В голове роились вопросы, ответы на которые мне еще только предстояло узнать. Для чего Дьюиттам запугивать целую школу и, да что там, весь город? И, самое главное, зачем им похищать собственную дочь?
Как я уже упомянула, бревенчатая часть дома была самой старой. Зато тут был самый крепкий потолок. Раньше здесь хранили припасы на зиму, но потом помещение переделали под убежище на случай сильных ураганов. Помню, как дядя Дейзи, который тоже жил на ферме, сказал: «Тут и конец cвета можно запросто пережить!»
Конец cвета… или похищение.
К всевозможным преградам – и хитрым замкам – я была готова. Но у входа в подвал меня поджидали старые добрые железные двери. Конечно, они были заперты на цепочку и замок, но вскрыть его не составляло труда.
Я достала набор отмычек. Без него из дома – ни ногой.
Отмычка щелкнула у меня в руках, разломавшись напополам. Одна половина упала мне на ладонь, точно раненое насекомое, а вторая так и осталась в замке.
Вот черт!
Я стала копаться в сумке в поисках того, что могло бы мне сейчас помочь. Ага! Баночка с блеском для губ! Я достала скрепку, сковырнула приличный кусочек блеска, сунула его в замочную скважину и потрясла замок, пока вторая половинка отмычки не выскочила наружу.
Попытка номер два.
На этот раз замок поддался мгновенно. Заметка для себя: недаром говорят, что перед быстрой ездой важно смазать колеса.
Я распахнула проржавевшие двери, невольно поморщившись от громкого металлического скрежета, и стала спускаться в сумеречный и промозглый подвал, мысленно готовясь к зрелищу, которое меня там ждет.
Дейзи?
Удивительно, но в подвале стояла кровать с пологом, точно явившаяся прямиком со страниц какой-то сказки, впрочем, она только усугубляла мрачность всей сцены. А следом я увидела Дейзи – изнуренную, бледную, но целую и невредимую. Она лежала, свернувшись калачиком, и спала.
– Дейзи! – позвала я снова, на этот раз громче.
Она резко села.
– Нэнси? – уставившись на меня, проговорила она, удивленно моргая. Впрочем, вскоре она наконец поверила своим глазам и чуть не расплакалась. – Надо скорее выбираться отсюда!
– Давай еще разок, с самого начала, – потребовала я после нескольких неудачных попыток осмыслить тот факт, что Дейзи, сидевшая прямо передо мной, была не только цела и невредима и пребывала в относительном спокойствии, но и относительно спокойно воспринимала новость о том, что ее похитили собственные родители. – Выходит, ты обо всем знала?
– Я все поняла далеко не сразу, – призналась она. – Помнишь, я тебе рассказывала, до чего странно мама с папой отреагировали на новость о постановке? Точно совсем не хотели, чтобы я в ней участвовала.
– Еще бы не помнить, – ответила я. Голова у меня кружилась. – Дейзи!
Я до сих пор не могла поверить, что нашла ее, и, повинуясь порыву, я прижала подругу к себе, лишь бы только ее коснуться, лишь бы знать наверняка: она рядом, мы наконец вместе. От нее по-прежнему пахло духами с туберозой.
– В голове не укладывается… Получается, о проклятии Именин все же кое-кому известно. Мало того, таких людей несколько…
– И все они имеют отношение ко мне.
– Тебя выкрала твоя же семья! – воскликнула я. Даже стоя с ней рядом и глядя на нее своими глазами, я все никак не могла это осмыслить. – Но как? Ты точно цела?
От одной мысли о том, что Дейзи могли причинить боль, во мне вскипела жгучая ярость.
– Цела, – заверила она меня. – Просто… еще не до конца пришла в себя. Кажется, мне что-то подсыпали…
– Что?!
– Да ничего страшного, обычное снотворное, – сказала она, отмахнувшись.
Мне слабо в это верилось, но давить на Дейзи сейчас было совсем ни к чему. Когда мы наконец выберемся отсюда, ей понадобится вся моя поддержка.
– Как так?! – переспросила я, уставившись на нее. – Дейзи, да это ведь безумно опасно! Как же ты… Впрочем, потом расскажешь… Но… что вообще происходит?
– Судя по всему, когда им стало понятно, что я не собираюсь отказываться от роли – даже после во́рона, записки и выжженной травы, они придумали план Б. И увезли меня сюда. Тут не так уж и плохо, разве что интернет совсем не ловит. Надеюсь, это скоро закончится. Я ведь… и подумать не могла, что все зайдет так далеко, – призналась она. – И до сих пор не верю… – ее голос дрогнул.
Я видела, что она едва сдерживает рыдания.
– Дейзи, – с ужасом сказала я. – Уже одно то, что твои же родные подсыпали тебе снотворное, просто за гранью добра и зла! Это зашло очень далеко, но теперь все позади. – Я огляделась. – Скажи, а ты тут одна?
– Нет, с дядей, – поправила она. – Родители, видимо, в Хорсшу-Бэе, чтобы никто ничего не заподозрил.
– Ах да.
Мне вспомнилось собрание в мэрии. Вспомнилось, как убедительно разыгрывала трагедию миссис Дьюитт. Вот уж кому надо было срочно покорять Голливуд и сниматься в кино вместо Мелани.
Я посмотрела на телефон. Сигнала почти не было – на дисплее отобразился всего один кубик. Дейзи не слукавила: тут и впрямь почти не ловила связь. Но я написала в 911 и попыталась скинуть свое местоположение родителям, Лене и Паркеру – на всякий случай.
– А теперь пора выбираться отсюда, – сказала я Дейзи.
Я взяла ее за запястье и повела к дверям, которые по-прежнему были распахнуты настежь. Дейзи поднялась по лестнице, а я последовала за ней.
Выйдя на солнечный свет, я испуганно застыла, услышав, как позади хрустнула веточка.
А потом все вокруг потонуло во мраке.
Глава двадцать третья
Когда я пришла в себя, голова невыносимо болела, а руки были крепко связаны за спиной.
– Что происходит? – спросила я. Язык едва слушался и двигался с трудом.
– Сбежать не получилось, – коротко ответила Дейзи.
Ее голос звучал слабо и глухо – тут-то я и поняла, что мне придется быть настороже за двоих. Я повернулась влево, на ее голос, и боль в голове только усилилась. Дейзи тоже привязали к стулу – старинному, кухонному, с высокой прямой спинкой. Кажется, такие я видела в каменной части дома, когда приезжала в гости, – но наверняка не помнила.
В помещении было до того темно, что я не могла разглядеть, одни мы или с нами есть кто-то еще… Но я чувствовала чужое присутствие – и довольно легко догадалась чье.
– Дядя Хортон?
– К вашим услугам.
Из тени вынырнул худощавый, похожий на огромного паука человек с керосиновой лампой. Свет падал ему на лицо, подчеркивая острые скулы и ввалившиеся щеки. Он удивительно походил на призрака.
Я торопливо огляделась, оценивая обстановку.
Привязаны к стульям.
Окон нет.
Одна дверь.
Дейзи.
Хортон.
Я попыталась высвободить запястья из веревки. Тщетно.
– Что вы вообще себе позволяете? – спросила я, стараясь держаться невозмутимо, несмотря на гулкий стук сердца в груди.
А ведь Дейзи и подумать не могла, что все зайдет так далеко. Увы, это был не предел.
– Милая моя, ты всегда была не в меру любопытной, – сказал Хортон. – Мы всегда считали, что Дейзи не стоит с тобой дружить.
– «Мы»?
Из тени вышла группка людей с такими же керосиновыми лампами. Что ж, пора еще раз оценить обстановку.
В толпе я узнала далеко не всех… но в самом центре я заметила родителей Дейзи. Выходит, они вовсе не уехали в Хорсшу-Бэй. Совпадение или они откуда-то узнали, что я близка к разгадке их тайны?
Я не без ужаса отметила, что на шее у миссис Дьюитт сегодня еще один платок с изображением птиц.
– Что ж, если кто и знает что-нибудь о проклятии Именин города, то это наверняка вы, – сказала я.
– Ах да, проклятие Именин, – начал мистер Дьюитт, прочистив горло, точно собрался зачитать наизусть монолог из какой-нибудь пьесы Шекспира. – По местной легенде – довольно туманной, впрочем, это весьма неслучайно, – однажды группка юнцов из самого первого поселения, обустроенного в этих местах, пропала без следа. Вот только люди, пересказывая эту легенду, всякий раз забывают упомянуть о том, что человек, обвиненный в случившемся…
– … носил фамилию Дьюитт, – закончила я за него.
Ну конечно! Как я раньше не догадалась. Теперь понятно, почему родственники Дейзи так не хотели, чтобы она участвовала в постановке.
– Именно так. Джонатана казнили несправедливо. Он был ни в чем не виноват! – Лицо мистера Дьюитта исказила ярость. Чувство было таким сильным, что ему даже пришлось прерваться.
Тогда рассказ продолжила миссис Дьюитт:
– С тех самых пор мы все несем на себе этот крест, крест нашего проклятия. Когда праздник в честь Именин города вновь учредили, Дьюитты поддержали эту инициативу. Нам пришлось это сделать, чтобы не потерять репутацию. Но со временем стало очевидно: праздник этот никогда не обходится без трагедий. И каждый раз, когда Дьюитты прямо или косвенно участвовали в постановке, случалась большая беда. Выходцу из нашей семьи ни в коем случае нельзя этого делать.
– Так вот в чем состоит проклятье? – спросила я, и по спине моей пробежал холодок.
Несмотря на возможные совпадения, едва ли то, о чем говорили Дьюитты, имело хоть какое-то отношение к потустороннему, нереальному миру. Скорее, к горю и унижению, через которое пришлось пройти этой семье. Но от мысли об этом становилось только страшнее.
– И вы сумели сделать так, что упоминания о нем исчезли из городских архивов и интернета?
Миссис Дьюитт улыбнулась мне ледяной, сдержанной улыбкой.
– Моя милая, ты даже не представляешь, какой мы обладаем властью.
Да нет, вполне себе представляю. Как и то, что передо мной стояли люди, верящие в проклятия. Уж они-то точно не стали бы себя убеждать, будто это только галлюцинация, увидев в зеркале заднего вида призрачные ноги.
– Кажется, я начинаю понимать, – сказала я. – Вы убрали все упоминания о проклятии из архивов. При этом Дьюитты так редко участвовали в праздничных постановках, что никто так и не догадался, в чем, собственно, суть проклятия.