Из глубины дома послышались чьи-то шаги. Естественно, по всем канонам жанра я пошла непосредственно на них. Даже прибавила шагу, хотя в этом не было смысла, кто-то шел прямо на меня.
— Ну и где тебя носило всю ночь? — Гончий прислонился к обезображенному шкафу, складывая руки с отбитыми костяшками на груди.
Если до этого я и задавалась вопросом, что случилось в особняке, то теперь все стало ясно.
Но почему я не почувствовала его приближения? Метку ведь еще ощущаю. Ах да, алкоголь…
— И после твоего исчезновения, после того, как я перестал чувствовать метку, я должен поверить, что ты по-прежнему на моей стороне?
Нет, конечно. Я и не была на твоей стороне. Но ответить вслух я не могла, а просто сладко потянулась. Мне надо поспать. И протрезветь.
— Ты с кем-то в сговоре?
— Мяу, — нет. И не солгала.
Да, мы по разные стороны баррикад, но, кажется, есть еще и третья сторона. И я точно не с ней.
И уж тем более не надо было так психовать и разносить все вокруг.
Гончий хотел устроить мне внушительный разбор полетов, но я в лучших кошачьих традициях потерлась об его ногу, типа, «да угомонись ты», и пошла спокойно спать.
— А ничего, что тебе приходится есть с пола? — Смущенно спросила Пьетро, накладывая мне в мисочку каши.
Я же не с пола ем, а из тарелки.
— Да-да, я понимаю, — быстро замахала Пьетро в ответ на мой красноречивый взгляд, — просто, ну, за столом было бы почтительнее.
Она все еще смущалась, когда меня на руки хватал Фаркас или Гончий. Тут же кидалась, чтобы вырвать несчастную девушку из цепких мужских лап и поставить меня обратно на пол.
Да, когда в таверне мы договаривались, что я должна стать обратно кошкой, а Пьетро должна хранить молчание, мы не учли один простой факт — теперь она во мне, даже в хвостатой, видела только человека и никак иначе.
После небольшого запойного выходного меня и Пьетро, естественно, не выпускали из особняка. Причем дома появились новые люди, которые буквально следовали за мной. Я даже в облике кошки стеснялась делать свои темные делишки при посторонних.
Но свою часть сделки я выполняла: переводила лист за листом. Вот только и здесь у Гончего были немного неверные изначальные данные, у лорда Колина была как раз Вторая Книга Древних, а у жрецов Порядка — Третья — самая важная. Там и говорилось о пророчестве, в которое все так вокруг верили и которое настолько сильно пошатнуло устройство этого мира.
— Ты проделала большую работу, — как-то вечером устало произнес Гончий. Он вообще в последнее время часто отлучался из дома, оставляя в качестве нянек вооруженную охрану, которая, кстати, не спрашивайте, как я это выяснила, очень даже быстро за мной бегала по лесу, — но так и не попросила, чтобы я начал выполнять свою часть сделки. Почему?
Привычка Гончего говорить со мной без ответов уже не раздражала. За последние недели, после нашего с Пьетро рандеву, он вообще очень часто начал со мной говорить. Сперва были жаркие и эмоциональные споры по поводу результата перевода, который в корне противоречил устоявшимся столпам этого мира. Он попросту не представлял, как пойдет с таким результатом к королю. А тот требовал хоть какого-то результата. С миром уже начинались твориться малые и не очень беды, что вызывало волнения в обществе.
Потом и с этим смирился, просто верил тому, что диктовал ворон. Но начались другие рассуждения. Обо мне. То есть о Полине-мне.
И вот это вызывало больше беспокойства. Его люди продолжали искать девушку, похожую по описанию на меня.
Как-то раз за мной зашла бледная Пьетро и взглядом показала идти за ней. Оказалось, люди Гончего притащили темноволосую юную голубку, которая даже с застывшим праведным ужасом на лице была почти копией меня. Гончий лишь ненамного приблизился к ней, от чего бедняжка чуть в обморок не хлопнулась, как сразу понял, что она — это не я.
Вот после этого и начались монологи о Мышке. Кто она все-таки такая? Где она? Почему колдун раз за разом не может ее найти? И я бы это игнорировала, но каждый раз Гончий кидал на меня странные взгляды и неважно, что я при этом вылизывалась, спала, потягивалась, точила когти о его любимый диван или играла с комком моей же шерсти.
Почему меня это раздражало? Да потому, что, зная Гончего, он бы пять раз меня разрезал, вывернул наизнанку в поисках той Мышки из леса, а потом прибил бы ради пророчества.
В которое люди все еще верили. Оно было описано в Третьей книге, не в наших двух.
— Получается, Хаос был здесь всегда, люди ему поклонялись, но зачем Богам Порядка было приходить? Только чтобы принести мир людям?
— Сделка говорит, что они нехорошие, — потянулся ворон.
— Почему?
— Книги хранили жрецы Хаоса, Три книги не у них, значит, жрецы мертвы, — к моему ужасу, ворон ответил моим человеческим голосом.
Я окаменела. Он был тогда возле трактира? И молчал, паскуда такая, все это время? Как много он знает? Он же сейчас выдаст меня Гончему! Вряд ли тот помнит мой голос.
— Где ты слышал этот голос? — Слишком тихо спросил тот.
Смотрите-ка, помнит.
— Мяу? — Я решила по-быстрому перевести тему, а откуда вообще Первая книга у самого Гончего?
Книги были настолько древними, что сами по себе приобрели некое подобие сознания. Справиться с ними могли лишь жрецы Хаоса, но Гончий к ним не относился, а значит, он убил одного из последних жрецов? Даже я ощущала силу книг, но кошки, вроде как, порождения Хаоса, а как Гончий их переносил? Может, поэтому он такой агрессивный?
— Сделка слишком много хочет знать, — огрызнулся Гончий, когда ворон «перевел» мой вопрос. Сработало.
Ну, такое общение с ним мне знакомо. Но я уже начала с ума сходить от постоянных переводов или скитаний по дому. Гончий-то уходить может. Даже ворона никто не держит, хотя он вроде как единственный мой личный переводчик, а вот маленькой безобидной коше стоило один раз поиграть в карты и выпить лишнего, так все, домашний арест и «телефон на бочку».
— Этому что еще здесь понадобилось? — Раздраженный Фаркас прошел мимо меня, пока я сидела на подоконнике, тупо уставившись в окно.
Ну, хоть что-то интересное. Фаркас к хвостику в виде меня давно привык.
В малом зале для приемов, в котором еще не всю мебель обновили, скромно стоял в уголочке тот самый сын предводителей горняков, с которым пару недель назад довелось столкнуться за партией в руни.
— Лорд Варнил, чем обязаны такой чести? — Даже и не знала, что добродушный Фаркас способен на такой яд в своем голосе.
А действительно, интересно, он знает, что Гончий больше месяца назад перерезал в лесу его сородичей?
— Я по делам в городе, решил нанести визит вежливости, — тот мило улыбнулся, обезоружено разведя руками, — господин Гончий сейчас в отъезде, я так понимаю?
— По делам короны.
— Вы ведь знаете, что король издал указ уничтожить все места преклонения Хаосу, книги об его учении и все, что с ним связано в принципе? — Варнил проигнорировал вопиющий намек, что ему здесь не рады.
— Знаю.
Сын предводителя горняков бросил на меня долгий взгляд, игнорируя приближающихся людей Гончего.
— Я вечером нанесу визит. Вы меня очень обяжете, если доложите об этом хозяину, — улыбка вернулась на его лицо.
И был таков.
Какой-то странный тип. Чего приходил? Кошек на костре сжигать?
Вечером он вернулся, просто светски поболтать с недовольным Гончим. Потом еще несколько раз заходил, жутко всех раздражая. Гончий не мог отделаться от мыслей, будто тот что-то вынюхивает, а я не могла отделаться от преследующих видений, как Варнил разделывает мне шерсть, громко хохоча.
Но все отошло на второй план, когда Гончий вернулся после двухдневного отсутствия:
— На недосестру Мышки было совершенно покушение, — бросил он Фаркасу, устало потирая переносицу.
— Насколько все серьезно?
— Настолько, что сейчас вся свита жрецов Порядка вместе с раненой девушкой направляются во дворец, под защиту короны.
— Общество это примет?
— Ему деваться некуда. Король раздражен, насколько близко жрецы Порядка подобрались к власти, но у него связаны руки. Сам видишь, что творится.
— И?
— И мы едем во дворец. А наш маленький хаос, — он бросил на меня короткий взгляд, — надо там скрывать. Иначе они и ее уничтожат.
Глава 20
Даже ввиду последних событий переводы никто не отменял. Мне до сих пор не была понятна эта одержимость Гончего всем происходящим. Верность и служба королю? Гончий, вроде как, его тайный агент, выполняет «деликатные» поручения, но не более того. И как-то не особо заметила за этим человеком хоть чего-то, отдаленно попахивающего патриотизмом. Тем более, он чужак.
Страх за крах всего живого? Ну, во-первых, еще в начале нашего знакомства он тонко намекнул, выразившись в грубых формах, что ему плевать на мир. А во-вторых, он верит своей команде переводчиков. Насчет предсказания у нас информации не было совсем, но вот исходя из того, что уже было, хорошего мало.
Жрецы Порядка, которые все ближе подбирались к королю, а вместе тем и к власти, попросту врут. Либо сами заблуждаются.
В любом случае атмосфера накалялась все сильнее. А мне сосредотачиваться на переводе было все сложнее. И усугублялось дело не только тем, что Гончий как одержимый бросил еще больше сил на поиски Мышки, а по вечерам разглагольствовал все больше о моей жизни: чем дышала, кого любила, почему все-таки не доверилась «единственному, кто мог ее спасти», а тем, что сейчас где-то там во дворце лучшие лекари боролись за жизнь Зарины.
И я, кажется, скоро ее увижу…
… - Совет Старейшин негодует, — продолжал свой доклад Фаркас, — королю все труднее сдерживать их от раскола.
— Какого проклятого этим храмовникам понадобилось во дворце? — Прорычал Гончий, который решил ехать в карете только, чтобы присматривать за своим хвостатым переводчиком.
А вот эта его привычка наматывать мой хвост себе на палец бесила больше всего. Фаркас нежно чесал за ушком, что было приятно, хоть я до конца не определилась, относиться ли к этому, как к чему-то неприличному. Но Пьетро успокоила, сказав, что даже если бы он отважился почесать за ушком какую-нибудь юную девушку, то, в первую очередь, оторвала бы руки ему, а уж потом уши девушке.