— Знаешь, — Гончий, распалившись еще больше, сделал шаг к Катарина, а она рефлекторно отступила. Не то что бы мы обе ждали от него удара, но мужчина он немного нервный.
Я выскочила из-под кровати и, встав между ними, зашипела на Гончего.
— Ой, брось! — Скривился он, — даже если бы я собирался ударить свою сестру, твой хвостатый зад вряд ли мог бы меня остановить.
— Ты не в себе, — выдохнула Катарина, — избавься от кошки и заляг на дно, что бы тебе ни поручил король. Свою позицию он может и не сохранит, а тебя казнят.
— Это не просто кошка, Катарина.
— Конечно, не просто! Они запрещены.
— Она переводит Книги Древних.
Катарина застыла ненадолго, а потом, после печального вздоха, невесело засмеялась, поднимая меня на руки:
— Я понимаю, сейчас жестокие времена. Все говорят, Хаос возвращается: несколько деревень уже выкосила болезнь, как это и предсказывалось. Поля сгорают, дичь покинула леса. В полную луну видели облики Богов. Только жрецы Порядка сдерживают их от возвращения сюда. Не надо их злить, они — наша надежда. Ты хочешь найти способ это изменить из-за верности королю, но верить в то, что кошка может читать и уж тем более переводить? Это слишком.
— Женек помогает, — вылетел наконец ворон, — Женек переводит.
— Я говорю правду. Мы почти завершили перевод Первой Книги, и, — Гончий запустил пятерню себе в волосы, — кажется, Порядок нам врал. Или сам заблуждался.
— Что?
— Возможно, в Третьей Книге окажется, что предсказание совсем не так звучит.
— Откуда эта кошка взялась? Кстати, а что за такая леди Бартел, которая живет у тебя?
— Эта кошка — и есть леди Бартел. Идея Фаркаса.
— Ты дал титул животному?
— Ну, исходя из того, что я здесь наблюдаю, он уже есть у многих.
Жизнь во дворце мало чем отличалась от жизни в особняке — такая же изоляция. Правда, дома были Пьетро и добрый Фаркас, здесь же я «переехала» в покои Катарины.
За Гончим дворцовые интриганы устроили тотальную слежку. В принципе, их можно было понять: все вокруг становилось хуже. Некоторые лорды в попытках защитить своих людей лишились титулов и земель. Они отошли Храму Порядка.
Даже небо стало каким-то свинцовым. Возможно, все дело в вере людей, которые не сомневались, что грядет конец света, а надежда только на Храм и ту, что исполнит пророчество.
Ту, до которой я так и не смогла добраться. Даже при хорошем раскладе, если бы Зарину оставили одну, пойти к ней — это пересечь весь дворец, наполненный людьми, пройти все северное крыло замка, напичканное жрецами Порядка, и при этом остаться незамеченной.
Женек радостно предложил «долететь» меня туда, но идея так себе. По многим причинам.
Гончий перекинул ношу в виде меня на свою сестру, которой параллельно не только приходилось отбиваться от еще большего количество местного серпентария, а еще и прятать Книги, которые мы с Женьком продолжали переводить.
Гончий лишь каждую ночь утаскивал к себе, чтобы я гасила разбушевавшуюся метку. Я не знаю, было ли ему больно, но чем больше я слышала звон, который мне удавалось гасить, тем хуже выглядел Гончий.
Он и так не был первым красавцем, но сейчас стал каким-то совсем жутким: скулы заострились, серые глаза стали под цвет штормового неба. А еще эти политические игрища давали о себе знать: если его раньше лорды просто уважали либо терпели, то сейчас лагерь вельмож разделился на два фронта: тех, кто его открыто ненавидит, и тех, кто готов есть с руки Гончего.
То, что я устроила в деревеньке под столицей, не прошло бесследно. Некоторые подняли головы, узнав, что можно все-таки дать отпор Храму Порядка, который начал совсем «берега путать».
И все с подачи Гончего.
Хотя там героиней должна была быть я. Но кто жалуется?
Для всех оставалось загадкой, почему король так сильно ему доверяет. Настолько сильно, что отдал под руководство королевские отряды воинов, чтобы те наводили порядок на границах. У Гончего были и свои люди, благодаря которым он выполнял поручения его величества, но король настоял на таком решении дел.
А при этом отправил в отставку генерала — рьяного приверженца Порядка. И здесь Гончему пришлось улаживать конфликт среди знати, не дав упасть статусу короля.
Даже я чувствовала, как все становится хуже. На самом деле, в основном из-за людей. Но и в книгах писалось, что все начиналось с «плача природы». Когда Хаос пришел в мир, небеса обрушивались слезами, оставляя за собой потоп, исчерченная шрамами земля истекала кровью, неся за собой погибель, а леса сгорали дотла, стирая за собой целые страны.
Но это по той версии, в которую верили все из-за Храма Порядка.
На самом деле, издавна люди молились Богам Порядка и Богам Хаоса одинаково. Вот только если кто-то просил у Порядка исцеления детей, он его получал. А если просьба была направленна Богам Хаоса — не происходило ничего. В лучшем случае. А в худшем… что ж. Беда никогда не приходит одна.
Потом пришел Порядок, дабы нарушить чашу весов, вот тогда земля и истекла кровью, оставляя после себя шрамы, которые могут видеть потомки даже спустя тысячи лет.
Верила ли я сейчас в Богов Хаоса и Порядка? Верила.
Я их видела.
Мир на самом деле потихоньку сходил с ума.
А я начала фанатично заниматься переводом. Почему? Я все равно не готова им отдать сестру.
Тем более, я не уверена, что ее смерть принесет мир. Скорее, наоборот…
— Сделка говорит, нужна третья книга, — кинул Женек, почавкивая яблочком.
— А сделка не сказала, где ее искать? — Гончий спросил настолько мило, положив подбородок на сцепленные руки, что выглядело жутко.
— Сделка говорит, что она в замке. У тех, кто в хламидах.
— Их здесь десятки. Я отправляю людей, но они возвращаются ни с чем.
Я как раз приступила к переводу части о самих Книгах и появилась небольшая идея.
«Спроси его, как у него оказалась одна из Книг?» — попросила Женька, пытаясь словить ускользающую мысль.
— По своей глупости спас старика, которого спасать было плохой идеей, — Гончий откинулся в кресле, глядя в потолок.
Мы здесь уже несколько недель, и он все реже бывал в самом замке. Я не представляю, насколько он устал, если сама с ног валилась. Кошкам положено спать по семнадцать часов в сутки, а я в эти часы занимаюсь переводом и ем. Перевод-еда-сон. Ужас. Иногда отрубаюсь так, что не чувствую, как руки Гончего забирают меня от Катарины, а потом приносят обратно.
И свою Мышку он так и не нашел, продолжает искать. Наивный.
«И с тех пор он стал таким бешенным?»
— Он мне перья выдернет за такой вопрос, — отступил ворон на пару шажков.
— Что она спрашивает?
«Не выдернет, я ему лицо быстрее расцарапаю. Ты же мой брат».
— Говорит, я ей брат. Мне имя дали, — похвастался ворон.
— Да знаю я, ты уже несколько недель об этом орешь мне и Фаркасу, что она спрашивает?
— Говорит, ты псих из-за книги.
— Это я уже слышал, что-то новое?
Во Второй Книге говорилось о хранителях, я и раньше думала, что это и есть жрецы. Только избранные могли нести свет Хаоса. В отличии от Порядка, жрецов у Хаоса было крайне мало. Это не те, кто приходили по объявлению «требуется мучитель детей и котят», для жреца Хаоса было важно слышать его. Как я слышала метку, как чокнутая бабка Колин слышала меня. Книги Хаоса — это не просто страницы с текстом, а отголосок жестких времен, которые несут в себе не просто историю, а боль. У книг должна быть своя сущность, и она с каждым десятилетием становилась все сильнее, справиться с ней могли только жрецы Хаоса. А их было всего трое. По штуке на книгу. Если Гончий не жрец Хаоса, то Книги просто сводят его с ума?
Пьетро говорила, что у него в один момент разыгралась паранойя и он выгнал большинство жителей замка. Как раз тогда, когда у него появилась Книга.
Значит, и у кого-то из живодеров Порядка должны проявляться такие же симптомы: одержимость, паранойя, даже физическая боль.
— Хозяин, — Женек не успел перевести, как появившийся в дверном проеме Фаркас нас прервал, — король вызывает.
Гончий не вернулся ни тем вечером, ни вечером позже. Переживания Катарины передались и мне, тем более, к ней все чаще стали приходить «гости». То бишь те самые стервы, которые посвятили себя унижению бедной девушки. А почему?
А потому, что в такие дикие и мрачные времена дворец готовился к балу.
Тоже мне, пир во время чумы.
На котором представят ту самую, которая спасет всех.
Глава 24
На этот раз мне не снился ни суд, ни сдобные булочки.
Я стояла у края пропасти в человеческом обличии. На мне был шифоновый светло-серый сарафан, который мне когда-то подарила Зарина. Холодящей волной ткань от ветра била меня по ногам, а беспокойные пряди волос закрывали глаза. Но я чувствовала жар.
Прямо передо мной ревела стена огня, а я просто стояла и ждала.
Ждала, когда кто-то появится.
И страшно мне не было, ведь я и разожгла это пламя…
— Что ей надо? — пробубнила Катарина, когда хрупкая служанка оповестила о ранней гостье.
Я не расслышала, кто там пришел, да и было все равно. За окном бушевал ливень, больше напоминающий всемирный потоп, к тому же дул просто жестокий ветер. Я лишь поглубже зарылась под одеяло, оставив снаружи хвост.
— Леди Колин? — Сестра Гончего вышла в свои приемные покои, которые здесь назывались будуаром, отчего голос звучал глухо, но эти удивленные слова я все же услышала.
Выходить на свет Божий мне не хотелось, просто высунула носик проверить, не ослышалась ли. От этой дамочки у меня не просто мороз по коже, а все внутренности вымораживало. И как я могла ей поверить в свой первый день там, в лесу?
Ну, глупая.
— Катарина, — всплеснула руками она весьма будничным тоном, будто за окном уже вполне себе ясный день, а не неприлично раннее утро, когда даже петухам стыдно выходить горло криком прочищать, — хотела уточнить, идете ли вы на бал?