Меня эта новость повеселила. Женек умничка, договорился со своими сородичами, награду они уж точно заслужили.
Пока я выпекала стопку тонких блинчиков, быстро порубила мясо в фарш для начинки, который обжарила с луком и морковью. Отдельно замешивала творожную массу с сухофруктами, параллельно рассказывая, как у меня дома все устроено, что у нас есть серьезная прослойка среднего класса, а не как здесь, но все никак не решалась задать свои вопросы.
Мы ведь только недавно договорились, что не будем больше ничего скрывать друг от друга, раз уж в наших руках сосредоточилось что-то вроде миссии по спасению мира, но почему так сложно просто спросить?
«Эй, Гончий, а ты не прихлопнешь меня с сестрой ради своих жутко тайных и крайне загадочных планов?»
Тело как прежде сковывало напряжение, а эмоциональные качели вновь повели в сторону недоверия к Гончему. Но это глупо и продиктовано просто моими внутренними страхами. Вот какого именно ответа я боюсь? Убивать меня с Зариной никто не посмеет, тогда что такого может сказать мне Гончий, что может разрушить сложившееся между нами сотрудничество?
— Что-то не так? — Тихо спросил он, заметив мою скованность.
Я быстро скручивала начинку в блинчики и раскладывала на сковороды, чтобы они сверху поджарились.
— А ведь ты богат, — задумчиво протянула, поворачиваясь к удивленному мужчине. Я сама удивилась, что это вырвалось.
— И к чему же Мышка клонит?
— Если уж мне и предстоит противостоять Храму Порядка, то хочется это сделать стильно.
— Что, прости? — Поперхнулся чаем Гончий.
— Кто знает, вдруг, когда все закончится, спустя века, потомки будут воспевать в балладах храбрую и умную иноземку. Не хочется, чтобы в их памяти я осталась босой и в штанах, которые с меня сваливаются.
Гончий неверяще уставился на меня, а потом расхохотался, обнажая ровный ряд белых зубов.
— Ты вымогаешь у меня золото на гардероб?
— Ну почему же сразу вымогаю, но да. И очень много. И никаких розовых платьев. На розовый цвет я уже смотреть не могу.
Глава 36
В город по магазинам меня никто и не думал отпускать. Я уже было подумала, что Гончий мою просьбу о гардеробе пропустил мимо ушей, уж слишком она выглядела несуразной ввиду происходящих событий. Мне бы хватило пары комплектов одежды, наряжаться некуда, и уж тем более я не привыкла тратить чужое имущество. Слишком долго была главным добытчиком своей семьи.
Гончий вообще спешно ретировался после того, как лично умял две тарелки моих блинчиков. Даже проснувшимся обитателям замка не оставил, однако проследил, чтобы я не быстро, но все же поела.
Мы с Зариной сидели в малой читальне в той части особняка, которая была отдана Фаркасу с Пьетро, когда Астрид, недовольно поджимая свои губы ниточкой, позвала меня вниз.
А там…
Там ожидала изящная модистка в сопровождении отряда портних и мастериц на любой лад, с бесконечными сундуками готовых платьев, подвязок, панталончиков, всяческих туалетных вод, кремов и прочих таких милых дамскому сердцу прелестей.
Астрид с внутренним скрипом передала мне тяжелый кошель, в котором глухо звенели монеты. Женек сразу загорелся и переместился поближе к кошельку.
— Я считать блестяшки, — важно заявил он, не сводя глаз-бусинок с кошелька.
— Зачем мне столько, — прошептала Зарине на родном языке, — я же вроде как шутила про наряды.
— А почему бы и не столько? — Также шепотом проговорила сестра, осматривая замерших женщин, — если нам суждено сгореть, то сделаем это красиво.
Примерять платья мы решили в части Фаркаса и Пьетро. Гончий ненавидел беспорядок, а Астрид вряд ли нам поможет с уборкой. Скорее наябедничает хозяину о том, как мы распоясались.
— Это же ужас! — Я смотрела на свое отражение в зеркале и не могла перестать смеяться, — я в этих панталончиках похожа на обезьяну в подгузниках!
— Что такое «обезьяна»? — Спросила Пьетро, также смеясь до слез. Но ее скорее веселила моя реакция, а не сравнение.
— Думаю, все мои бывшие, — буркнула Зарина, примеряя небесно-голубое платье, — и к чему столько кружев?
— Это мурганские кружева, миледи, — бедные портнихи уже не знали куда себя деть. Наверное, со стороны выглядело так, будто две деревенщины в лице меня и моей сестры высмеивают столичную моду, ничегошеньки не понимая в ней. — Они невероятно дорогие, подчеркивают статус и невинность леди, которые их носят. За ними охотятся все красавицы этого сезона!
Но по правде мы просто не привыкли ко всему этому: нижние юбки с подборками, воланы, кружева, корсеты, а нижнее белье — это вообще кошмар. Даже наша бабка не надела бы такое.
Я ходила все месяцы покрытая шерстью, а Зарину облачали в бесконечные балахоны. Панталончиков ей не выдавали.
Но, надо признать, были и невероятно красивые платья, которые здешним модницам могли показаться скучными: лаконичные, приглушенных оттенков, с удобными, слегка расклешенными к низу юбками, но при этом приталенные, с вшитыми мягкими корсетами, не сильно открывающие ложбинку груди. Раньше у нас с Зариной вкусы были радикально разными, но сейчас мы сошлись на этих изысканных, но достаточно скромных нарядах.
— Пьетро, а ты? — Девушка фыркнула. Она ходила в основном в бриджах с удлиненной туникой, этакая Робин Гуд в женском обличии, причем за голенищем у нее всегда была припасена пара кинжалов. Но Пьетро была невероятно красива, мне бы хотелось увидеть ее в платье.
Гончий не поскупился на выделение бюджета для всех моих возможных «хотелок».
Гордый Женек, который научился считать до шести, собственно, шесть «блестяшек» и отсчитал мадам Дювари за целый ворох одежды и белья. Честно признаться, я так увлеклась примеркой светло-бежевого, летящего платья, что не сразу сообразила уточнить, сколько надо еще добавить.
Оказалось, что недовольному Женьку пришлось расстаться с еще пятью «блестяшками», хотя в кошельке оставалось довольно много монет.
Бедный ворон, любовно греющий золотые монеты, после наотрез отказался расставаться со своим добром. Пьетро и Зарине пришлось долго упрашивать дать еще пару «блестяшек» нам на мыльные принадлежности. Одна умасливала нашего «казначея» пирожками с ягодами, а вторая чесала пернатый животик. Вскоре упрямый Женек вконец растаял и отсчитал девушке за косметику все тех же шесть монет. Оказалось, цифры меньше он тоже не знал.
Под вечер, после повторных примерок, мы, выбившиеся из сил, сидели в «моей» читальне, расслабленно попивая чай.
— Что же они с тобой сделали, младшенькая, — грустно протянула Зарина, расчесывая мои волосы.
Зрелище, наверное, так себе. Жрецы Порядка изрядно их повыдирали, пока пытались со мной «договориться».
Моя сестра сильно изменилась с тех пор, как я видела ее дома. Она стала более собранной, глубокой, приземленной, рассудительной… Повзрослела. Это и не мудрено, учитывая, через что ей пришлось пройти. Смогла даже сносно говорить на местном языке, который я изучала годами. Ей же потребовалась всего пара месяцев. Как бы цинично это ни звучало, но я была рада ей такой. С одной стороны.
Раньше я часто злилась на нее за мнительность, за ту неопределенность по жизни и глупую мечтательность, которую ей уже следовало перерасти. Но сейчас мое сердце болело, когда я в глазах сестры вместо безграничной любви к жизни видела лишь мрачный фатализм.
Казалось, что она так и не смогла отпустить ту мысль, что ее участь в этом мире только смерть.
— Ты изменилась, — проговорила она, озвучивая то, что у меня сейчас крутилось в голове о ней.
— Наша Леди? — Пьетро тихо поглаживала уснувшего у нее на руках Женька, — а какая ты была раньше?
— Не знаю, мне кажется, такая же, — растерянно проговорила я.
— Ну нет! — Воскликнула Зарина, больно дернув меня за волосы, — ты была зажатой брюзгой.
— А вот и нет! — Я стукнула сестру по коленке.
— Не могла она быть брюзгой, — засмеялась Пьетро, — она нашего хозяина нарочно и планомерно с ума сводила, будучи кошкой, это требовало многолетней практики. Весила от силы килограмма четыре, а разнесла половину кабинета!
— Да ладно? Младшенькая, ты и на такое способна?
— Мне порой казалось, что она по-кошачьи припечатывала его красным словечком, — Пьетро снизила голос, говоря будто по секрету, — как-то раз к хозяину приехали командир южного гарнизона и генерал восточных войск, было срочное совещание. Так Полина важно так прошествовала по столу переговоров, пока я расставляла напитки, уселась посреди, задрала заднюю лапу и начала громко вылизываться.
Зарина прыснула со смеху.
— Это не все. Когда хозяин решил прирыкнуть на нее, она взглянула так, как только кошки умеют, а потом медленно так подошла и… стошнила прямо на его камзол!
Здесь уже мы все захохотали, разбудив Женька.
— А вот это было чистой случайностью! — Пропищала я сквозь слезы от смеха, — меня тогда впервые стошнило шерстью, я ж не чувствовала ее на языке, не думала, что столько успела съесть! А накануне он меня по всему кабинету гонял за то, что я оставила царапины на его кожаном кресле!
Я не хотела, чтобы этот вечер когда-либо заканчивался. Здорово было вот так сидеть, болтать, позабыв обо всех кошмарах моего заточения, не думая о безрадостном и очень неопределенном будущем.
— Ладно, братишк, — зевая, позвала ворона Зарина, — пора отдыхать. Ты тоже марш в постель. Время за полночь!
За окном ночь действительно вступила в свои права, а Гончий так и не вернулся. Он отправился во дворец с докладом, чтобы обсудить дальнейшие действия. Естественно, я с нетерпением ждала его возвращения, но, по всей видимости, не этой ночью.
Мне как-то забыли выделить отдельную комнату. Не в читальне ведь оставаться. Для кошки есть лежанка, но для человека только софа, которая не выглядела удобной для сна.
— Блин, Астрид же ванну готовила.
Я побежала в покои Гончего. Как-то по умолчанию туда перекочевали все мои наряды, но пока не в шкаф, их просто разложили по открытым поверхностям, там же Астрид и приготовила мне ванну несколько часов назад.