Я взвизгнула, когда это огромное создание метнулось на меня. Вжалась в дерево, зажмурилась и завопила:
– Бьорн!
Он замер буквально в сантиметрах от моего тела.
Резко выдохнул, обдав меня волной горячего воздуха, и переступил с лапы на лапу, заставив землю дрогнуть еще раз.
Я обнаружила себя, закрывающейся от него руками и испуганно свернувшейся в клубочек. Это не помогло бы мне выжить, пожелай он разорвать меня на части, но еще раз подчеркнуло бы для меня неукротимость его силы и мою беспомощность перед ней.
– Бьорн… – Выдохнула я, пытаясь отыскать в черных зрачках медведя взгляд того, кому отдала часть своей души.
Конечно, это был он – без сомнения.
Другой медведь уничтожил бы меня. К тому же, оборот состоялся на моих глазах – только что. Но так уж устроен человеческий мозг: я не поверила, пока сама бы не увидела. Но он мне позволил. Секунда, и в медвежьих глазах промелькнуло что-то теплое, родное, насмешливое.
– Это ты. – Вздохнула я, подползая к зверю.
Уткнулась лбом в его широкую грудь, и он накрыл меня своей здоровенной башкой. Мое сердце все еще быстро стучало от волнения, но теперь я ощущала себя в безопасности.
Этот огромный мохнатый монстр – мой. Подчиняется мне, точно преданный пес. Ласково заглядывает в глаза, неуклюже прижимается к руке и урчит, если гладишь. А если нужно – защитит ценой своей жизни.
Это мой Бьорн.
– А вот и дождь. – Говорю я, когда мы останавливаемся на вершине оврага. – Надеюсь, зарядил ненадолго.
Медведь опускается ниже, я слезаю и забираюсь под него, точно маленький медвежонок. Плотный подшерсток зверя отталкивает воду, и здесь мне ничего не грозит. Тепло, сухо, комфортно. Я прижимаюсь к его груди и слушаю сердце: это все еще сердце Бьорна, узнаю его по ровному, уверенному ритму.
– Больше не заставляй меня говорить тебе ужасные вещи, – шепчу я.
А когда дождь заканчивается, медведь спешит к пригорку, чтобы показать мне кусты жимолости. Пока я ем ягоды, сам он отправляется чуть далее в рощу. Перебирая лапами снизу вверх, сгибает в дугу какое-то крепкое деревце, похожее на рябину, и, держа ствол, лакомится синеватыми ягодами.
– Что это? – Подхожу к нему. Срываю ягоду, пробую. – Кислые! – Похоже на коринку, только не спелая. – Фу! Ну, у тебя и вкус!
А когда он отпускает дерево, я хватаюсь руками за ствол – оно даже не шелохнется, только листья дрожат.
– Вот это силища у тебя! – Удивляюсь я.
И уже смелее треплю его за морду, чешу за ухом и глажу вдоль позвоночника. От медведя сладко пахнет ягодами.
– Ну, что? В путь?
Тот резко и шумно выдыхает. Значит, да.
Забираюсь на спину хищнику и хватаюсь за шерсть на шее. Может, и не особо удобно, но… как-то по-королевски, что ли. Будто объезжаешь свои лесные владения – только свиты не хватает.
Медведь неторопливо и величественно вышагивает по лесу, а я улыбаюсь. Мне не хочется думать о том, что задумала Ингрид, или о том, что ждет нас в Реннвинде. Есть здесь и сейчас, и я хочу насладиться им сполна.
Глава 36
– Держи. – Протягиваю Бьорну одежду, когда он выходит из воды.
Дрожащие руки выдают мое волнение. Сколько бы раз это не происходило на моих глазах, наверное, я никогда не буду принимать это как что-то обыденное. Обращение причиняет Хельвину боль, и созерцание этого процесса заставляет меня страдать вместе с ним.
– Секунду. – Парень отжимает волосы, затем берет из моих рук футболку и надевает прямо на голое тело.
Уже смеркается, но все еще видно, как капли тут же просачиваются на поверхность хлопковой ткани.
– Шорты и кофта. – Отдаю ему остальные предметы одежды.
Здесь, у старого арочного моста в Реннвинде, туманно и ветрено.
– Все бы ничего, но эти постоянные переодевания утомляют. – Устало произносит он, одеваясь.
– Меня больше беспокоит твое здоровье: когда это происходит, твое тело будто через жернова пропускают. Эти звуки, кровь, хруст костей – мне кажется, что я переживаю это вместе с тобой.
– Соучастница. – Он переступает с речного влажного песка на траву, вытирает ступни и заключает меня в свои объятия.
Кончики его мокрых волос холодят мне лицо.
– Жаль, я не понимаю по-медвежьи. Все время в пути мне не хватало разговоров с тобой.
– А я всю дорогу изучал запахи других животных. Не терял надежды напасть на след хульдры.
– Не вышло. – Констатирую я.
– Да. И мне жаль…
– Жаль, что мы не можем позвонить Улле и попросить, чтобы он приехал за нами. Придется теперь тебе пилить босиком до самого дома.
– Я справлюсь. – Отпускает меня Бьорн. – Ты готова встретиться с Хельвинами?
– Нет. – Хрипло отвечаю я, встречаясь с ним взглядом. – Но вернуться в дом Вильмы мне еще страшнее.
– Тогда пошли. – Он протягивает мне руку.
Помедлив, я киваю и вкладываю в нее свою ладонь.
Особняк Хельвинов оказывается двухэтажным каменным зданием, дышащим стариной. Он будто сложен из булыжников, собранных у подножья Черной горы, и напоминает таинственную крепость, в которой можно укрыться не только от холодов, но и от разных опасных тварей.
Окна первого этажа расположены высоко, и в них при желании так просто не заберешься с улицы, зато окна второго этажа – просторные, панорамные, и делают это здание грандиозным и современным.
– Да ты богач. – Присвистываю я.
Будто раньше об этом не догадывалась.
– У нашего рода богатая история. – Говорит Бьорн, ступая босыми ногами на подъездную дорожку и бросая взгляд на увитый густым плющом фасад.
Я оглядываюсь вокруг. Особняк Хельвинов стоит на открытой местности: очевидно, растительность вырубили для того, чтобы никто не мог подобраться к их владениям незамеченным. За территорией можно наблюдать, лишь укрывшись в тени деревьев-великанов, находящихся на почтительном отдалении от участка.
Я вижу припаркованные у входа машины, а среди них и рабочий автомобиль Асвальда с опознавательными знаками полиции, и ощущаю неприятный трепет в душе.
Мы подходим ближе, Бьорн толкает тяжелую металлическую дверь, и у меня захватывает дух от роскоши открывшегося взору интерьера. Внутри все отделано камнем, деревом и стеклом. Роскошные стеклянные люстры под высоким потолком, разноцветные витражи на окнах, винтажная мебель, антиквариат, огромный камин, ковры с мягким ворсом.
Интересно, моя мать бывала здесь, когда встречалась с Асмундом? О чем она думала, когда оказалась здесь впервые? Наверняка, ее хорошо приняли – еще бы, потенциальная жертва хельвинской крови, мать наследника, которой суждено будет сгинуть, подарив ему жизнь.
– Бьорн? – Раздается обеспокоенный мужской голос.
Мы оборачиваемся на звук. Я вижу строительные леса и инструменты для ремонта в соседнем помещении, а также несколько человек в рабочих костюмах – наверное, устраняют последствия побоища, которое устроил здесь мишка. Но голос не принадлежит никому из них.
Как раз перед тем, как Асвальд появляется из-за спин рабочих, Бьорн берет меня за руку.
– Бьорн… – Лицо мужчины меняется, едва он замечает меня.
– Отец. – Приветствует его парень.
Его пальцы сжимаются крепче на моей руке.
Асвальд замирает. Желваки играют на его скулах.
– Давайте пройдем в кабинет. – Вовремя вспомнив о рабочих, предлагает начальник полиции.
Напряжение, повисшее в воздухе, можно рубить топором.
– После тебя. – Кивком указывает Бьорн.
– На сегодня все свободны. – Бросает Асвальд через плечо рабочим, а затем проходит мимо нас к двери в конце холла. – Прошу.
Мне не хочется поворачиваться спиной к этому человеку, но иначе нам в кабинет не попасть. Хорошо, что Бьорн закрывает меня своей спиной: приближаясь к отцу вплотную, он награждает его воинственным взглядом, который предупреждает – лучше не предпринимать ничего, направленного против меня.
Оказавшись в кабинете, я оглядываю массивный дубовый стол, кожаное кресло, стеллажи с множеством книг, но больше всего меня поражают стеклянные ниши на стенах, заменяющие картины.
В них выставлены все виды холодного оружия: от огромных секир до охотничьих клинков, от длинного меча до средневекового цепа с острыми шипами. До любого из этих орудий можно добраться легко и быстро – лишь открыв стеклянную крышку. Или еще быстрее – просто разбив стекло.
По моей спине ползут мурашки. Дверь с глухим щелчком закрывается, я выдыхаю и с тревогой поворачиваюсь на звук. Смерив нас долгим взглядом, Асвальд проходит к своему столу, но садиться в кресло не спешит: он явно желает оставаться начеку и поближе к содержимому стеклянных ниш – так, на всякий случай.
Я не могу не отметить, что выглядит мужчина потрясающе для своего возраста. Слегка тронутые сединой волосы острижены коротко, но не слишком – ровно так, чтобы быть уложенными в элегантную стрижку, подчеркивающую его статус. Фигура Асвальда крепка и подтянута: он ниже Бьорна на полголовы, но смотрится высоким и спортивным, а отсутствие лишнего веса позволяет полагать, что он держит себя в форме регулярными пробежками – возможно, по лесу. Возможно, за всякого рода чужаками и нечистью.
Начальник полиции одет по-домашнему, но вряд ли его костюм можно назвать пижамой. Это скорее расслабленный льняной удлиненный кафтан с воротником-стойкой, свободные брюки и мягкие мокасины. В таком костюме легко можно завалиться спать, а также легко завалить пару драугов – так, чтобы размяться перед ужином.
– Я полагаю, ты привел ее сюда не для того, чтобы дать свершиться справедливости. – Говорит Асвальд, глядя сыну в глаза.
Его ледяной тон не дает возможности сомневаться: не будь со мной рядом Бьорна, моя участь была бы решена мгновенно.
– Смотря о какой справедливости ты говоришь. – Отвечает Бьорн. А затем отпускает мою руку, кладет свою ладонь на мое плечо и почтительно представляет: – Отец, это Нея. Нея, это мой отец – Асвальд Хельвин.
Едва сдерживая негодование, начальник полиции сцепляет руки в замок.