В 50-е годы появился метод радиоиммунного анализа: при помощи меченого радионуклеида в биологических жидкостях – крови или моче – обнаруживали биоактивные вещества (гормоны, лекарственные препараты). Позднее этим методом стали пользоваться для определения уровня ХГЧ в крови. Тест на лягушках и кроликах канул в Лету. Несколько лет ушло на создание антисыворотки для обнаружения гонадотропина. Но теперь стало возможным определить беременность с 2–3 недель задержки. Однако тест все еще был неудобным: в пробирке, над которой располагалось небольшое зеркальце, мочу пациентки смешивали с реагентом. Если женщина была беременна, выпадал красный осадок – его и было видно в зеркало. Для женщин процесс был также не самым приятным: для прохождения теста нужно было записаться к специалисту и несколько дней ожидать результата. Если дело касалось нежелательной беременности или адюльтера, визит к врачу превращался в огромный стресс.
На выручку пришли домашние тесты на беременность. Интересно, что поучаствовал в их создании совершенно далекий от медицины человек. Американка Маргарет Крейн работала графическим дизайнером и принимала участие в рекламной кампании кремов. Однажды, посетив лабораторию фармацевтической компании, где производили продукт, Маргарет заметила бескрайние ряды пробирок с реагентами. Поинтересовавшись у работника, что это такое, девушка искренне изумилась и посочувствовала женщинам, испытавшим стыд и неловкость после прохождения процедуры. В тот же вечер Маргарет засела за работу. Она решила облегчить участь женщин и разработать дизайн домашнего теста на беременность. Женщина в состоянии смешать мочу с реагентом самостоятельно! Маргарет предлагала в упаковку, видом напоминающую коробку из-под скрепок, положить реагент, пипетку и зеркальце. Женщине нужно было лишь смешать каплю мочи с реагентом и наблюдать выпадение осадка.
Первый тест на беременность получил название «Предсказатель».
Изобретение не сразу было одобрено руководством. Чиновники решили, что тест предназначен только для женщин, планирующих аборт, – их ужасали социальные последствия такой новинки! Но все сложилось иначе. Основной потребительской аудиторией стали не юные девушки, а женщины, мечтающие о ребенке. Изобретение Маргарет Крейн не лишило гинекологов работы, как тревожились бюрократы, а наоборот, обогатило и в некотором роде усложнило ее. Из-за опасений первые тесты были выпущены на территории Канады. За четыре года изобретение, изначально вызывавшее столько сомнений, принесло создателям 40 млн долларов. Внушительная цифра! Но Маргарет не получила ни цента за свое изобретение. Слоган рекламной кампании гласил: «Каждая женщина имеет право знать – беременна она или нет!» Коробочка с бесхитростным содержанием стала важным шагом к женской независимости, «Предсказатель» называли «маленькой революцией».
С годами дизайн тестов на беременность становился только приятнее глазу, а техника использования проще. В 1988 году появились привычные современным женщинам тест-полоски, а позднее их дополнили цифровые тесты, определяющие беременность с первых дней задержки. Производители не останавливаются на достигнутом. Последние несколько лет активно рекламируются биоразлагаемые тесты на беременность из растительных волокон.
Глава 7Переливание крови
Издревле крови приписывались чудесные свойства. Считалось, что вместе с кровью можно передать от одного человека к другому частицу души. Герой древнегреческих мифов Одиссей поил кровью тени подземного мира, возвращая им видимый облик и речь. Кроме того, кровь использовали в омолаживающих процедурах. Существует легенда, будто в Риме стареющий папа Иннокентий VIII поправлял немощное здоровье кровью мальчиков. Согласно одной версии, речь шла о переливании крови, но ходят слухи, что он ее пил. Древнегреческому царю Константину ванны из крови животных прописывались для лечения проказы (лепры). Описаны случаи лечения эпилепсии кровью убитых гладиаторов. И все же переливание крови ведет свой отсчет от другого – достоверного – события.
Двенадцатого июня 1667 года французский врач Жан-Батист Дени (1640–1704) перелил приблизительно 350 мл крови ягненка юноше с лихорадкой. Пациент поправился, и этот случай вошел в анналы медицины как первое успешное переливание крови. Все последующие процедуры закончились фатально. Французский парламент, заодно и духовенство католической церкви наложили запрет на процедуру. Исследования в этой области прервались почти на полтора века.
Ситуация изменилась в 1818 году, когда британский хирург и акушер Джеймс Бланделл (1790–1878) доложил на заседании Лондонского научного сообщества об удачном опыте переливания крови от человека к человеку. Пациентом Бланделла стал 35-летний мужчина с карциномой желудка. Он получил 500 мл человеческой крови внутривенно и даже отмечал некоторое улучшение самочувствия. Однако спустя 56 часов скончался. Тем не менее успех был налицо! Бланделл выдвинул идею использовать трансфузию для лечения тяжелого послеродового кровотечения. Он также разработал конструкцию первого аппарата для переливания крови. Причем все детали – трубки, воронки, шприцы – были металлическими. До изобретения резины оставалось два десятка лет.
Бланделл и его последователи осуществляли прямое переливание крови. Кровь забирали у донора и тут же вводили реципиенту. Никто не знал, можно ли хранить кровь, а тем более переливать ее после хранения. Доноров подбирали эмпирически, то есть без учета группы крови (их откроет Карл Ландштейнер в 1900 году). В таком случае половина переливаний были обречены на неудачу. В 1840 году под руководством Бланделла Сэмюэль Армстронг Лейн (1802–1892) предпринял успешную попытку лечения гемофилии при помощи переливания крови. Этот прецедент дал основание сформировать показания к процедуре, но до абсолютного понимания вопроса было еще далеко. Процент неудачных трансфузий оставался высоким. Было спасено много жизней, но и немало погублено. Никто не мог понять, почему в одних случаях пациенту становится лучше прямо «на игле», а в других человек стремительно угасает.
В период рискованных экспериментов Бланделла на стажировке в Лондоне находился педиатр и акушер Степан Фомич Хотовицкий (1796–1885). Вернувшись на родину и получив должность старшего городского акушера, Хотовицкий поспособствовал тому, чтобы его младший коллега, Андрей Мартынович Вольф, отправился на обучение к Бланделлу.
Спустя 14 лет, 8 апреля 1832 года, Вольф в одном из петербургских роддомов спас роженицу от послеродового кровотечения, влив ей пол-литра крови, взятого у ее побледневшего от переживаний мужа. Вольфа можно назвать первым гемотрансфузиологом в России. Всего им было выполнено семь переливаний крови в связи с кровопотерей в результате послеродового кровотечения. Известно, что одна из семи женщин выжила. О судьбе остальных история умалчивает. Свой опыт акушер описал в статье и опубликовал ее в «Вестнике немецких врачей». Когда один из мастодонтов отечественной хирургии, профессор Медико-хирургической академии в Петербурге, анатом и хирург Илья Васильевич Буяльский авторитетно заявит, что в России не было случаев успешного переливания крови, Вольф попробует ему возразить, но встретит ярое сопротивление профессуры. Что за неслыханная дерзость – возражать ученому такой величины?!
Нельзя не отметить вклад Николая Ивановича Пирогова (1810–1881) в развитие отечественной гемотрансфузиологии. Как военно-полевой хирург, Николай Иванович не смог обойти этот вопрос в своей деятельности. Совместно с физиологом Алексеем Матвеевичем Филомафитским (1807–1849) он занимался сравнительным изучением переливания артериальной и венозной крови. После Франко-прусской войны, в которой Пирогов принимал участие под эгидой организации Красный Крест, он доложил о 56 переливаниях, в том числе о 37 успешных. Алексей Матвеевич Филомафитский в последующем станет автором монографии «Трактат о переливании крови (как единственном средстве во многих случаях спасти угасавшую жизнь), составленный в историческом, физиологическом и хирургическом отношении».
В 1900 году сотрудник института патологической анатомии Венского университета Карл Ландштейнер (1868–1943) опубликовал результаты взаимодействия эритроцитов и сыворотки крови шести сотрудников своей лаборатории и сделал заключение о существовании трех групп крови. Четвертую группу открыли не сразу. Она редкая и среди исследуемых образцов не встретилась [51]. Лишь спустя пару лет ее опишут ученики Ландштейнера, Альфред де Кастелло и Андриано Стурли.
О детстве и юности будущего нобелевского лауреата Ландштейнера известно немного. Тихий и застенчивый мальчик рано потерял отца, журналиста и юриста по профессии. Овдовев, мать постаралась обеспечить сыну благополучное будущее. За что юноша был бесконечно предан ей: поговаривают, что посмертную маску матери Ландштейнер хранил в кабинете всю жизнь.
На медицинском факультете Венского университета будущий ученый опубликовал первую научную статью, посвященную влиянию диеты на состав крови. Зимой 1900 года Ландштейнер взял образцы крови у себя и пятерых коллег, отделил в центрифуге сыворотку от эритроцитов и принялся за эксперимент. Он смешивал эритроциты с сывороткой крови и выяснил, что ни один из образцов никак не реагирует на добавление «собственных» эритроцитов. А при смешивании сыворотки и эритроцитов из крови разных людей эритроциты почему-то склеивались и образовывали осадок. Это позволило предположить, что существует как минимум два вида антител, которые связывают красные кровяные тельца.
Ландштейнер назвал их незатейливо «А» и «В». В собственной крови он не обнаружил ни «А», ни «В» и предположил, что существует третий вид антител – «С». В итоге ученый сформулировал правило Ландштейнера, ставшее основой гемотрансфузиологии: «В организме человека антиген группы крови (агглютиноген) и антитела к нему (агглютинины) никогда не сосуществуют». Первая публикация осталась незамеченной. В результате группы крови «открыли» еще несколько раз. Каждый раз антигены получали новые названия, вскоре с номенклатурой возникла серьезная путаница.