– Где ты меня на ночь устроишь? – спросила она деловито на новом витке нашего похода по квартире, едва не споткнувшись о собственный рюкзак.
Я слегка растерялась:
– Ну, вам, наверно, было бы удобнее в маминой комнате…
– Нам – это кому же?
– Ой, тебе!
– Ну вот, дело другое. А добрый молодец где ночевать планирует? – Она глянула на меня пытливо, но не осуждающе.
– Вот он и должен был в маминой вообще-то.
– Ну и на здоровье. А мне в гостиной лучше будет, рядом с портретом Наденькиным. Он, поди, жених твой?
– Да… Ой, нет, – спохватилась и покраснела я.
– Восемнадцать тебе уже?
– Нет, но через месяц будет.
– Это хорошо, есть еще время подумать. Хотя что я говорю, времени у тебя полно, сейчас замуж торопиться не в моде.
– Да, бабушка, он же просто одноклассник!
Слышал бы это Орлик!
– Понятное дело. Только, скажу тебе, влюблен он по самые уши. Так любит, что и сказать невозможно, – ошеломила меня своей проницательностью только что обретенная родственница. – Но и тот, другой, не меньше обожает, аж в лице изменился, когда ты его домой отослала. Так что не спеши, выбирай спокойно, никуда эти двое от тебя не денутся.
Я только вздохнула. И поинтересовалась:
– Откуда вы… ой, откуда ты, бабушка, догадалась про их чувства, умеешь мысли читать?
– Бог миловал, – отмахнулась та маленькой ручкой. – На что мне чужие мысли, если я жизнь прожила? Да и глаза тоже имею: красавицей ты выросла.
– Да ладно, – засмущалась я. – Давай я тебе полотенца выдам и халат, помоешься с дороги, а я пока диван застелю. Ты, наверно, с ног падаешь. Ляжешь, а я тебе чай и что-нибудь поесть на столике привезу.
Но бабушка аж обеими руками на меня замахала:
– Да с чего ж мне уставать, если сначала в поезде больше суток кулем лежала, потом метро с автобусом везли, и еще на стуле барыней два часа просидела? В постель мне еду подавать – не при смерти я еще! Вот вы с улицы пришли, вас накормить нужно. Нет уж, я на кухню.
Деловито подхватила свою корзину и исчезла с моих потрясенных глаз.
Я же рухнула в одно из кресел в гостиной, пытаясь собраться с мыслями и хоть немного восстановить силы, а заодно вспомнить, где хранится постельное белье и прочие мелочи, без которых не обойтись, когда в доме гости. Я так углубилась в эти заботы, что не слышала, как Орлик вернулся, беззвучно пересек комнату, сел на ковер у моих ног.
– Все нормально? – вялым голосом спросила я. – В смысле думаешь, Сашке ничего не угрожает? Все же лучше бы он был с нами.
– Ну, на самом деле вдали от нас ему куда безопаснее, – хмыкнул Орлик. – И, слушай, тебе придется объяснить своей бабушке, что я от природы необыкновенно молчалив.
– В смысле? Ой, ну да, сообщу. Не вовремя она, да?
Орлик переместился на ручку кресла, обнял меня за плечи. И мир сразу сделался проще и безопасней.
– Я так не думаю. Это даже хорошо, что в тяжелый момент рядом с тобой есть родной человек, разве нет?
– Ну, так себе родной, если честно. Я ее в глаза не видела и еще не поняла, что у них там вышло, в чем они с дедом перед мамой провинились. Хотя понятно, ей бы сгодился любой предлог, лишь бы не показывать им меня, не объяснять, почему не приезжает погостить с ночевкой, не привозит внучку на лето.
Орлик прижал меня крепче. Очень вовремя, что-то я совсем раскисла. Чтобы окончательно не потерять контроль над собой, я сменила тему:
– Слушай, а с кем сейчас Оляна? Не опасно так надолго оставлять ее без присмотра? Ты же все время к ней спешил.
– Хочешь и меня выставить, как своего дружка? – пристально глянул на меня Орлик. – Не выйдет, я тебя без надзора не оставлю, хватит на сегодня.
– Это был просто вопрос, без всяких намеков, – обиженно процедила я, гордо выпрямляя спину. – И на сегодня ты такой же мой «дружок», как и Сашка, имей это в виду. Давность знакомства в данном случае не имеет значения.
Теперь сник Орлик, голос его показался мне тусклым и подсевшим:
– Да, я так и полагал. Прости, я еще живо помню то время, когда был единственным мужчиной в твоей жизни и не сомневался, что так будет всегда. Не нужно мне было оставлять тебя одну.
– Да, и каждый раз ты исчезал на все более долгий срок! Хотя, конечно, ты ни в чем не виноват, – шмыгнув носом, закончила я.
На этот раз рука Орлика коснулась моих волос, легко и невесомо, словно птичка крылом задела.
– Что до Оляны, она сейчас с нянюшкой, так что волноваться не о чем.
– Что еще за нянюшка?
– Ну, одно… одна… в общем, создание из Ашера. Милейшее, кстати, существо, хотя на вид обыкновенный гном на паучьих лапах. Мы с ней не одну сотню лет знакомы, однажды она здорово выручила меня, вернула к жизни и поставила на ноги. Надеюсь, и Оляна рядом с ней станет поспокойнее, тогда можно будет отправить ее в Навию.
– Как думаешь, она будет рада встретиться с Ингой? – спросила я. – Или за давностью лет у нее все перегорело? Ну, я слышала, что так бывает.
– Уверен, что будет, да еще как! – перебил меня Орлик. – Оляна никогда не забывала своих первенцев, искала их… Может, это будет непростая встреча, но очень счастливая.
Он с силой втянул в себя воздух, как будто сам разочаровался в подобных встречах через века. Я насторожилась, но решила пока в это не вдаваться.
– Почему же непростая?
– Ну, Оляна потеряла своих близнецов, когда им было по семь лет. Они покинули Навию, предположительно отправились в Блишем. Возможно, с тобой хотели встретиться, потому и поехали на Айке. Помнишь ее?
Я даже зажмурилась, ощутив вдруг на лице терпкий запах и тепло лошадиного дыхания, между пальцев, казалось, потекла ее шелковистая грива. Конечно, я помнила Айку и скучала по ней.
– Зная характеры брата и сестры, можно не сомневаться, кто именно был инициатором побега. Их долго искали всеми возможными способами: и с неба, и на земле, и в Брите – неприступной для нас границы тогда еще не было, – безрезультатно. Похоже, забрели не в то место и довольно быстро погибли. Оляне ни разу не удалось встретиться с кем-то из детей в новых ее и их жизнях, спросить, что с ними приключилось. Сам я узнал об этом, когда однажды встретил Видана. Не забыла нашего сорвиголову?
Я снова кивнула. Нет, лучше прекратить этот разговор, слишком много воспоминаний, и от каждого словно новая гирька ложиться прямиком на сердце.
– Инга мне ничего об этом не рассказала, времени не нашлось. Хотя что-то такое упомянула про брата… грустное. Если бы знала, расспросила бы ее получше.
– Расспросишь еще…
И тут с кухни раздалось:
– Дорогие, кушать ступайте!
Орлик тут же убрал руку с моего плеча, погладил себя по животу и протянул вроде как удивленно:
– Давно я не слышал более приятных слов.
Взял меня за руку и вытянул из кресла. Мне-то спать хотелось куда больше, чем есть, но не огорчать же бабушку в первый вечер знакомства. Бабушка – какая непривычная мысль, и даже само слово.
На кухне я глазам своим не поверила: она что, привезла в корзине скатерть-самобранку? Мы с мамой столешницу обычно не застилали, сейчас же ее покрывало яблочно-зеленое накрахмаленное полотно с пестрыми оборочками и с такими же салфетками под каждое блюдо. А на блюдах лежали и котлеты, и пирожки, и жареная картошка, а еще салат овощной, фруктовый и шарлотка. А на трех больших тарелках подрагивал высокий омлет, щедро посыпанный зеленью.
– Бабушка, откуда? – ахнула я.
Более практичный Орлик усаживался за стол, потирал довольно ладони.
– Ты, внучка, не задавай вопросов, а лучше ешь, пока не остыло, – расплылась она в довольной улыбке. – И так греть пришлось, а это распоследнее дело, вот аж руки от стыда дрожат. Но хорошо, что не все съела в дороге, у тебя в холодильнике-то совсем пустыня.
– Нет, в морозилке пицца есть и креветки… – начала я, но увяла под ее выразительным взглядом.
Плюхнулась на табурет и схватила вилку. Минут пять прошло в сосредоточенном пережевывании пищи и легких, как трепет стрекозиных крыл, вздохах бабушки: наверно, каждый кусок разогретой, а не свежеприготовленной пищи казался ей преступлением. Потом, когда внутри стало тепло и исчезла противная дрожь из-за переживаний этого дня, я наконец догадалась спросить:
– Бабушка, а как ты меня нашла? Ну, если письма вы отправляли до востребования, значит, мама адрес не давала, так ведь?
Ага, Орлик напрягся. Значит, еще держит гостью под подозрением.
– Женя сообщил, папа твой, – обстоятельно дожевав и отложив вилку, ответила бабушка. – Спасибо ему за это большое, хоть горе он нам принес такое, что и выразить нельзя. Рассказал про Надю, про то, что ты тут одна осталась. Правда, адреса твоего он и сам не знал, но дал нам твой телефон. Дед сразу тогда слег, потому и не примчалась я за тобой сразу – на Павлика-то не оставишь. Павел – это дядька твой, – ответила она на мой недоуменный взгляд. – Но потом, как деда выписали, он по своим каналам адрес раздобыл – участковым мой старик много лет проработал. Звонить тебе мы не решились, боялись все дело испортить. Вот я сюда на удачу и отправилась.
– А почему, – я замешкалась, не зная, как сформулировать вопрос, чтобы не обидеть бабушку, – почему мама не давала наш адрес?
– Стоит ли об этом? Артуру, поди, неинтересно будет, – замялась бабушка.
– Я, собственно, уже поел и могу вас оставить, – в сторону и совсем тихо проговорил Орлик.
– Что ты, что ты! – всполошилась бабушка, решив, что он обижается. – Тайны тут никакой особой нет, да только печальная это наша семейная история. Павлуша у нас первенец, Наденька позднее на три года родилась.
И уж так сложилось, что Надя всегда здоровая была, кровь с молоком, а вот мальчик подкачал, слабеньким рос, словно бы не от мира сего, застенчивым, но в институт поступил. А на втором курсе беда пришла – обнаружили у него рак, да в такой форме, что наши врачи лишь руками разводили. Сказали, в Израиле такое за большие деньги, но лечат, а у нас – совсем никак. Надя тогда в институт готовилась поступать, но тут ей не до того сделалось. Стала часто исчезать куда-то, возвращалась поздно вечером.