– Эй, я пытаюсь цивилизованно разрешить это недоразумение, – проговорил Майкл, всегда поступавший культурно. – Ты выехал на дорогу без фары и отражателей, даже не притормозил у знака «стоп», и что, скажи на милость, я мог для тебя сделать?
– А я могу тебя засудить, вот что я могу сделать. – Гневно глядя на него, велосипедист осторожно ощупывал плечо и шею. – Откуда мне знать, что тут ничего не сломано.
– Ты, наверное, мышцу потянул, – проговорил Майкл, желая помочь.
– О, так ты еще и врач? – слова звучали агрессивно, сердитый взгляд обжигал.
Ситуация ничего хорошего не сулила. Пора уезжать подальше от этого безумного типа… Нужно вернуться в машину, протереть сиденья и ехать домой. Майкл шагнул в сторону.
– Я предложил тебя подвезти, но если ты не хочешь…
– Не выворачивайся наизнанку. Я живу здесь. – Велосипедист указал в сторону квартала. – Дай мне свой адрес, напиши на бумаге, чтобы я мог связаться с тобой.
Майкл помедлил. Давать свой адрес незнакомцу совершенно не хотелось.
– Зачем тебе связываться со мной? – спросил он.
– Господи, он еще спрашивает зачем? Если окажется, что у меня вывих плеча или еще что, я подам на тебя в суд, чтобы ты оплатил лечение. Лучше молись, парень, чтобы со мной не вышло чего плохого.
Майкл неохотно достал из бумажника визитную карточку и протянул незнакомцу. Пару мгновений спустя, уже сидя в машине, он посмотрел на часы. Происшествие заняло всего несколько минут. Сидя за рулем, он проводил взглядом желтый плащ, исчезающий за пеленой дождя, и задумался. Ему еще не случалось попадать в конфликтную ситуацию и не выйти из нее победителем. Его дружелюбие обезоруживало самых вспыльчивых.
Поворачивая ключ зажигания, он размышлял над возможными последствиями. Что если этот тип действительно что-то сломал и еще не понял этого? Во что это обойдется в смысле страховки? Черт побери, вина лежит не на нем! Майкл был очень клевым, но все-таки не святым. Он привык к тому, что все идет спокойно и размеренно, и нарушение ровного течения жизни выводило его из себя.
– Дорогой, ты совсем промок. Что ты делал под дождем? – Приподнявшись на цыпочки, Марла обняла мужа, прижалась теплым, только что из постели, телом к мокрой куртке.
– Попал в нечто вроде аварии. Сбил велосипедиста. Пришлось выйти из машины.
Осторожно высвободившись из ее объятий, он начал раздеваться.
Она закуталась в простыню.
– Какой ужас. Как это случилось?
– Он не смотрел, куда едет. Я мог его убить, но к счастью обошлось…
Вдруг зазвонил телефон. Они с Марлой удивленно переглянулись.
Все их друзья знали, что в соседней комнате спит их семилетний сын, и никогда не звонили так поздно. Майкл притянул к себе аппарат за шнур и поднял трубку.
В наушнике взвизгнула какая-то дикарская музыка.
– Алло, кто это?
– Парень, которого ты, брат, сегодня сбил.
– Откуда у тебя мой домашний но…
– У меня вывихнуто плечо. Плохая новость для тебя. Реально отстой.
Этот тип никак не мог уже побывать у врача, даже если сразу отправился в больницу.
– Ты уверен? Я имею в виду, что…
– Уверен, уверен! Или ты считаешь, что разговариваешь с долбаным идиотом? Патти говорит, что плечо не на месте. Значит, я не могу работать. Так что тебе придется заплатить компенсацию. Целую кучу денег, приятель.
– Подожди минутку… – Может это какой-то трюк, профессиональная разводка.
Марла похлопав по его руке, одними губами произнесла:
– Кто это?
Он прикрыл рукой микрофон:
– Тип, которого я сегодня сбил.
– Ты слушаешь? Так ты заплатишь, и мы уладим этом дело? Или?..
– Вот что, если ты считаешь, что имеешь право вымогать у меня деньги, то ошибаешься, – знаменитая вежливость Майкла начинала сдавать. За кого, черт побери, его принимает этот тип, который раздобыл его домашний номер и звонит чуть ли не в полночь? – Если ты действительно получил травму, то только по своей вине, раз выехал без фонаря и отражателей, да еще и правила движения не соблюдал.
– Ты не знаешь, с кем имеешь дело, – раздалось в ответ. – И только что совершил самую большую ошибку в своей жизни.
– Ты мне угрожаешь?
– Я только говорю, что типам, вроде тебя, следует давать жестокий урок, чтобы не относились к простым ребятам, вроде меня, будто мы вообще не существуем.
Майкл уставился на телефонную трубку. Вот же дерьмо. Он прав; его оппонент ошибается. И он проявил осторожность, гражданскую ответственность. Однако, вдруг пришло ему в голову, что если и он тоже каким-то образом виноват в случившемся?
– Ты еще тут? А скажи мне, мистер Таунсенд, чего ты боишься больше всего? Что ребенок заболеет? Или что жена соберет вещички и укатит от тебя?
По спине Майкла пробежал холодок. Ему не нравилось, что этот сумасшедший знает его имя и говорит о его семье. Как этот тип вообще узнал, что он женат? Неужели это можно понять по виду его автомобиля?
– Нет… Еще больше ты боишься чего-то другого, хотя и сам не знаешь чего. Таких, как ты, я вижу насквозь. Чтобы сломать тебя, особых усилий не потребуется. – В голосе звонящего слышалось пренебрежение, как будто он читал его мысли.
– А теперь ты послушай, – отрезал Майкл. – Ты не имеешь права угрожать мне, тем более, после того, как подверг опасности не только свою жизнь, но и мою. Я мог бы обратиться в полицию…
Голос на том конце трубки перебил его:
– Когда захочешь найти меня – а ты захочешь, – никакой речи о долбаной полиции уже не будет.
Наступила мертвая тишина. Пожав плечами Майкл, положил трубку.
– Ну, что он сказал?
– Ох, просто… ругался, – рассеянно ответил он, глядя, на капли дождя в свете уличного фонаря.
– Ты узнал его номер?
– Гм-м?
– Его номер. На случай, если возникнут проблемы?
И Майкл сообразил, что не спросил даже имени человека, которого сбил.
На следующий день он поднялся рано, оставив свернувшуюся калачиком жену под пуховым одеялом. К удивлению Майкла даже маленький Шон еще спал в своей комнате. Майкл принял душ, надел рубашку, взял тост, налил себе стакан молока. А потом поднялся по лестнице, и ласково разбудил жену.
A она дала ему пощечину.
Стакан разбился. Молоко пролилось. Отшатнувшись, он порезал ногу, но боль сразу уступила место обиде. В полном недоумении он провел пальцами по покрасневшей щеке.
– Какого черта… что ты вообще там ищешь?
Марла лихорадочно копалась под матрасом, а потом, смутившись, выпрямилась.
– Не нужно… не нужно было так внезапно подходить ко мне. – Марла спряталась под одеяло, всклокоченные после сна волосы падали ей на глаза. Она повернулась к мужу спиной, смущенная ярким сном, который каким-то образом просочился в реальность. Извлекая осколок из ноги, он смотрел, как алая капля крови расползается в алебастровой лужице молока, словно какой-то вирус.
Эластопласт заклеил рану. Он собрал позвякивавшие осколки в коробочку, закрыл ее и опустил в стоявшее под раковиной мусорное ведро с педалью, а потом прислушался к шагам сына, спускавшегося по лестнице.
– Шон? Будешь «Хрусть-Хрусть»? – Майкл наклонил голову. Никакого ответа. Странно. Мальчика всегда можно было заинтересовать упоминанием его любимого завтрака. – Шони?
Оглядевшись по сторонам, он увидел, что ребенок недоверчиво смотрит на него сквозь столбики лестницы.
– Шон, в чем дело? Спускайся и налей себе молока.
Мальчик медленно и торжественно покачал головой, что-то бормоча себе под нос, натянул на подбородок воротник полосатого свитера и обхватил колени руками. Он смотрел на отца, но не спускался.
– Иди сюда и позавтракай, Шон. Можем отнести что-нибудь наверх, мамочке.
Ребенок снова что-то пробормотал. Майкл отставил в сторону совок для мусора и шагнул к лестнице.
– Я не слышу, что ты говоришь.
– Ты не мой папочка! – вдруг вскрикнул мальчик и стал карабкаться по ступенькам назад, в безопасную спальню.
Майкл посмотрел на себя в зеркало заднего вида. И увидел то же знакомое приятное и уверенное лицо, что и всегда, хотя улыбка растеряла часть обычной уверенности. По дороге в город, пока машина катила мимо мокрых деревьев, выстроившихся в ряд вдоль набережной, он задумался о поведении своих родных. Но размышлял он об этом недолго. До сих пор все трое прекрасно ладили друг с другом – возможно, благодаря унаследованному Марлой состоянию и его добродушному характеру. Если же теперь, утомленные жизнью в городе, они стали друг друга раздражать, значит, настало время вспомнить о коттедже в Норфолке – уютном, заросшем плющом убежище, идеально подходящем для того, чтобы исцелить душу уединением. Однако воспоминание о пощечине оставалось таким же ярким, как будто отпечаток ладони все еще оставался на лице.
Оставив машину в подземном гараже, Майкл поднялся на лифте на седьмой этаж, который занимала компания, в которой он работал, – юридическая контора Аберфитча Маккайерни, занимавшаяся исключительно недвижимостью. Секретарша посмотрела на него, когда он проходил мимо, но не улыбнулась обычной утренней улыбкой, сотрудницы колл-центра угрюмо проводили его взглядом. Даже посыльный не обратил на него внимания. Ну почему все сегодня в таком мрачном настроении?
Мишель ожидала его у двери. Его секретарша, лучшая из всех, с кем ему приходилось работать. Воплощение силы в черном облегающем костюме, светлые волосы собраны в пучок на затылке… Пока он снимал пальто, она нетерпеливо постукивала о ладонь парой пластиковых папок.
– Вчера вечером ты собирался взять их с собой, – заметила она, передавая ему их.
– Руки так и не дошли, занимался делом Трауэрбриджа. Постараюсь разобраться с этим сегодня, составлю свое мнение…
Она отобрала у него папки.
– Никакого смысла в этом нет. Твое мнение нужно было вчера, а сегодня оно уже никому не интересно.
Она говорила, как-то странно выделяя слова, как будто не испытывала к нему больше никакого уважения. Усевшись за свой стол, Майкл стал украдкой разглядывать ее. Что здесь происходит? Мишель всегда была самой большой его почитательницей, сторонницей и опорой. Всем было очевидно, что она по уши