Подручные нехотя принялись за работу. Ворошить останки человеческих тел – дело не из приятных. Казалось, лишь Арторис не испытывал отвращения к занятию, от которого, кстати, умело отлынивал. Хитренький толстячок знал, когда можно пошуметь и покуролесить, а когда себе дешевле быть тише воды, ниже травы. Он держался в сторонке, не подавал своего противненького голоска, хотя многое мог бы прокомментировать, и даже присел, чтобы его не заметили, одним словом, старался не попадаться ортанам на глаза.
Пока Вернард с охранниками обыскивали тела, а хитрый перевертыш прятался, Его Сиятельство заскучал, поскольку грязная работа – не для рук вельмож, а раздумья, которыми до этого он был занят, видимо, завели в тупик. Момент был как нельзя более подходящим, и Танва решилась поговорить… Дело в том, что ее маленькую головку посетила смелая догадка, которой не терпелось поделиться, притом просто так, без какой-либо меркантильной выгоды.
– Ваше Сиятельство, – приблизившись к вельможе сзади, девушка протянула руку.
Чтобы привлечь внимание вельможи, она всего лишь хотела легонько коснуться его руки, но в последний момент передумала и отдернула руку, ведь простолюдинки, даже очень хорошенькие, не имеют права прикасаться к господам.
– Чего тебе? – не оборачиваясь, произнес Тибар, демонстрируя интонацией, что ему сейчас не до пустяков.
– Ваше Сиятельство, я девушка простая, читаю с грехом пополам и многого не знаю, а об этой «символике» впервые сейчас услышала, но…
– Короче! – резко оборвал вельможа робкое бормотание взволнованной девушки.
– …Однако, если подумать логически… – пыталась продолжить белошвейка, но замолкла под суровым взором карих глаз.
На этот раз Тибар даже удостоил девушку взглядом, в котором проглядывало не столько раздражение, сколько удивление, притом сразу по двум поводам. Во-первых, вельможа не предполагал, что белошвейки знают такие сложные и далекие от мира шитья слова, как «логика». Во-вторых, для него, кажется, стало откровением, что молоденькие девицы вообще могут думать, притом не как-нибудь, а логически.
– И что же пришло тебе на ум после того, как ты подумала ЛОГИЧЕСКИ?!
В словах графа было необычайно много желчи, а презрительная ухмылка на его устах чуть было не лишила девушку дара речи, однако Танва совладала с нахлынувшим страхом и продолжила:
– Если этот самый ритуал, о котором вы упомянули, имеет магическое свойство, то гаржи с его помощью попытаются приобрести то, чего у них нет…
– Это все… все, что ты хотела сказать?! – повысил голос рассерженный пустой тратой времени вельможа. – Так вот знай, милая, у гаржей нет внутренних органов, у них нет ни желудка, ни сердца, и они им без надобности!
– Да дай ты девке выговориться! Че ты ей рот затыкаешь?! – внезапно вступился за оробевшую белошвейку Вернард, видимо, краем уха все же прислушивающийся к разговору.
– Но дело-то не в том, что они взяли у мертвых, а кем были эти люди при жизни! – приободренная неожиданной поддержкой палача, затараторила девушка, боявшаяся, что если говорить чуть медленней, то ее снова перебьют и на этот раз окончательно. – Каждый занимался своим ремеслом, а ремесло, как известно, откладывает отпечаток и на характер, у человека появляются качества, отличные от других… Так вот эти качества и хотят заполучить. Священник умеет складно говорить и убеждать, его красивый голос овладевает сердцами толпы… Писарь усидчив и аккуратен, а иначе его письмена были бы все заляпаны кляксами… Ремесленник, к примеру, плотник…
Не привыкшая долго и много говорить девушка сбила дыхание, но это уже не имело значения. Тибар с Вернардом неотрывно смотрели друг на друга, в глазах обоих сияла радость открытия, а на суровых лицах – улыбки. Они поняли, что Танва пыталась сказать, и, более того, полностью разделяли ее предположение. Безликим были чужды эмоции, ими двигал только расчет, в этом был их огромный плюс, но и неменьший минус. Ряд необычайно важных для выживания качеств никогда не приобрести, если ты холоден, как рыба, и расчетлив, как девица, окрутившая богатого старика. Ты никогда не поднимешься над толпой и не будешь править ею, если не понимаешь, чего хотят и что чувствуют маленькие, серенькие человечки, составляющие ее. Замысел безликих пока еще оставался в тумане. Однако белошвейка высказала интересную мысль, подсказала направление для плодотворных раздумий.
– А все-таки не напрасно ты ее с нами взял, – скупо похвалив смышленую девушку, палач снова вернулся к неприятной работе.
– Возможно, возможно, – нехотя признал правоту простушки граф и снова погрузился в свои размышления, благо, что Танва дала для них подходящий материал.
Работа шла довольно быстро. Зажавшим носы платками охотникам хотелось побыстрее покончить с отвратительным делом и подняться наверх, покинуть уютное, лишь с точки зрения гаржей, подземелье. Вскоре у ног все еще занятого раздумьями командира поисковой группы образовалась довольно большая куча всякого барахла, да только вот ничего ценного в груде побрякушек и пустых кошельков не было… почти не было. Последней находкой оказался цилиндр, тот самый цилиндр, в котором хранился свиток, но только весь, и снаружи, и изнутри, перепачканный запекшейся кровью.
– Выходит, ты не ошибся, – признал правоту хозяина верный палач. – Они готовятся к ритуалу, и для него им нужны части человеческих тел. Проклятая «символика», столько народу зазря загубили. Не было бы этих дурацких условностей, так распотрошили бы одного, ну, двух, и на том успокоились бы…
– Давай не будем проклинать то, что все равно не в состоянии изменить, – философски заметил граф, бросив на землю, а затем пнув носком сапога окровавленный цилиндр.
– Ты что ж его с собой не возьмешь? – искренне удивился Вернард.
– Я не стану подбирать то, что выкинули гаржи. Раз он не нужен им, значит, и для нас бесполезен. Если хочешь, можешь взять его с собой, на память об этом месте…
– Ну уж нет, – замотал головою палач, – такие воспоминания и позабыть-то не грех! Щас быстрей бы проходы обшарить и скорее наверх! Уж больно мне под землей неуютно, как в могиле…
– Чую я, гаржи под Висвардом целый город нарыли, со множеством тоннелей и таких вот пустот, – вполне резонно предположил граф. – Боюсь, придется сначала наверх подняться и собрать весь отряд, а затем уж снова спускаться и подземелье прочесывать. Здесь не только легко заблудиться, но и в ловушку можно попасть…
Предложение, а точнее, приказ командира был воспринят всеми членами небольшого отряда с восторгом. Не только Танве, но и слугам графа так не терпелось покинуть «обеденный зал» безликих убийц, что они позабыли о маленьком толстячке, тихонько отсиживающемся за горою трупов. Вернард заметил отсутствие пленника лишь наверху, но спускаться за ним не стал… это наверняка было уже бесполезно.
Как ни странно, но подъем по земляной лестнице прошел намного быстрее, чем спуск. Танва и запыхаться толком не успела, как немного поредевший отряд оказался уже наверху. С наслаждением, сильнее которого вряд ли когда-то испытывала, девушка покинула проклятый дом и выбежала на улицу, чуть не уткнувшись с разбегу озаренным радостной улыбкой лицом в мерно помахивающую хвостом лошадь. Ждавший возле дома посыльный изумленно уставился на чуть не запорхнувшую от счастья его кобыле под хвост белошвейку. Наверное, слуге пришло в голову, что девице удалось обмануть бдительного Вернарда и сбежать… оттого-то она и была так счастлива. Парень и не ведал, что девушка так сильно радовалась обычному солнечному утру, свежему воздуху и голубому небу над головой.
Не тратя времени на расспросы, посыльный ловко выпрыгнул из седла и уже протянул было руку к обескураженно хлопающей ресницами простушке, но тут на пороге появился палач и все остальные участники поисковой группы, естественно, за исключением улизнувшего толстяка.
– Скачи, собирай людей! Чтоб через четверть часа все здесь были! – еще не успев выйти из дома, отдал приказ Тибар, а его верный друг, палач, добавил еще несколько обидных фраз в адрес, по его мнению, не слишком быстро вскочившего в седло посыльного.
– Всех собрать не смогу… всех не удастся! – выкрикнул нерадивый гонец и пришпорил коня, оставив господина, как, впрочем, и остальных, в полнейшем непонимании того, что же означали его слова.
К счастью, истолковывать смысл сказанного не пришлось, уже через пару минут послышался стук конских копыт, и из ближайшего проулка вывернула одна из трех карет вспомогательной группы. Вновь прибывшие воины повыскакивали из экипажа еще до того, как возница остановил лошадей, и наперебой стали докладывать графу о произошедшем за время отсутствия хозяина инциденте. Танве никогда бы не довелось услышать то, что она услышала, но, как ни странно, быть в курсе быстро развивавшихся событий ей помог неотступно следовавший за графом и постоянно таскавший ее за собой Вернард. Промашка с Арторисом сильно ущемила самолюбие здоровяка, и, чтобы еще больше не ударить в грязь лицом, он не выпускал локоть белошвейки из своей могучей ладони.
– Что значит напали?! – неистовствовал взбешенный граф, готовый собственноручно задушить принесшего ему плохое известие охранника. – Я вам, дурням, что приказал?! Быть поблизости, тихо сидеть, наблюдать и из кареты носов поганых не высовывать! Ты хоть представляешь, что вы натворили?! Напасть на гаржу, открыто, средь бела дня, да еще именно сейчас, когда их полным-полно в городе!
– Тиб, не кричи, а выслушай! – скуластый воин с выпиравшей нижней челюстью, видимо, как и Вернард, имел немало заслуг перед Домом Ортанов, если называл молодого графа по имени, да еще осмеливался перечить, отстаивая свою правоту. – Он появился внезапно, бежал за какой-то девицей… Мы от удивления аж рты пораззявили… Когда это бывало, чтобы безликие вот так открыто на улице появлялись?! Пусть утром, не днем, но народищу вокруг все равно уже предостаточно было… Девка шустрой и бойкой оказалась, толпу локтями лихо расталкивала. А гаржа попавшихся ему на пути зевак, случалось, и убивал! Мы наказ твой помнили, сидели тихо и не высовывались, да только этот паскудник уж больно многих мечом зарубил… Ребята честно терпели бесчинства убивцы, но когда вмешалась стража и он троих солдат положил, вот тут-то и не вытерпели… Одна лишь радость, живьем сволоту взять удалось!