– Милая, это мне следует извиниться. Я-то все гадала, чем занимается твоя магия, потому что чувствовала ее присутствие, но знала также, что она почему-то тебе недоступна. Все, что я смогла придумать, – это оставить тебя в покое еще на некоторое время, не давить на тебя, как не стоит требовать слишком много работы от ребенка, переросшего собственную силу. Я понятия не имела… Моя вина. Мне стоило быть повнимательнее. Кэт, я учу тебя не только простым вещам. То, что ты сейчас описываешь, случается со всеми: магия проскальзывает сквозь тебя и исчезает, а позже возвращается в каком-то ином виде. И мне жаль тебе это говорить, но там, где обитает твоя магия, всегда будет огромное темное пространство с клочьями, которые тебе придется ловить наугад. Ты должна научиться чуять их в темноте. Что до твоего звериного языка, я всегда подозревала в нем некий род детской магии. Не всякая детская магия непредсказуема и длится всего лишь пару месяцев или лет. Последовательность и долговременность твоей – я не рассказывала тебе о собственной детской магии? – еще раз подтвердили, что я права на твой счет. Но ты волей-неволей повзрослела, когда проломилась сквозь барьер, чтобы спасти принцессу, и твоя детская магия тебя покинула. То, что у тебя до сих пор нет фамильяра, ничего не значит. Креситанова, одна из величайших фей, которых знала эта страна, нашла своего только в сорок пять лет. Сегодня ты сотворила потрясающую магию. Неудивительно, что нам тут оставалось так мало того, с чем можно было работать. Ведь это же был не первый раз, когда ты разговаривала с королевой, так?
Катриона расстроенно покачала головой.
– Почти с самого начала – чем дальше, тем чаще. Но мне казалось, что я это просто выдумываю. Я считала это просто фантазией…
– Побуждения у тебя были самыми лучшими, – заметила Тетушка, – а там, где замешана магия, благонамеренные ошибки чуть реже оборачиваются дурными последствиями. Ты называла ей свое имя?
– Нет. Она запретила мне его говорить и рассказывать, откуда я, а еще сказала, что мне нельзя больше приходить.
Только теперь Тетушка слегка расслабилась.
– Мудро с ее стороны – мудрее, чем можно было бы ожидать от матери, разговаривающей с незнакомкой, у которой находится ее ребенок. Ты упоминала, что Рози живет с двумя феями?
– Нет. Но она обязательно поймет, что тут не обошлось без магии. Разве нет?
– Нам следует тревожиться не о королеве, а о Перниции. Но Перниция может недооценивать королеву и, если вдруг узнает о магии, которая сегодня побывала на королевской постели, возможно, предположит, что виной тому какая-нибудь иллюзия, сотворенная придворным волшебником ей в утешение. В конце концов, у нее нет ни имени, ни дома. На это мы и будем надеяться.
Они не знали, чтó именно Перниция выяснила или угадала насчет той ночи, но всего шесть недель спустя Туманной Глуши достигла весть, что некто или нечто проникло в глубину западных гор и, хотя принцессу успешно защитили и невредимой увезли прочь, Фордингбридж больше не считается надежным местом.
– И на этот раз нам уже не говорят, где ее прячут, – добавил Шон, возчик из Туранги, ближайшего города за пределами Двуколки. – Сейчас они оборудуют и укрепляют несколько крепостей и будут защищать их все. Возможно, ее спрячут в одной из них или будут тайно возить из одной в другую. А может, у них есть еще крепости, о которых никто не знает, и ее укроют там. Они вербуют новых солдат, и несколько виднейших академиков оставили Академию ради службы королю. Все считают, что оно того стоит – делить вот так силы и мозги.
Ведь люди помнили, что первую крепость защищали два лучших полка армии и большинство придворных магов, но этого оказалось недостаточно.
Среди слушателей поднялся заинтересованный шепот. Появление Шона в деревне всегда притягивало к трактиру хоть нескольких обитателей деревни, надеющихся услышать новости, но яснее других Катриона расслышала голос Кернгорм.
– Теперь она в безопасности, – повторила трактирщица, верная подданная их величеств и мать двух дочерей. – Теперь она в безопасности.
– Да, – уверенно подтвердил Шон. – Волшебники увидели, что вот-вот произойдет, и солдаты увезли ее. Она в порядке.
Это он произнес поверх головы Рози, которая целеустремленно пробиралась между ножками мебели и ногами людей к крупному рыжему коту трактирщицы, Корсо. Тот, бдительно наблюдая за девочкой полуприкрытыми глазами, позволил ей приблизиться. Катриона зашла сюда за местным превосходным сидром. Флора нацедила для нее питье, и теперь, стараясь не цепляться за кувшин так, будто это ребенок, которому грозит похищение, Катриона оставила Рози минутку на обмен приветствиями. Ей казалось, что сейчас даже произнесенное вслух имя Рози привлечет к ней излишнее внимание. (Рози присела на корточки, упершись подбородком в колени, и вежливо, искоса, уставилась на кошачью морду. Корсо повернул голову так, чтобы ей стало проще, но не слишком просто. Катриона и прежде замечала, что, в отличие от большинства маленьких детей, Рози не пытается опрометчиво погладить животное, когда то ничем не выказывает такого желания. Катрионе казалось забавным, что о зверином этикете Рози явно имеет лучшее представление, чем о человеческом.)
Флора, принявшая молчание Катрионы за вежливость, рассмеялась, когда ее подруга бочком выбралась за дверь с кувшином в одной руке и маленькой липкой ладошкой в другой.
– Ты ведешь себя так, будто им можно помешать, – заметила она. – Ты можешь лупить их палкой по голове и орать: «Пожар!» – а они и в ус не подуют. Это же новости, Кэт. Разве ты не понимаешь про новости?
– Я просто расстраиваюсь из-за короля с королевой, – пробормотала Катриона. – Все время думаю: что, если бы это был мой… Раньше мне иногда даже снилась королева.
Флора посерьезнела:
– Да, ты права. Но принцесса жива и в безопасности, Кэт, с ней все хорошо. Помни об этом. Королева, должно быть, сейчас радуется, что все обошлось благополучно, и поит девочку замечательным вечерним чаем, как поила ее каждый день, с тех пор как они скрылись. А на столе столько кексов с вареньем, сколько в нее влезет, и три вида тортов.
– Да, возможно, – согласилась Катриона.
Дротик, возвращаясь после уличных собачьих дел, задержался рядом с ними и соизволил склонить голову, чтобы его поцеловали в нос: Рози едва хватало роста.
– Торт? – заинтересованно спросила она, все еще цепляясь свободной рукой за ухо Дротика.
– Мы как раз идем домой пить чай, – сообщила ей Катриона.
– Мы будем есть торт, – заявила Рози. – Как принцесса.
– Вот и правильно, – откликнулась Флора.
После того как они вышли из трактира, Рози, чувствуя настроение Катрионы (и в предвкушении торта), позволила держать себя за руку целых три минуты. Как только они свернули с короткой главной улицы, Катриона отпустила ее, и девочка умчалась поговорить с небольшим стадом деревенских овец, забредших на этот край общинного выгона. Катриона заметила маленького мальчика с палкой, который, как она заподозрила, крепко спал, но овчарка при нем бодрствовала и была настороже. Несколько овец на время перестали щипать траву, чтобы нежно пободать Рози. Так же нежно девочка погладила некоторые морды и почесала некоторые спины (ее маленькая ручка почти до плеча погружалась в шерсть, которой скоро предстояла стрижка), как будто знала, кто из овец что предпочитает. Ни одна из овец не заблеяла, не затопала и не пустила возмущенную струю, как они делают, желая прогнать незваного гостя.
– Идем же! – окликнула ее Катриона, когда Рози перездоровалась со всеми овцами в окружившем ее маленьком стаде. – Разве ты не хочешь чаю?
– Торта! – счастливо отозвалась Рози и подбежала к ней. – Не хмурься, – добавила она, подняв взгляд. – Мы можем устроить пикник и притвориться, что мы король с королевой и принцесса. Ты можешь быть принцессой. Я буду королем.
«Ей с нами настолько безопасно, насколько это позволяет обыкновенность».
Что за жалкая защита!
Глава 8
Катриона с самого начала беспокоилась, что какой-нибудь из волшебных подарков на именины, который она прослушала, окажется слишком заметным и однажды выдаст Рози, чем все и закончится. И тем вечером, после того как Рози заснула (наевшись имбирных пряников, которые она приняла как достойную замену торту), она поделилась своими опасениями с Тетушкой.
Та ответила так быстро, что Катриона поняла: она и сама об этом задумывалась.
– Маловероятно, что какие-то пожелания, которых ты не услышала, существенно отличаются от остальных. И мне кажется, тебе стоит больше верить в нашу Рози. Посмотри, сколько подарков она уже исказила, просто будучи собой. Поскольку она, похоже, не способна петь в тон, безусловная нежность ее певческого голоса в расчет не идет. Рев, заменяющий ей смех, возможно, и напоминает колокольчик – если можно найти такой колокольчик, который подойдет для сравнения. И кто знает, из чего он окажется сделан. Большинство деревенских детей еще моложе ее уже учатся праздничным хороводам. Тебе известно, что думает о танцах Рози.
(«Глупости», – думала Рози и, если не связать ее заранее надежными обещаниями, исчезала в тенях на краю праздничного костра, подыскивая себе лучшее занятие.)
– Уверена, точно так же она относится к игре на флейте. Мы можем не учить ее вышивать или… или прясть, что ее только обрадует. Вместо этого через пару лет попросим Бардера научить ее резьбе по дереву. Золотистых локонов нет и в помине, хотя, соглашусь, ресницы выглядят слегка подозрительно. Пока что только удивительная кожа выдает с головой ее настроение – что, признай, довольно-таки удобно, хотя ей это будет изрядно досаждать, когда она подрастет. И с таким цветом лица, думаю, ее губы в любом случае были бы яркими. А зубы, на мой взгляд, довольно привлекательны.
Тетушка была права во всем, кроме разве что зубов, которые чуть заметно светились в темноте. Но к тому времени, как Рози обзаведется мужем, – а кто еще может это заметить? – она, вполне вероятно, уже снова станет принцессой и про зубы можно будет объяснить.