— Напряженно получается.
— Что делать. Если они согласятся, организуйте встречу в гостинице рядом с аэропортом, чтобы мне не терять время на поездку в город и обратно.
Подтверждение поступило часом позже. Он позвонил Джордану домой, потом в офис и оставил сообщение, что не сможет быть на ленче. Джордан перезвонил ему через полчаса. Значит, Мехико? — спросил он. Нет, снова Милан, ответил Хазлам. Помню твои слова о миланском деле: и так и сяк, а скорее плохо, сказал Джордан.
В два Хазлам вылетел из Далласского аэропорта деловым классом, отказался от спиртного и перекусил лишь слегка; на следующее утро, в семь по местному времени, он был уже в миланском аэропорту «Мальпенса». У книжного киоска его поджидал адвокат Сантори. Обычная ситуация, подумал Хазлам, обычная процедура; он убедился, что за ним нет хвоста, и пошел вслед за юристом на автостоянку.
— Что случилось?
— Толком не знаю.
— Они знают, что сегодня мне уже лететь обратно?
— Они уже ждут в отеле; я снял комнату и для вас, чтобы вы могли помыться и переодеться.
«Сааб» и БМВ стояли снаружи; в «мерседесе» сидели шофер и телохранитель. Некоторые вещи никогда не меняются, подумал Хазлам. Адвокат проводил его в номер на седьмом этаже. Спустя пятнадцать минут он вошел в комнату, где собрались родственники.
Порядок их расположения за столом был прежний, но лица изменились. Умберто выглядел пустой оболочкой — худое лицо и внезапно усохшее тело, сгорбленные плечи и глубоко запавшие глаза. Росси был более напряженным, чем раньше, и слегка косил глазами. Франческа похудела — и лицом, и телом, а у Марко был такой вид, словно он только что встретился со своим Творцом.
Хазлам пожал всем руки, взял с сервировочного столика кофе и горячий омлет и занял свое место.
— Что случилось?
Проследовала долгая пауза. Наконец Франческа сказала:
— Мы заплатили. — Новая пауза. — И ничего. Потом мы поместили объявление в газету. В конце концов они позвонили.
— Что они сказали?
— Сказали, что это только задаток и в следующий раз пора будет поговорить о настоящих деньгах.
То самое, о чем ты предупреждал нас, но мы не послушались тебя. А точнее — Умберто не послушался, но теперь не время для взаимных упреков.
Хорошо, что ты вернулся, Дэйв. Я уже совсем разбита, мы все разбиты; но я не имею права показывать это, потому что на мне все держится.
Я рад, что вернулся, Франческа, рад, что вижу тебя снова. Так как же быть — оставаться или просить, чтобы вместо меня прислали другого консультанта?
— Вы записывали все, как я вам велел? Сохранили пленки?
— Да. — Это по-прежнему была Франческа.
— И они у вас с собой?
— Конечно.
— Расскажите мне подробно, как все было.
Франческа рассказала ему, иногда уступая слово непосредственным участникам событий, но минуя Умберто.
— Сколько же вы заплатили? — наконец спросил он.
— Миллиард, — сказала она.
Четыреста тысяч фунтов, подумал он.
— Но вы получили доказательство того, что Паоло еще жив?
— Да. — Снова Франческа, точно они говорили только вдвоем. — Так как нам действовать дальше?
Пришло время решать, подумал он.
— Это зависит от того, хотите ли вы снова нанять меня. Если нет — прекрасно. Разумеется, я скажу вам, как вести себя в ближайшее время, а затем мы пригласим другого консультанта. Если же да, начнем работу.
Итак… он предоставил выбор им. Он понимал, что это не совсем честно — перекладывать бремя выбора со своих плеч на плечи Франчески.
— Если вы согласны принять мои услуги, я буду рад оказать вам их, — сказал он ей.
— Конечно, согласны. — Голос Франчески немного окреп. — Так что вы предлагаете?
— У вас есть памятка на случай, если они позвонят? — они снова говорили вдвоем.
— Что-то вроде.
Она подала ему бумажку.
ЧТО С ПАОЛО? ДОКАЖИТЕ, ЧТО ОН ЖИВ.
Умница — он улыбнулся. Ты просто молодчина. Ты гораздо сильнее, чем тебе кажется.
— Как насчет вопроса?
Она уже придумала его, сказала Франческа. Так когда он вернется, спросила она.
— Дело, с которым я работаю в Вашингтоне, скоро закончится. Сразу после этого я вернусь. — Он прочел ее мысли. — Не могу. У меня такие же обязательства перед ними, как и перед вами.
Но ведь нас-то ты покидаешь. Покидаешь меня.
— Там дело движется, — объяснил ей он. — У вас — пока нет. Поэтому мы — вы, я и Паоло — можем позволить себе перерыв в несколько дней.
— Хорошо. — Улыбка Франчески стала тверже.
Ему пора было уходить.
— Вы сказали, что у вас есть с собой записи и пленки?
— Да.
— В таком случае, я изучу их на обратном пути.
Он взял их, встал и пожал всем руки.
Обратный рейс из Милана отложили на час из-за какой-то заминки на воздушных линиях; когда он приземлился в Далласском аэропорту и взял такси до дома, уже близилась ночь, а его биологические часы окончательно сбились с ритма.
Так что происходит в Милане, что можно сказать о Паоло Бенини и его похитителях? Как там Франческа?
Он проверил автоответчик, быстро навел справки о положении дел в Мехико, оставил сообщение о том, что он снова на месте, и отправился в постель. Он крепко спал до четырех утра, потом кое-как — до семи. В семь тридцать он вновь позвонил узнать насчет работы в Мехико, и ему сказали, что, по всей видимости, его услуги будут не нужны. В восемь, сходив в лавчонку в двух кварталах от дома, он уже сидел у себя на балконе и завтракал. Потом зашел внутрь и сконцентрировал внимание на своих миланских записях и разговорах Умберто с похитителями.
Муссолини и главарь действовали ловко. Боже, как они, должно быть, хохотали — особенно зная, что в игре участвует банк.
Вопрос, который был задан Паоло через похитителей, был связан с делами банка, что было естественно. Вероятно, в нем фигурировали счета, с которыми работал Бенини и которые он помнил; наверно, они имели отношение к Лондону, так как именно оттуда Бенини прилетел в день похищения.
В дальнейшем можно было предвидеть две опасности: возможность повторения той же уловки и переход к третьему выкупу, а также то, что, взяв свое, похитители могут просто продать Паоло другой банде, и все начнется сначала. Его ответные действия тоже были очевидны, хотя имелись и более тонкие варианты.
Перемена часовых поясов еще сказывалась; он натянул на балконе гамак и немного подремал. В четыре ему позвонили, чтобы сообщить об окончании дела в Мехико. Он сверился с часами и позвонил юристу в Милан.
— Рикардо, Дэйв на проводе. Я снова взялся за это дело. Прилечу завтра. Можете сказать семье.
— Отлично. Вам что-нибудь нужно?
— Проверить автомобиль. — Он дал адвокату номер «альфы». — Можете узнать подробности о владельце? Негласно, разумеется.
Он сварил себе кофе, оставил у Митчелла на телефоне сообщение, что заглянет вечерком, затем вернулся к своим запискам и кассетам. Когда он пришел на пристань, Митч уже сидел на верхней палубе рядом с горячей жаровней.
— Жизнь — это ад, — сказал ему Хазлам.
Палубы соседних катеров тоже были заняты людьми, пиво было ледяное, а откуда-то снизу доносились звуки музыки — Маркус Робертс, играющий на фортепьяно.
— Не можешь победить других — стань как они.
Хазлам рассмеялся.
— Ты упоминал о БКИ.
Он не мог раскрыть ему подробности дела Бенини, однако в обмене информацией, который мог принести клиенту неожиданную пользу, не было ничего неэтичного.
— Ага.
— Возможно, это ничего не значит, но сегодня всплыло несколько названий. По-моему, какие-то счета.
Митчелл слегка подался вперед.
— В середине стоит «Небулус», — сказал ему Хазлам. — «Ромулус» идет до него, «Экскалибур» — после. Кажется, это проходит через Лондон.
Ночью прошел дождь; когда Бретлоу привезли в Лэнгли, с деревьев еще капала вода, а над дорожным покрытием уже начал подниматься парок. ЗДО сегодня пришел совсем рано, заметили те, кто замечал подобные вещи. В пять сорок пять, взяв в столовой обычные кофе и булочку, он сидел за своим столом.
Пока все было тихо. Он достал из правого верхнего ящика лист бумаги и составил два списка, которые должны были определить его график на сегодняшний день.
Список номер один был обычным: рутинные встречи с ДЦР и остальными заместителями; совещания с главами подразделений; открытое совещание по финансам (разумеется, слово «открытое» имело относительный характер) и закрытые — по некоторым секретным вопросам.
Список номер два был не столь обычен: смерть Зева Бартольски и приготовления Крэнлоу в ожидании дальнейших сведений от Маленко; плюс встреча с Майерскофом, о которой он просил вчера поздним вечером, — вероятно, будет разговор о счете «Небулус» и Паоло Бенини, а также о том, о чем Майерскоф в прошлый раз промолчал.
Было шесть часов. Он допил кофе и, подключив шифратор, позвонил в Милан.
— Похитители звонили, — сообщил ему Хендрикс.
— Что сказали?
— Что первая выплата была задатком, а настоящие деньги будут в следующий раз.
Рассчитывай на худшее, и всякое улучшение станет подарком судьбы — Бретлоу всегда руководствовался этим правилом. Поэтому он и послал туда Хендрикса.
— У вас есть эта запись? — спросил он.
— Да. Хотите послушать?
— Хочу.
— А остальное? Я сделал выжимку из ключевых разговоров на случай, если вы захотите переписать их.
Бретлоу подключил «Крэг» и сказал Хендриксу, что он готов. Передача заняла восемь минут; когда она кончилась, он сказал Хендриксу, что свяжется с ним через двенадцать часов, достал из холодильника минералки и закурил сигарету.
Было без четверти семь, пора появляться Мэгги — в последние дни его секретарша приходила раньше обычного. До первого совещания оставался еще час. Он перемотал пленку, включил ее сначала и быстро проглядел подготовленные к первому совещанию записи. Информация на кассете была любопытной, но не более того — ничего такого, что могло бы перевернуть мир вверх тормашками.