– Слышал кое-что, – кратко отозвался Орлик. – Милее характером они от этого не стали.
– Вот именно. Никто не мог напасть на Теома и уцелеть. Да и когда вообще во дворце на кого-то нападали или кого-то похищали?
– Ну, бывало такое в незапамятные времена, – туманно бросил мой друг. Легко догадаться, что он это знал не понаслышке.
– Расскажи мне, вдруг это имеет отношение…
Орлик решительно тряхнул головой:
– Нет, ни малейшего. Ты вчера даже не спросила, кто же собирался тебя убить. Так вот, это был наместник Береш и еще несколько придворных. Когда я вернулся, то без труда сумел выманить Береша из дворца и поквитаться с ним. Двух других убивать не стал, только внушил им необратимое желание оставить службу во дворце и поселиться в Ашере. Их, само собой, давно нет в живых, время в том круге бежит быстро.
– Хорошо, я просто хотела уточнить. Потому что версия у меня уже есть.
Орлик высоко поднял брови:
– Интересно… Черт, Дея, ты думаешь?!
– Я знаю. Вилли был третьим хозяином сукра вместе с моей дочерью и ее парнем. А Сашка видел его в Навии и едва ли ошибся, как я теперь понимаю.
– Что собираешься делать?
– Сейчас иду к Гамелеху. Расскажу ему… почти все.
Тут у меня затряслись ноги, и я прошептала:
– Скажи, это ведь не будет… предательством?
– Не будет, Дея. Дело слишком серьезное. Думай о дочери.
– Да. – Меня немного отпустило. – Это уже коснулось Параклеи, а может коснуться еще ближе.
Тут дверь приоткрылась, незнакомый мне юноша-придворный сунул в щель голову и вибрирующим от почтительности голосом произнес:
– Госпожа Дея, вас просит к себе Властитель.
Я бросила последний отчаянный взгляд на Орлика и покинула комнату.
Пока юноша провожал меня вглубь холма, по той самой лестнице, которая так не глянулась Дятлову, я сосредоточилась и еще раз прогнала в голове, что должна сказать, а о чем нельзя даже упоминать. Попутно наблюдала суету, такую непривычную для этого тихого, благополучного мирка. Теома искали повсеместно и с таким усердием, словно он мог случайно завалиться за вазу или светильник. Слуга привел меня в коридор, который можно было бы назвать Терракотовым – такого цвета, хоть и с различными добавлениями, были его стены и потолок. Подвел к раздвижной двери из стекла цвета охры с медным узором и распахнул ее передо мной. Я, застыв на мгновение, проделала наобум несколько дыхательных упражнений, вскинула голову и вошла.
Гамелех без маски мерил шагами пространство, Параклея, напротив, застыла на стуле в углу. Оба повернулись ко мне, такие удивительно похожие, такие одинаково встревоженные.
– Садись, Дея. – Властитель узкой кистью указал все на то же кресло. – Наша дочь сказала, будто ты что-то знаешь об исчезновении Теома. Ты что-то видела прошедшей ночью? Слышала?
– Нет, ничего, – ответила я в такой же лаконичной манере. – Я хочу рассказать о другом.
– Слушаем тебя.
– Прежде я сказала, что меня на земле отыскал Орлик, – решительно приступила я к делу, хотя внутри меня все так и дрожало от напряжения. – Это не совсем так. На самом деле меня нашел искатель. Твой сын, Игнаций.
Властитель вздрогнул и замер. Лицо Параклеи на долю секунды осветила радостная улыбка, которая тут же сменилась еще большей тревогой.
– Когда он убедился, что я – это именно я, до моего восемнадцатилетия еще оставались многие месяцы. Игнаций решил, что не стоит отправлять меня в Блишем до того, как я все сама вспомню, что это попросту жестоко. Поэтому он посещал тот же класс, что и я, мы были с ним в одной компании, дружили. Это давало ему возможность постоянно приглядывать за мной, ведь тот мир, как вы знаете, – не самое безопасное место. – Я перевела дыхание. Сейчас осторожнее, чтобы ни в чем не проколоться. – Но, Гамелех, я уже говорила тебе про тех всадников, которых собрал вместе один из восприемников. Они тоже сумели выйти на мой след и захотели, чтобы я была с ними, в их рядах. Я едва не попала в их лапы, но Игнаций спас меня. К несчастью, сам попал к ним, и они… они обработали его, как это умеют делать всадники-мужчины. Мы не знаем, что они вложили в его голову, потому что Орлик даже приблизиться мне к нему не давал после этого. Мы сразу решили отправиться в Блишем и искать здесь помощи.
Тут пришлось сделать паузу, и Властитель сразу спросил:
– Ты не сказала мне об этом, Дея. Почему?
– Не хотела тебя беспокоить, – очень натурально передернула я плечом. – Вас обоих. Когда опасность в лице тех всадников будет устранена, наваждение исчезнет, развеется, как дым, Ви… Игнаций снова станет прежним. Поэтому мы оставили его в городе и по проходу, известному только Орлику, перешли сюда. А пока мы ждали вестей из Блишема вдвоем с моим другом Сашей, он как будто бы видел Игнация там, в Таргиде. Тогда мы оба решили, что ему просто показалось, но теперь я начинаю думать иначе. Дело в том, что ночью мы с Теомом разговаривали и он рассказал про трех хозяев Клавлава. И, если предположить, что Игнаций в самом деле, находясь под внушением, проник сперва в Таргид, а потом в Блишем, то он один мог увести куда-то Теома, добровольно или силой.
Я замолчала, не зная, как продолжать. Властитель и Параклея тревожно переглядывались, наверно, пытались переварить сказанное. А я спросила:
– Скажите, как может повести себя ледяной сукр, если два человека, которых он признает хозяевами, дают ему противоположные команды? Или, к примеру, один хозяин натравливает его на другого?
Гамелех глянул на дочь, и она тут же ответила:
– В такой ситуации сукр впадет в оцепенение, которое может длиться часами. Эта функция специально была оговорена при работе над клоном на всякий непредвиденный случай.
– Значит, если бы Игнаций попросил или потребовал, чтобы Теом покинул пост, а тот отказался, и оба захотели бы использовать сукра, как последний аргумент, пес остался бы лежать на месте, верно?
Отец и дочь синхронно кивнули. Потом Параклея добавила:
– Люди под заклятием всадников всегда очень убедительны, потому что сами верят в то, что должны сделать. Я много раз слышала об этом. И это дает нам надежду, что Игнаций не напал на Теома, а убедил в том, что ему необходимо покинуть дворец. Они могли улететь на Клавлаве, предварительно выбравшись на крышу дворца. Правда, там тоже есть охрана.
Властитель стремительно пересек кабинет, подошел к своему столу, как обычно, заваленному книгами, протянул руку за маской. Я догадалась, что сейчас он лично займется теми, кто дежурил на крыше. Но вдруг Гамелех обернулся ко мне и спросил тем особым голосом, который всегда меня пугал:
– На этот раз ты точно рассказала мне все, Дея?
Сердце ушло в пятки, и кровь прилила к щекам. Когда-то я досталась ему слишком юной, вот и навострился меня читать, как открытую книгу.
– Все! – отчеканила я. – Я только прошу тебя, Гамелех, предупреди всех, кого отправишь на поиски Игнация: пусть не причиняют ему никакого вреда! Он под глубоким внушением и не может отвечать за то, что творит.
Ни слова не ответив, Властитель покинул свои покои.
Глава двадцать перваяДом с пеликаном
Я посидела немного в полной растерянности, потом Параклея неслышно приблизилась ко мне, опустилась на ковер у моих ног. Взяла в свои теплые ладошки мои безвольно упавшие руки, поочередно прижала к губам.
– Не волнуйся, отец не причинит зла Игнацию. Да и никто в Блишеме и Брите. Брата все любят.
Я горько вздохнула. Хотелось бы верить, но что, если Вил окажет сопротивление? Если он в своем одурманенном состоянии уже убил мальчика и об этом станет известно? Ну почему, почему, стоило нам явиться сюда из Внешнего мира, как в тихом, безмятежном городе стало твориться что-то непонятное и страшное?
– Почему-то я всегда была уверена, что именно Игнаций отыщет тебя, мамочка. – Голос Клеи отвлек меня от неприятных мыслей. – Он пообещал мне это, когда был еще совсем ребенком и я приходила поиграть с ним или почитать книжку перед сном. А свои обещания брат всегда держал. В последний год мы виделись редко, он лишь иногда наведывался сюда из твоего мира. Я чувствовала, что он что-то недоговаривает, и уже тогда у меня родилась робкая надежда, которая сбылась теперь.
Но мне было тяжело слушать сейчас про Вилли, и я спросила:
– Как ты жила все это время, родная? У тебя были здесь друзья?
Параклея на минуту задумалась, не выпуская моих рук. Потом ответила:
– Многие столетия моими настоящими друзьями можно было назвать только книги. Нет, я не сторонилась людей, я люблю общаться, и мне не бывает скучно с другим человеком. Даже дети интересны мне; нравится наблюдать, как каждый обретает свой неповторимый характер. Но мои подруги, пусть с разной скоростью, но все же становились хотя бы шестнадцатилетними. Некоторые решались взрослеть дальше, другие останавливались на этом. У тех и других скоро появлялись возлюбленные, потом мужья, дети. Они меня не забывали, приходили в гости, но больше общались друг с дружкой, пока я развлекала их малышей. Гипноз внешности очень велик, и им, должно быть, казалось странным вести свои взрослые разговоры при такой малышке, как я. А мальчики-друзья, которые в восемь лет клялись, что однажды станут моими мужьями, тоже подрастали и в гости больше не приходили, разве что вежливо раскланивались на приемах или в коридорах дворца. Так что постепенно я совсем отвыкла от общения, но потом появился Теом. И мы стали неразлучны.
Да, не при таких обстоятельствах я хотела побольше разузнать о женихе дочери. Но если ей не больно говорить о нем сейчас…
– А как вы познакомились? – спросила я, едва сумев пригасить жадный интерес в голосе. – Откуда он, где его родители? И кто они?
– Теома привез в Блишем, а потом привел во дворец Игнаций.
И вот тут я напряглась. Неожиданная информация. И по неизвестной причине до сей поры скрытая от меня.
– Привез откуда?
– Игнаций очень много путешествовал до того, как поступил в школу искателей. Этим он выполнял еще одно данное мне обещание. Однажды я поделилась с ним, как бы мне хотелось повидать все то, о чем знаю из книг, потому что к тому времени я уже прочитала достаточно, чтобы понимать, что каждый по-своему видит то место, которое посетил. И брат немедленно сказал, что готов стать моими глазами: он исследует для начала весь наш мир и расскажет мне обо всем, что увидит и с чем столкнется. Расскажет так, как это увидела бы я, потому что хорошо знает и понимает меня. Когда ему исполнилось десять, он покинул дворец, спустился с холма и постучал в первый же дом, на фронтоне которого был изображен пеликан…