Не могут адекватные люди так смотреть после того, как кому-то отрубили голову. Голову!
Секунду спустя был убит еще один горняк.
Этот булькающий звук от проникающего в живот меча послужил для меня выстрелом стартового пистолета. Ждать второго приглашения я не собиралась.
На этот раз легкие не горели, пока я бежала прочь от этих смертей, ноги не болели в то время, как я перепрыгивала через поваленные деревья. Я в жизни так не бегала, надеюсь, больше никогда и не придется.
Глава 3
Лачугу посреди леса я обнаружила самым безошибочным способом — просто врезалась со всей дури в нее.
Нос, кажется, сломан.
Звуков погони слышно не было. Вокруг вообще стояла звенящая тишина, прерываемая лишь моим тяжелым дыханием. Надеюсь, и тот сумасшедший в шрамах не пошел за мной.
Кое-как поднявшись, обошла лачугу по кругу. Она казалась заброшенной, но зато была крепкая, незапертая дверь.
Незнакомец пойдёт за мной? Он говорил, что я зачем-то нужна ему. Бог весть зачем, остается верить, что он просто ошибся. Обознался.
Прогуливался по лесу с мечом и желанием убивать, а наткнулся на меня. Скажем, совпадение.
И если за тобой по пятам идет психопат, спрятаться в домике в сердце леса — не очень здравая мысль. Или наоборот? Возможно, здесь можно запереться, а там подумаю, что делать дальше.
Дверь открылась с оглушительным скрипом. Этот звук могли услышать горняки, если они еще живы, конечно. Или незнакомец в шрамах, если он жив, конечно.
Крадучись, как воровка, я проскользнула внутрь, прикрывая за собой дверь настолько тихо, насколько могла. Темнота внутри не позволяла разбирать дорогу. Я то и дело спотыкалась о какие-то предметы, пока добиралась в угол, где и забилась, прислушиваясь к звукам, доносящимся с улицы.
Перед глазами стояли погибшие горняки, особенно та самая отрубленная голова, а потом стальные глаза незнакомца, пугающие меня до дрожи. Даже Зарина ушла на задний план. Сколько бы, чисто из сестринского долга, я ни пыталась повернуть мысли в ее сторону, бесполезно. Только очень хочу надеяться, что она не попала в руки ни горняков, ни незнакомца в шрамах.
Всегда остается вероятность, что она сейчас где-то там, с Петькой, по пути домой. А влипла по самое не балуй как раз-таки я, но не она.
Вопреки всему сон сморил неожиданно. Вначале я его отгоняла как только могла. Любой шорох с улицы нес в себе опасность, каждый раз я нервно дергалась, сосредоточенно вслушиваясь, не раздадутся ли шаги. Но нет. Птица или испуганный зверь не собирались приближаться к этой лачуге.
Проснулась я так же резко, как и уснула, будто от удара.
Сквозь заколоченные ставни пробивался несмелый утренний свет. Не сразу удалось осознать, где я и что произошло, но увиденное ночью тут же яркими картинками всплыло в памяти.
Желудок передернуло рвотным спазмом. В два прыжка я выскочила на улицу, где меня скрутило от тошноты. Желудок был пустым, что лишь больше придало отвратительных ощущений.
— Воды бы тебе, — послышался старческий голос за спиной.
Понадобилось несколько минут, чтобы отдышаться и быть способной выпрямиться. Мой воспаленный мозг продолжал подкидывать картинки отрубленной головы. В душу закралось ощущение, что эта старушка, к которой я продолжала стоять спиной, знала, что из-за меня этой ночью погибло несколько человек.
От этой мысли тошнота вернулась с новой силой.
— Ну уж нет, целься не в мои герани! — По руке, которой я опиралась на стенку дома, ощутимо прилетело каким-то платком.
— Что вы делаете? С ума сошли?
— Это ты с ума сошла! Портишь мои цветы, — проворчала она и скрылась в дверном проеме, забыв о моем присутствии.
Цветы? Серьезно? Да в любом нормальном мире человек, увидевший другого человека, явно попавшего в беду, спросил бы, чем помочь. Но тут я, вся в крови, ну, может, наполовину, но единственное, что волнует эту милую леди, так это герани.
— Вы даже не спросите, что произошло? — Я вошла в дом вслед за ней, с удивлением заметив, что это оказалась не заброшенная лачуга, а вполне себе обжитый дом.
С потолка у печи свисали пучки подсушенных трав, у стены громоздились грубо сбитые сундуки, а полки ломились от головок сыров и хлеба.
— А я тебя знаю? — Она подслеповато прищурилась, взглянув на меня.
— Нет, но… — Мне крайне надо было поделиться тем, что я увидела. Дико было осознавать, что я пережила ужас всей моей жизни, но земля не сошла с орбиты, что кому-то на это глубоко начхать, и они просто продолжали заниматься своими повседневными делами. Как так-то?
— Съешь суп вот, — она подняла крышку над объемным котелком и повела над ним носом, — нет, не ешь. Хотя… Если собралась продолжить пачкать мой дом, то ешь. Но отойди подальше, мух мне не хватало.
— Простите, а просто воды нет? — Но ответа не последовало. Старушка замерла над котелком, уставившись в стену, игнорируя мою просьбу, которую я повторила чуть громче.
Я окончательно растерялась. Разумным было пойти обратно в надежде найти Петьку, но чутье подсказывало, что найти его будет не так уж и просто. К тому же проходить через ту окровавленную поляну, а я была больше, чем уверена, что крови там пролилось не мало, мне не улыбалось.
— Извините? — Я совсем по-хамски пощелкала пальцами у носа старушки, — не подскажите, где взять воды?
— А? — Она встрепенулась, — ты еще кто такая?
— Мы с вами только что разговаривали.
— Что тебе надо? — Старушка воинственно перехватила в руках половник, с которого медленно стекала жирная масса, вызывая новый приступ тошноты.
— Я не очень хорошо себя чувствую, просто воды можно? — Голова на самом деле кружилась. Похоже, бабулька слегка выжила из ума.
— Сама ты выжила из ума, — недовольно пробубнила она, — неделю здесь живет, а не знает, где воду взять.
— Я не… Постойте, вы видели мою сестру?!
Но ответа не последовало. Старушка просто кряхтя опустилась на стул у окна и спокойно засопела, причмокивая щербатым ртом.
Воду я нашла. Тошнота отступила.
Вначале я хотела просто подождать, пока хозяйка лачуги проснется, но вскоре терпение лопнуло, и я начала будить бедную женщину.
Мы с Зариной не были на одно лицо: она — блондинка, а я — шатенка. У старшенькой черты лица были мамины, слегка кошачьи, я же пошла в папу. Про таких как я говорят «маленькая собачка — до старости щенок». Природа хорошенько постаралась на формах Зарины, а на мне решила уйти в отпуск, одарив лишь легкими намеками на соблазнительное тело.
Но чем-то неуловимым мы все же были схожи, как бывает у сестер. Вполне возможно, что Зарина была здесь. Может, заблудилась и набрела на одинокий домик в лесу, может, так же, как и я, скрывалась от жестоких людей, которые рубят друг друга направо-налево. Так или иначе, спящая женщина что-то знала, а я уже не могла держать себя в руках.
Чем быстрее найду старшую сестру, тем быстрее вернусь домой.
— Да не тряси ты, последний зуб выпадет.
— Вы сказали, что я здесь уже неделю. Но я только ночью пришла сюда. Может, это была моя сестра? Она была здесь?
— Откуда я знаю, где твоя сестра?
— Но вы же сами только что сказали!
— Не говорила я такого. Давай лучше супа поедим, — как в самой абсурдной сцене, ситуация повторилась, — фу, испорчен, — она скривилась, попробовав кулинарное творение из того же котелка.
Я присела на стул, массируя виски. У женщины либо поехала крыша окончательно и бесповоротно, либо она на самом деле видела Зарину, но у нее проблемы с кратковременной памятью.
Уходить сейчас отсюда глупо. Я пока не могла мыслить здраво, чтобы определиться, куда мне двигаться дальше. И здесь нападало отупляющее чувство спокойствия, что сейчас дорогого стоило.
— Иди умойся, от тебя проклятым гончим смердит.
— Кем-кем?
— Потом морковку почистишь на суп, — старушка с несвойственным проворством подскочила ко мне и, всучив в руки тряпку и какой-то корень, вытолкала на улицу, — хотя, у меня же есть суп… Сейчас-сейчас… фу, испортился! Такую свиную ножку погубила…
Воду я пила из оставленной бадьи. А вот где помыться, ума не прилагала. Судя по одежде и ощущениям на коже, на мне действительно были пятна крови, о которых я старалась не думать.
В ста метрах, за кустами, нашелся маленький прудик. Осеннее солнце плохо прогревало воду, но холодная, почти ледяная, была даже лучше.
Фыркаясь и отплевываясь, я окунулась несколько раз, и уже более бодрая, но все в такой же грязной одежде, вернулась в дом странной бабульки, напоминающий сухенький цветочек, которая сейчас мечтательно помешивала ароматный суп.
— Все равно гончим смердишь, переоденься, — недовольно бросила она, когда я вошла в дом.
— Во что?
— Тоже верно. Сиди так, морковку сама почищу.
— Вы здесь одна живете? — Я решила зайти издалека.
— Нет, конечно, с тобой.
— Но я только пришла.
— И уходить не собираешься, — она усмехнулась, сверкнув вполне живыми глазами.
— Я не могу здесь остаться.
— Уйти тоже не получится.
Скрученные пальцы ловко орудовали большим, с виду острым ножом, на лезвии которого виднелись какие-то символы.
Может, мое подсознание, а может и нет, но в нашем диалоге явно проскакивал двойной смысл.
— Почему я не могу уйти? — Вкрадчиво поинтересовалась я, вспоминая странную фразу, брошенную мужчиной с изуродованным лицом.
— А кто же тебя отпустит? — Подтвердила мои слова старушка.
— Я здесь, чтобы найти сестру. Она зачем-то пошла в лес, а я отправилась по ее следам. А потом был какой-то странный свет, и вот я здесь.
— Не вот. По твоему следу пошли горняки и гончий. Но сюда не сунутся, не посмеют.
— Зачем я им?
— Тебе виднее, — просто кинула она, пожав плечами.
Как же мне сейчас не хватает выдержки тети Нюры, которая работала с проблемными детьми. По ее рассказам, весь ее рабочий день приблизительно в таких разговорах и проходил, ты задаешь конкретный вопрос, а получ