилось.
Все еще можно остановить, вот только никто из нас не хочет.
Это желание в каждом взгляде и каждом вдохе. Я обвиваю его руками и ногами, придвигаюсь ближе. Он целует мне шею, подбородок… щеки. Невыносимо! Его губы повсюду, и следы от поцелуев вспыхивают мурашками на моей коже.
Мне кажется, я погружаюсь в плотный туман. Он обволакивает наши тела узором из влажных капель, когда Бьорн шепчет:
– Я люблю тебя. – Со всей нежностью.
Ему важно, чтобы я знала. Но я и так знаю: его глаза красноречивее любых слов.
Мое дыхание сбивается от волнения и возбуждения. Все смешивается: туман, пот, наши поцелуи, объятия. И мы становимся единым целым, когда это происходит – я закусываю губу, чтобы не кричать, и вцепляюсь ногтями в его кожу. Бьорн слизывает с моих дрожащих губ болезненные стоны и целует меня бесконечное количество раз – страстно и нежно.
Я забываю обо всем, тону в нем, в наших стонах и всхлипах, в запахе мяты и разгоряченных тел. Он – все, о чем мне хочется думать. Все – чем хочется жить. Только мы. Одно целое. Ближе, еще ближе, еще!
Как будто ничего не было до этого, и уже ничего не будет после.
Глава 33
Больничная палата, белые простыни, лоток для лекарств на тумбочке. Я слышу, как она дышит. Ее дыхание – метроном: точный ориентир, идеальный измеритель ритма. Звучит равномерно, ровно, спокойно. Но скоро оборвется: я знаю, как это сделать. Шаг, шаг. Дай, дай мне его.
Я хочу. Мне надо. Ее жизнь – мой десерт.
Взять. Взять! Выпить ее дыхание, сожрать ее душу. Смерть! Смерть!
Сквозь туман проступает безмятежное лицо Сары. На ее шее смыкаются серые руки, ее глаза распахиваются, зрачки расширяются.
– Нея-я-я! – Хрипит она.
Молотит руками по простыни, пытаясь отыскать что-то. Зеркальце.
Поздно.
– Нея! – Задыхаясь.
– А-а-а-а! – А это я.
Сажусь на кровати. Сердце грохочет, все тело в липком поту. Свеча на столе давно погасла, и в комнате темно.
– Что с тобой? Что такое? – Бьорн рядом.
Его сильные руки прижимают меня к его широкой груди.
– Я спала?! Спала? Я уснула?! – Заикаясь, бормочу я.
Пытаясь отдышаться, зарываюсь в его волосы.
– Да, ты уснула. Что… Вот дьявол! – Он обнимает меня крепче.
Кладет себе на руки, качает.
– Я уснула. – Всхлипываю.
– Все хорошо, все уже позади. – Его губы собирают слезы с моего лица. – Все хорошо, Нея.
– Мне нельзя спать.
– Тебе нельзя спать.
– Нельзя!
– Нельзя…
Его голос успокаивает. Мое дыхание постепенно приходит в норму.
– Я опасна. – Шепчу я, качая головой. – Опасна для всех. Для тебя. Я могу убить тебя!
– Все равно должно быть какое-то средство. – Уговаривает Бьорн, перебирая мои волосы. – Мы найдем его. Все равно что-то должно быть.
– Я умру раньше, если не буду спать. Или убью кого-то – если буду. Выхода нет.
– Я найду выход. Обещаю.
– Мне нельзя думать о тебе. Нельзя думать о Саре. Нельзя…
– Тише, Нея, – его руки гладят мои плечи, – успокойся. Все не так плохо.
– Все плохо! – Я отстраняюсь. – Мне нужно встать. Нельзя лежать. Мне нужно ходить, не сидеть на месте, не отдыхать, не… – Мой взгляд падает на кровать, на Бьорна, обернутого одеялом, на его роскошное тело. Вот почему я расслабилась. Вот почему потеряла контроль. – Господи, мы совершили ошибку!
– Не называй меня ошибкой. – Парень встает, и одеяло падает, обнажая его живот, ноги и… все остальное. – Слышишь? Не поступай так со мной!
– Я… я… – меня трясет.
Я задыхаюсь от паники, дергаюсь, глядя по сторонам.
– Все. Уже все. – Бьорн заключает меня в объятия, прижимает к груди. – Мы потеряли бдительность, но больше этого не допустим. Да, Нея? Все хорошо. Я с тобой.
– Мы…
– Мы сейчас выйдем и прогуляемся. Ночная прохлада и роса на траве отлично бодрят.
– Да, – киваю, – прогуляемся.
Обвиваю его спину руками и прижимаюсь к парню так сильно, что ломит руки.
– И больше не будем засыпать.
– Да.
– Буду бить тебя по щекам, если закроешь глаза.
– Да. – Улыбаюсь.
– Вот и отлично.
– Я купила тебе одежду. – Радостно сообщаю я.
– Ого, показывай. – В голосе Бьорна появляются оживленные нотки.
– Но забыла купить нижнее белье. – Спохватываюсь.
– Трусы? Пережиток прошлого! – Отмахивается парень. – Кто их вообще носит сейчас?
– Рада, что ты не переживаешь. – Подаю ему пакет. – Не было возможности прошвырнуться по модным магазинам, но массмаркет иногда тоже бывает симпатичным.
– Все равно эти наряды до первого оборота. – Хмыкает викинг, вываливая на кровать одежду. – О, шортики. Медвежий размерчик!
– Надеюсь, подойдут. – Говорю я, заламывая пальцы.
Теперь, когда мы стали ближе, его голая задница смотрится по-другому – привычнее, что ли, но мои щеки по-прежнему розовеют. Пока Бьорн отрывает этикетки, я подбираю с пола свое белье и одежду и быстро одеваюсь. Оставаться обнаженной в присутствии парня – верх неловкости даже после произошедшего между нами.
– Ну, как? – Интересуется он, поворачиваясь ко мне.
На нем футболка и шорты.
– Ого! – Морщусь я. – А где Бьорн Хельвин? Где этот щеголеватый блондинчик с манерами аристократа? Где этот позер и выскочка с непомерным эго? Где первый красавчик гимназии?
– Что? – Возмущенно таращится на меня Бьорн. – Я – выскочка?
– Будем честны, ты свысока смотрел на простых смертных. Таким ты мне показался, когда мы познакомились. – Я едва успеваю увернуться от летящей в меня подушки. – А что? Не так?
– Я никогда не был таким!
– Но ты задирал нос!
– Неправда! – Он хватает меня, сжимает в объятиях и целует в шею.
– А теперь ты милый соседский паренек – свой в доску!
– Серьезно? – Его губы оставляют следы на моей щеке. – Тогда выходит, эти шмотки – волшебные?
– Тебе бы еще кепку и скейтборд, и от викинга не останется и следа!
– Может, еще и постричься? – Бьорн щекочет меня.
– Ни за что! Если ты это сделаешь, между нами все кончено! – Смеюсь я.
– Люблю, когда ты улыбаешься.
Я целую его и отпускаю:
– Примерь кофту.
Он надевает худи, застегивает замок и набрасывает на голову капюшон.
– Подросток-переросток! – Хохочу я.
– А обувь? – Спохватывается парень.
– Блин!
И мы смеемся вместе, делая перерывы лишь на поцелуи.
– Так, пикник на природе. Беру еду. – Бьорн хватает пакет, и мы покидаем домик.
Идем по лесу, держась за руки. В лесу еще темно, но прогулка кажется безумно романтичной. Слышно лишь, как под босыми ногами Бьорна шелестит трава и ломаются ветки, и я вдруг задумываюсь о том, что этот миг так хрупок и невесом, что мне трудно дышать.
– Ты же не отрежешь волосы? – Интересуюсь я, когда Бьорн, подхватив меня, точно пушинку, переносит через ручей и аккуратно ставит на землю.
– Ты уже озвучила условие: если тебя не будет со мной, я это сделаю.
– Не смей. – Толкаю его плечом.
– Ты так дорожишь ими?
– Может, я только из-за них в тебя и влюбилась? – Бросаю на него лукавый взгляд.
– А ты влюбилась? – Подлавливает меня он.
– Может бы-ы-ыть! – Нараспев тяну я.
– Влюбилась. Иначе бы не прыгнула на меня в раздевалке!
– Но я не прыгала!
Мы толкаемся.
– И не следила бы за мной в лесу!
– Я не следила! – Пытаюсь щипнуть его за бок, но парень уворачивается.
– Несколько раз!
– Ах, ты..!
Мы садимся под старой сосной на краю высокого обрыва и свешиваем вниз ноги.
– Я уже могу приступить к завтраку, или мои аристократические привычки этому претят? – Косится на пакет с едой Бьорн.
– Со мной можешь быть самим собой. – Улыбаюсь я. – Ешь.
– Просто еда так вкусно пахнет! – Он запускает руку в пакет, достает ведро с крылышками и жадно набрасывается на содержимое.
– Это фастфуд. Неужели, твое обоняние не подсказывает тебе, из чего все это сделано? – Умиляюсь я.
– У них шикарные усилители вкуса и отборные ароматические добавки! – Виновато пожимает плечами Бьорн.
– Пес наших соседей тоже всегда предпочитал магазинный корм хорошему мясу. – Припоминаю я.
– Пес?
И мы снова смеемся. И целуемся. И едим крылышки, и смеемся.
А вокруг царит сонная тишина. А на светлеющем небе ослепительно вспыхивает покатый краешек солнечного круга. Такой яркий, что птицы, завидев его, начинают чирикать и слетают с деревьев.
– Какой красивый рассвет. – Вдруг замирает Бьорн.
– Фотографируй. – Восхищенно говорю я.
– Уже. – Хлопает ресницами он.
Мы улыбаемся. Жмемся друг к другу плечами в рассветной прохладе, стелющейся по траве.
– Твой отец и мой… отец, – вдруг произношу я в тишине, – они теперь знают, кто я, и… – сглатываю. – Хотят меня убить?
Кем бы я ни была, я представляю для них опасность.
– Я им не позволю. – Голос Бьорна звучит твердо и непоколебимо. – Никто из них не посмеет тебя тронуть.