а убрала клинки обратно и пожала плечами.
– Сожалею. Да, я машина, да, я не в состоянии нарушить команды из своей книги приказов. Но мне очень жаль, ведь я не знаю, что вы от меня хотите. Видите ли, я не могу ослушаться ваших приказов. А вот отключить свои слуховые сенсоры, когда вы начали с нами говорить, я могла. Знаете, вы, люди, слишком просты и слишком предсказуемы. Это я не про вас, Виктор, не вздумайте обидеться. Но в целом не вам, людям, тягаться с машинами. Особенно с машинами за сто сорок четыре тысячи золотых царских рублей.
Ариадна закинула ногу на ногу.
Белоруков же в ответ лишь пожал плечами и повернулся ко мне:
– Виктор, если бы вы знали, как я устал от всех этих выходок роботов. Они просто невыносимы. Они постоянно делают вид, что умнее людей. Хотя это не так. Но с другой стороны, это к лучшему. Чем сложнее машина, тем выше ее самомнение. Поэтому мы, люди, всегда будем выше их.
Белоруков щелкнул по одной из кнопок на столе. Стоящий у дальней стены кабинета проектор со щелчком ожил. На грифельной доске за спиной бывшего жандарма вспыхнула та же фраза.
«Ариадна‑19. Предистинацио. Гемма. 200. 100. Табуляция. Аврелий Белоруков – защищать. Виктор Остроумов – умертвить. Охрана дома – умертвить. Сенсоры – разблокировать. Немедленно».
– Виктор, разрядник!!! – успела рявкнуть Ариадна, а через секунду в воздухе уже блеснули нацеленные мне в шею лезвия.
Я вскочил и, рванув из кармана оружие, отправил разряд прямо ей в грудь. Напарницу выгнуло дугой, и она пошатнулась, падая на ковер. Второй выстрел я сделал в Белорукова, кинувшегося ко мне с выхваченным из трости клинком. Полыхнуло. Бывший шеф жандармов рухнул следом за Ариадной.
Я обернулся к напарнице. Силы одного разряда не хватило и близко. Ее мундир дымился, сыпал искрами, но она медленно вставала с пола.
И самым страшным во всем этом был тот абсолютный ужас, что плескался в глазах Ариадны.
Я кинул взгляд на высвеченные проектором слова.
– Ариадна‑19. Предистинацио. Гемма. Двести. Сто. Табуляция. Отмена приказов, – рявкнул я.
Машина посмотрела на меня:
– Аврелий Арсеньевич в третьем чине табеля о рангах. Вы в восьмом. Его приоритет выше. Сожалею, Виктор. Бегите.
Я не последовал ее совету. Бегать Остроумовы не привыкли. Особенно от машин за сто сорок четыре тысячи золотых царских рублей, которые в два счета их догонят.
С трудом вытащив из шокового разрядника медную батарею, я принялся забивать в него запасную, с ужасом наблюдая, как Ариадна поднимается на ноги. После попадания заряда движения ее стали рваными, ломкими, но я не сомневался, что и этого мне хватит.
Я вскинул разрядник.
Она резко отступила, выдерживая безопасную дистанцию между нами.
Я облизнул пересохшие губы:
– Ариадна. Борись. Ты выше программ.
Сыскной механизм издал смешок:
– Виктор, я правильно вас поняла, весь план нашего спасения в этом? В этом случае вы труп, поздравляю.
– Ариадна. Ты можешь это сделать. Ты такая же, как мы. У тебя есть воля.
Глаза Ариадны полыхнули.
– Виктор, не можете помочь, так хоть не сбивайте меня с мыслей! Я же ищу выход из этой ситуации. Главное, найти его, до того как я придумаю, как вас убить.
Она шагнула в сторону, стараясь обойти меня. Я повел разрядником и вновь взял ее на прицел. Можно было резко кинуться вперед, сократить дистанцию и выстрелить, но делать этого я пока не решался – разрядник был слишком неточен, а в случае промаха я бы сразу попал под удар лезвий Ариадны.
Напарница меж тем продолжала говорить:
– Так… Так… Белоруков не говорил про лезвия. Я вправе забить вас кулаками. Так вы точно умрете позже. Ну вот, у нас есть прогресс. – В голосе Ариадны я различил нотки откровенной паники.
Со стуком она убрала клинки, затем обманчиво неторопливо двинулась вдоль стены.
– Виктор, осторожнее. Кажется, у меня возникает идея.
– Идея, как это прекратить?
– Боюсь, что нет, – только и успела произнести Ариадна.
В ее глазах промелькнула откровенная паника, а через миг она странным, абсолютно механичным движением шагнула к столу, молниеносно подхватила тяжеленую бронзовую пепельницу в виде грифона и со всех сил швырнула ее в меня. Я рефлекторно отшатнулся, металл чудом разминулся с моей головой, но ствол разрядника ушел в сторону, и сыскная машина, воспользовавшись этим, мгновенно бросилась вперед.
Я непроизвольно выстрелил, не глядя, наугад. Мимо. А в следующую секунду я получил такой удар кулаком в подбородок, что рухнул на ковер. Разрядник вылетел из руки. Ариадна не дала мне встать. Тут же кинувшись на меня сверху, она вцепилась в горло, сдавливая его с неумолимой силой. Я захрипел, не в силах вздохнуть, и рефлекторно вцепился в ее руки, отчаянно пытаясь разжать механическую хватку. Воздуха становилось все меньше, легкие горели огнем. Сквозь бешеный стук сердца в ушах я с трудом различил голос напарницы:
– Виктор, прошу, хрипите тише. Вы меня отвлекаете. Я думаю, как вам помочь. Честное слово. – Она сжала руки на моем горле еще сильнее и быстро оглянулась. – Так, хватку мою перестаньте разжимать. Все равно сил не хватит. Теперь, Виктор, будьте любезны, руку влево. Доверьтесь мне. Прошу! Вытяните руку влево. Виктор, это право. Лево в другой стороне.
Она сжала мое горло еще сильнее. А я зашарил рукой по ковру.
– Тяните. Тяните руку. Дальше! Ага. Оно. Давайте.
Моя рука сжалась на каминной кочерге.
– Ну же! –рявкнула напарница.
Я ударил Ариадну. Кабинет наполнил треск. Во все стороны полетели осколки биофарфора. Затем я ударил снова. И снова.
На третьем ударе хватка начала слабеть, на пятом она наконец разомкнула руки и отшатнулась назад. Вскочив, она отступила на несколько шагов.
Она была страшна. Биофарфор лица покрыло множество трещин. С правой щеки, губ и подбородка он отвалился почти полностью, обнажая металл и находящиеся под ним сервоприводы. Сейчас на этой жуткой маске только глаза остались прежними. Ее глазами.
Несколько секунд Ариадна стояла посреди комнаты, сжимая руками разбитую голову, точно стараясь побороть сама себя, а затем она распрямилась.
– Нужно было бить сильнее, – беспомощно произнесла Ариадна, а затем выпустила лезвия и стремительно бросилась на меня.
Я успел парировать лишь один удар, затем бок обожгло, она вспорола его, после чего пинком отбросила меня к двери. Каминная кочерга выпала из рук.
Я был готов к тому, что она вновь кинется на меня, но вместо этого Ариадна попятилась назад, с ужасом глядя на свои черные от крови руки. Затем она оглянулась на лежащего без сознания Аврелия Арсеньевича.
– Виктор, моей основной задачей является защита Белорукова. Второй – ваша смерть. Сейчас я проверю, в порядке ли он. На это у меня уйдет тридцать секунд. Пожалуйста, Виктор, сумейте убежать. Прошу. Я очень надеюсь, вы помните, где лестница. Потому что если нет, я догоню вас и убью. Я не могу с этим ничего сделать. Простите меня.
Она повернулась ко мне спиной и, убрав лезвия, механично зашагала к Белорукову. Застонав, я кое-как поднялся и бросился к дверям. Что-то блеснуло под ногами. Шоковый разрядник. Я подхватил его и метнулся прочь. Где была лестница? В голове клубился багровый туман. Я хоть убей не помнил, куда бежать. Налево? Направо? Толкая двери, я кинулся в лабиринт комнат.
1111
Гроза разрывала дымное небо. Стена кислотного ливня рушилась на город. За его жгучей пеленой Петрополис исчез, истерся. Все, что я мог видеть, это смутные силуэты башен доходных домов и редкие проблески прожекторов церквей, что указывали путь плывущим над городом дирижаблям.
Шатаясь, зажимая рану в боку, я подошел к окну и саданул по нему рукояткой шокового разрядника. Затем ударил снова. И снова. Безрезультатно. Толстенное каленое стекло наверняка могло бы выдержать даже попадание пули. И это значило только одно – живым из этой комнаты я уже не выберусь.
Стук каблуков по мраморному полу. Скрип открывающейся двери. Я обернулся, глядя в холодные, горящие синим огнем глаза.
Вспышка ветвистой молнии вспорола затянутое дымными тучами небо. Комната на миг озарилась, позволяя мне разглядеть Ариадну. Ее прекрасное лицо было разбито. Биофарфор кожи покрылся глубокими трещинами, а местами осыпался вовсе, открыв спрятанный под ним металл. Мундир дымился. Длинные лезвия, выпущенные из рук Ариадны, были черны – и черны они были от моей крови.
Каблуки вновь зацокали по мрамору – она двинулась ко мне. Я выдохнул и поднял тяжелый шоковый разрядник, направляя его ствол в грудь напарницы. Это заставило ее замереть, выдерживая дистанцию. Впрочем, и я, и Ариадна одинаково хорошо понимали, что все уже было кончено. Машины не устают, а меня покидали последние силы. Сколько я так простою? Минуту? Другую? Рука дрожала. Мундир все больше напитывался кровью.
– Как же так? – тяжело спросил я свою напарницу.
– А чего еще вы от меня ждали, Виктор? – Она пожала плечами. Механично и бездушно, но, как мне показалось, в ее светящихся синих глазах было сочувствие. Сочувствие и глубокая тоска.
– Я сожалею, что все вышло так, Виктор, – произнесла Ариадна, а затем как-то рассеянно поправила осколки разбитого биофарфора на своем лице, даже не замечая, как пачкает его белизну моей кровью.
Она помолчала, а затем негромко добавила:
– Мне было очень приятно с вами работать.
– Мне тоже. – Я сказал это абсолютно искренне, а затем тяжело вздохнул. – Ариадна – я тебя не виню. Я сам во всем этом виноват. Только я. Не ты.
Она на миг замерла. На ее разбитом лице появилась неожиданная, робкая улыбка.
– Спасибо, Виктор. Ваши слова были… Важны для меня.
Синий свет в глазах машины на краткое мгновение потеплел, а еще через миг, как только моя рука дрогнула и тяжелый ствол разрядника повело вниз, Ариадна стремительно рванулась с места, целя мне в горло ударом своих лезвий.
За тот короткий миг, в который она покрыла разделявшее нас расстояние, многое успело пронестись у меня в голове. И самым ужасным было осознание всего лишь одного факта: если бы месяц назад тогда еще не знакомый мне Жоржик не выпил в гостях лишнюю бутылку мадеры, то не произошло бы ни череды потрясших Искрорецк диких убийств, ни раскрытия нами заговора, ни того, что сейчас моя верная напарница пытается меня убить. Да, мадера и Жоржик – это, без сомнения, самое плохое сочетание, какое можно только придумать. Время почти остановилось. Лезвия Ариадны медленно-медленно двигались к моей шее. Моя рука так же медленно поднималась в защитном движении. В голове калейдоскопом проносились случившиеся за этот месяц события. Да, удружил Жоржик, так удружил.