Под всеобщее молчание девушку и мальчика передали в руки людей Гончего. О нем ходила мрачная слава, но что-то подсказало людям, что все должно закончиться хорошо. На этот раз. И именно благодаря ему и какой-то черной кошке, которая не дала жрецу зачитать приговор еще раз.
Да, возможно, я и в самом деле могу принести удачу.
Меня тоже отпустили. И я не отказала себе в удовольствии проводить долгим взглядом жреца, которому по чистой случайности один глаз я все же оставила целым.
А на Гончего смотреть я побоялась. Хвостом чую, мне это еще ох как аукнется.
Глава 21
Хотелось бы полюбоваться улочками столицы, о которой я была так наслышана, но меня унизительно засунули в плетенную корзину, а сверху посадили подлетевшего пернатого коллегу.
И когда это он стал так близок с Гончим? Раньше ворон был только моим другом.
За всю оставшуюся дорогу ни Фаркас, ни Гончий не проронили ни слова. Даже тогда, когда я устроила небольшое показательное вокальное выступление из корзины, но, честно говоря, устала настолько быстро, что самой надоело слушать свои же стенания.
И я была благодарна этим двоим. Хотя бы в ближайшем обозримом будущем те люди будут в порядке. Пьетро о них позаботится.
Одно дело читать о храме Порядка и совсем другое — столкнуться лицом к лицу с ним. Такие люди не должны побеждать в войнах, не должны нести свое слово.
Казнить малыша из-за котенка? За гранью бреда.
В моем мире у них сорвало бы их кровожадные крыши от количества кошек вокруг.
Я поняла, что мы въехали во дворцовый двор, по смене шума. Гончего вышли встречать очень вежливые, даже подобострастные голоса, самих их я не видела. Он мне лишь сказал «ни звука» перед тем, как выйти, и оставил одну в карете.
Я бы и сама догадалась.
Вскоре кто-то взял корзину со мной и началась долгая, укачивающая дорога по дворцу.
Может, я была уже избалована тишиной полупустого особняка Гончего, а, может, говорить здесь было принято гораздо громче положенного, чтобы привлекать к себе внимание, но я устала уже на половине пути: отовсюду слышались шепотки, визгливые выкрики, взрывы женского смеха и такие же точечные вспышки мужского хохота.
Ужас. Королевский дворец рисовался в моем воображении чем-то чопорным, некой спокойной гаванью, где не предусмотрено лишних людей и каждый занят своим делом. Но здесь царила такая удушающая какофония звуков, что тут же захотелось воскликнуть «где мои нюхательные соли?», взявшись за виски, как все эти барышни вокруг.
И это еще не бальный сезон, а всего лишь постоянные придворные короля и фрейлины королевы.
Когда меня, наконец, «доставили» в покои Гончего, я окончательно осознала всю степень безумия, что натворила.
Я действительно относилась к храму Порядка как к чему-то очень абстрактному, да и из особняка-то почти не выходила. Откуда мне было знать, что творится в этом мире на самом деле?
Фаркас часто докладывал о том, насколько все становилось мрачно вокруг. Расколы, заговоры, мелкие междоусобицы — кого это волнует? Я по-настоящему верила, что люди не могут быть настолько одержимы древним текстом. Как же сильно я ошибалась.
Даже король не мог остановить это безумие.
Да, вернись я в прошлое, поступила бы точно так же. Но Гончий оказался прав, мне надо не высовываться. Быть тише воды и ниже плинтуса, а не творить то, за что в моем мире светит от трех до восьми лет.
Меня колотило. Даже не бросилась осматривать богато обставленные покои королевского дворца, не приоткрыла окно, чтобы ворон мог залететь и составить мне компанию в ожидании Гончего, я просто… Раз за разом прокручивала в голове того мальчика, защищающего маленького котенка, и то, что могло произойти с ребенком. И это лишь единичный случай из множества. И мы могли проехать мимо. Гончий и Фаркас готовы были проехать мимо.
Теперь мне хотелось заняться переводом как никогда. Раз они все так верят в эти писания, я должна найти то, за что можно наказать всех храмовников без исключения. Как Зарина к ним попала? Что эти психи могут сделать с моей сестрой?
А что, если… А что вообще за покушение было? Фаркас обмолвился, что храм Порядка давно пытался пробраться к власти, а теперь, исходя из того, насколько они обнаглели, эта власть у них появилась. И как раз после того, как их верхушка попала во дворец благодаря покушения на ту, что должна исполнить пророчество.
А, может, они и соврали насчет покушения?
«Сделка! Здесь красивости!» — обрадовался мой друг, когда я, немного покряхтев и пофыркав, открыла окно.
«Ты видел, где люди в серых балахонах держат девушку?»
«Что такое «серых»?»
«Ну, как вот этот цвет» — указала лапкой на серую кожаную обивку громадного письменного стола.
«А что такое «балахоны»?»
«Да ты издеваешься! Как те люди, которые были в деревне, они еще чуть не убили маленького мальчика!»
«И убили детеныша Сделки» — Ворон погрустнел, — «он был не злым»
«Я знаю. А те люди — злые. Они держат девушку где-то во дворце, и мне нужно знать, где. Ты можешь ее найти? Только аккуратно. Еще одну потерю друга я не переживу.»
Ворон был готов вылететь в окно, но тут замер с раскрытыми крыльями.
«Я — друг Сделке?»
«Ты — друг Сделке».
«Ты — Сделка. Хозяина ты называешь Гончим. А меня никак. Сделка мне не друг».
«Но у тебя ведь нет имени» — я настолько удивилась обиде своего пернатого друга, что вся боль из души на мгновенье исчезла.
И ведь для него это действительно важно.
«Хочу имя», — Ворон вернулся на спинку стула, всем своим видом показывая, что он нисколько не спешит выполнять мою просьбу.
«Милый, но имя не дается просто так. То есть, детям дается, но ты — другое дело. Давай ты поищешь девушку, а я придумаю имя», — Я запрыгнула в кресло поближе к ворону.
«Нет. Хочу имя».
Так, он ведь так просто не отстанет.
«А какое тебе нравится? Может, ты слышал красивое, и хочешь, чтобы я называла тебя также?»
Ворон задумался. И я тоже. А какие имена здесь в ходу? Я мало здешних знаю. Фаркас, Пьетро, Колин, которые представились только родовым именем, как зовут колдуна я даже не в курсе. Ах, да, и мерзкая Астрид еще.
«Астрид!» — выпалил пернатый, будто мысли прочел.
«Ну уж нет. Во-первых, это девчачье имя. А ты не девчонка. Во-вторых, это имя для всяких грымз.»
«Грымза!»
«Грымзы — это паскудные женщины, которые вредничают и ни с кем не дружат. А ты хороший мальчик, у тебя вон сколько друзей. Может, другое?»
«Полина!»
Я застыла.
«Где ты слышал это имя?»
Мы во дворце, а здесь помимо храмовников, которые охотятся на кошек в том числе, есть еще сын горняков, которые охотились именно на Полину. Но хитрый ворон не ответил, а просто склонил голову набок и внимательно уставился на меня, не мигая.
Мы уже выяснили, что эта вредная птица врать не умеет, как и хранить секреты. Может ли быть такое, что он просто слышал… Вот черт, он же скопировал мой голос перед Гончим! Он точно слышал нас с Пьетро, когда мы устроили импровизированный девичник в таверне. Наверное, тогда и слышал мое имя. Знает ли он, кто я?
«А как зовут сделку?» — внезапно спросил ворон.
«Смотря кто зовет: для тебя я — Сделка, для Фаркаса и Пьетро — леди, для Гончего и Астрид — зараза»
«А для Сделки?» — не унимался ворон.
«А ты как думаешь?»
«Полина» — взмахнул крыльями он, — «ты добрая. Меня выгнала стая, никто бы не принял, ты приняла. Я тебе брат. Не скажу никому».
С момента нашего с Пьетро побега прошло почти два месяца, и за все это время ворон ни звуком ни полузвуком не обмолвился, что знает, кто я на самом деле. Это дорогого стоит. Все же он умнее и хитрее, чем казался в начале. И чувства посложнее, чем просто охота на вкусности и красивости. Он будто готовился к этому разговору и к этому признанию. А сейчас, рассказав, что знает мою тайну, передал мне «мяч» и ждет ответного шага. Даже доверия.
«Знаешь, та девушка, которую я тебя прошу найти, — она моя сестра. Я знаю, что ей сейчас плохо, она потерялась. Я просто хочу узнать, жива ли она».
«А ее как зовут?»
«Зарина».
«А она мне — брат?»
«Про девочек правильно говорить — сестра. И да. Если я тебе сестра, значит, и она сестра тоже», — я не замечала, насколько тяжелый ком был в груди, пока не рассказала все ворону. Как легко и необходимо, оказывается, открываться людям. Ну, то есть, не совсем людям, но они в этом мире все равно мне пока не очень нравятся. — «Знаешь, когда мы с Зариной были маленькими, мы мечтали о младшем братике Жене. Женек — нравится?»
«Если сестры так назвали, значит, нравится» — мне показалось, он улыбнулся напоследок.
М-да.
Черный хищный ворон, немного даже мистический, будто вестник ада, по имени Женек.
Ладно, лишь бы был рад. А Женек у нас с Зариной все же был. Хомячок, которому судьба уготовила жизненный тернистый путь длиною в две недели. Зато похоронили мы его в самой красивой коробке из-под конфет, которыми Женек Первый, кстати, и отравился.
Все время в ожидании хоть кого-то из своих я провела держась подальше от окон и прячась каждый раз, как слышала шаги.
Есть хотелось неимоверно, пить тоже, но я даже не позарилась на жирненькую мышь, которая внаглую грызла ножку кровати, как и не обращала внимание на воду в вазе с цветами. Я же все-таки девушка в королевском дворце, пить из вазы — дурной тон.
Хотя моя кошка так не думала.
Куда все запропастились?
Солнце уже коснулось горизонта, уступая место молодой луне, в комнате становилось все темнее, а я все так же одна. Ужасно не по себе.
Внезапно вновь раздались шаги. Такие же поспешные, как и с десяток до них. Я по привычке шмыгнула под кровать и очень вовремя.
Кто-то, определенно не Гончий, зашел в его комнату.
Я видела ноги в изящных туфельках, которые почти по-хозяйски вышагивали по спальне Гончего. Девушка, шурша юбками и абсолютно не опасаясь быть застигнутой врасплох, уже успела сбегать в кабинет, вернуться в спальню, что-то бормоча себе под нос, распахнуть створки пустого шкафа, сунуть носик в сундук Гончего.