– Что-то случилось? – Орлик верно уловил мою интонацию и весь напружинился.
– Ой, лежи, не напрягайся! Ничего, как видишь, не случилось. Сане показалось, что он кое-кого заметил в лесу, но он не уверен. Нашего общего знакомого. Как думаешь, мог он там оказаться?
Орлик перестал улыбаться и даже прикрыл глаза, обдумывая что-то.
– Вполне возможно.
– Он что же, смылся из больницы, следил за нами полдня в таком состоянии? Да Кимка бы все телефоны нам оборвала.
– А зачем полдня? Он мог уйти из больницы поздно вечером, когда мы отправились в лес. И за нами могли приглядывать те ребятишки и потом доставить его до нужной точки со всевозможным комфортом. Телефоны, сама понимаешь, тут не ловят.
– Точно, мы и не подумали, – растерялась я.
– Ладно, здесь вы под защитой, – снова повеселел Орлик. – Но все равно, будь очень осторожна и Сашу предупреди. Этот наш общий знакомый к себе домой попадет без проблем.
– Понимаю.
Я еще крепче сжала его ладонь, не зная, как перейти к самому главному. Мы говорили по-русски, а поскольку Параклее известен этот язык, приняли меры, чтобы она не догадалась, о ком речь. Тут все гладко прошло. Но как спросить о той страшной ночи во дворце? Орлик смотрел на меня вопросительно, почти тревожно, и от отчаяния я перешла на язык нашей с ним общей первой юности, на современный русский походящий лишь отдаленно. Постаралась при этом сделать безмятежное лицо, будто о какой-то ерунде болтаем, только нам и памятной:
– Орлик, сейчас во дворце пир в честь моего возвращения. А потом я буду говорить с Властителем, это неизбежно, ждать до завтра он не намерен. Что же мне сказать ему насчет моей смерти?
Брови Орлика удивленно уползли под упавшие на лоб прядки волос.
– Моя Дея, правду конечно же. Просто расскажи, что тогда произошло.
– Но беда в том, что я не знаю, что тогда произошло! Мы так с тобой и не поговорили, ты ничего мне не объяснил. А вдруг он решит… ты же знаешь закон. Даже я не смогу его остановить.
– Дея, я не очень понимаю, что ты себе вообразила, и не время сейчас это обсуждать. Опиши Гамелеху все случившееся и ни о чем не волнуйся.
Мне показалось, что голос его стал как-то суше, в нем сквозило… изумление и обида, что ли.
– Хорошо, если ты уверен, то я так и сделаю. Просто хотела уточнить. Иду на пир. Прислать тебе что-нибудь вкусненькое?
– О нет, только не это! – живо отозвался мой друг, кивком указав в сторону стола. – Мы с моими стражами уже смотреть на еду не в состоянии. Ладно, иди, народ Блишема заждался.
Я молниеносно подалась вперед, чмокнула его в щеку:
– Но я еще навещу тебя… позднее. А пока лечись и отсыпайся.
Помахав на прощание рукой, я пошла к выходу, обняла за плечи ребят, и все вместе мы покинули комнату. Я думала, мы сразу пойдем туда, где все уже сидят за праздничными столами. Но нет, сперва Параклея потащила меня в мою прежнюю комнату, где не изменилось вообще ничего. Пока мы шли туда, навстречу нам попались три юные блишемки, каждая несла в руках по густо заставленному подносу. Девушки хихикали, шептались и подталкивали друг дружку локтями, а заметив нас, начали, как безумные, приседать и ронять посуду. Нам едва удалось разойтись в широченном коридоре. Оглянувшись, я заметила, как красотки одна за другой втягиваются в бывшую комнату кормилицы. Моя девочка хихикнула:
– В нашем дворце редко случается такое интересное утро, как сегодня. Орлик сразу стал очень популярен.
На бывшей моей кровати дожидалось платье цвета морской волны из тончайшего шелка, облегающее сверху и с юбкой, которая выглядела воздушной, даже лежа на покрывале. Теом незаметно испарился. Мне хотелось задать о нем множество вопросов: как он появился в Блишеме, как попал во дворец, сколько ему на самом деле лет. Но нет, не тот момент. Дочка была слишком счастлива и увлечена, наряжая меня на пир.
Платье сидело как влитое, к нему прилагался традиционный пояс, искусно расшитый морскими коньками. После громких восторгов Параклея сама сделала мне прическу, заплела волосы в тонюсенькие косички, сложила из них замысловатый узел, заколола длинными роговыми шпильками, на конце каждой сидело какое-то морское существо из драгоценных камней. Мне показалось, что в своем воображении она миллионы раз прокручивала подобную сцену. И я старалась не разочаровать мою девочку, гнала с лица тревогу.
Наконец по просторной винтовой лестнице мы спустились в еще неизвестную мне часть дворца. Здесь все выглядело современно и очень стильно, чего стоили одни светильники самых разных геометрических форм на грубоватых каменных тумбах. Во все стороны расходились ярко освещенные коридоры, каждый – другого цвета. Наконец, спустившись довольно глубоко, – а лестница уходила еще ниже, – и пройдя по изумрудному коридору, мы оказались в пиршественном зале, огромном, как Красная площадь.
Он имел идеально круглую форму, свет лился в него через арочные окна, хоть и были мы, по моим прикидкам, даже ниже основания холма. За окнами я, к своему изумлению, увидела удивительные пейзажи из разных времен года, о смене которых в этом мире и не слыхивали. Окна чередовались с огромными каминами, которые исправно метали на длинные мраморные столы все новые блюда.
Столы были расставлены в форме восьмиконечной звезды, а сколько было таких звезд, я и считать не стала. Хотела незаметно шмыгнуть на свободное место, но, едва мы вошли, музыка смолкла, и на мои бедные уши обрушился целый шквал радостных выкриков, приветствий, аплодисментов. Едва успевая поворачивать голову и улыбаться почти сразу одеревеневшим ртом, я всюду видела знакомые лица, некоторые из них совершенно не изменились.
Чудом удалось выхватить взглядом Сашку – ну да, он на стул залез и махал мне изо всех сил. Сделал приглашающий жест – я виновато пожала плечами. Тогда Дятлов выставил два больших пальца, оценивая мой вид. Параклея, светясь от счастья, увлекала меня все дальше и дальше вглубь зала.
Лишь огибая один из столов, я на миг оцепенела от страха: там сидела советница Хора в окружении своего семейства. Ее брата, не то химика, не то алхимика, я смутно помнила. Очень красивая девушка по другую руку от советницы приветливо мне улыбнулась, и у меня оборвалось сердце: я узнала улыбку Вилли. Где-то он сейчас? Советница тоже улыбалась и ласково кивала мне. Я специально задержалась на мгновение, делая вид, что поправляю обувь, а сама все вглядывалась в ее глаза, пытаясь прочитать, что она на этот раз замышляет. Но нет, никакого даже намека на то, что советница помнит нашу последнюю встречу. Ну, кажется, я поняла, с какого перепугу Орлик ворвался во дворец, кому нанес самый первый визит.
Отлично, одной проблемой меньше! Я гораздо бодрее продолжила путь. Впереди возник невысокий помост, на нем – стол в виде подковы, видимо, для самых близких членов семьи Властителя. В центре сидел Гамелех, как обычно, в золотой маске и свободной белой рубашке. В окнах за его спиной качали ветками заснеженные деревья под цвет его волос. Справа от Гамелеха сидела девушка, совсем юная, моложе меня, хрупкая, как сахарная веточка, удивительно большеглазая. В платье цвета давленых ягод, бррр. Ее блестящие карамельные волосы были уложены пышными волнами, казалось, она едва удерживает эту пирамиду. Во взгляде, обращенном на меня, мне почудилось смятение. Я постаралась улыбнуться ей как можно более дружелюбно, всем видом давая понять, что новой жене Властителя не нужно опасаться конкуренции в моем лице. Она на улыбку не ответила, засмотревшись на меня. Властитель, ничего не замечая, указал мне на высокий стул по его левую руку. Рядом на стуле с подушкой устроилась Параклея. Только тут я обнаружила, что кого-то не хватает, наклонилась к дочке и шепнула ей на ухо:
– А где же Теом?
– Он не любит праздники, – так же шепотом отозвалась моя девочка. – Просил его извинить.
Я пожала плечами: ну, не любит так не любит, его личное дело. Значит, серьезный парень, это хорошо. Но тут Гамелех поднял бокал, и сразу стало тихо в этом бескрайнем зале.
– Дея вернулась к нам, – сказал он очень спокойно, негромко, но тут, похоже, была потрясающая акустика. – Закончилось почти тысячелетнее ожидание. Еще не успели возвратиться домой все искатели, среди них и мои сыновья и дочери… – При этих словах Параклея сжала мою руку и радостно улыбнулась, у меня же заныло сердце. – Теперь нашим славным искателям придется найти новое применение своим силам, поскольку нашу Дею мы больше не потеряем, – продолжал он, и я снова напряглась.
Что же он такое задумал насчет меня? Вон и молодая жена нещадно грызет нижнюю губу, снова и снова, подавшись вперед, переводит взгляд с меня на мужа и обратно. Я так задумалась, что пропустила конец тоста.
Этот пир был не первым в моей жизни, так что я более-менее спокойно перетерпела все тосты и восхваления, развлекаясь тем, что узнавала – или не узнавала – лица выступающих. Про некоторых, кто казался интересным, шепотом расспрашивала дочь.
Все закончилось далеко за полночь, по моим ощущениям. Я надеялась, что мы все уже мирно разойдемся по спальням, может, удастся еще с Параклеей поболтать. Но Гамелех быстро развеял мои надежды. Коснулся плеча и тихо произнес:
– Пойдем!
Бросив испуганный взгляд сперва на дочь – она безмятежно мне улыбнулась, потом на Сашку – он тревожно привстал, я обреченно оперлась на подставленную мне руку Властителя. Мы первыми покинули зал, вдвоем, без слуг. Прошли насквозь зимний дворик – окна оказались дверями, – оттуда сразу попали в коридор с терракотовыми стенами, а потом в личные покои Гамелеха.
Я сразу догадалась, что мы на его территории, поскольку в просторном помещении не было ни одного зеркала, вообще ничего с гладкой поверхностью; отсутствовали и окна, но воздух был свеж, будто мы вышли на вечернюю прогулку по дворцовому холму. Первым делом он с облегчением стянул с себя маску, молча указал мне рукой на одно из массивных кремовых кресел. У меня поджилки затряслись, еле доковыляла и плюхнулась в него. Властитель со звериной грацией моментально оседлал ближайший ко мне стул.