— Опять Алое братство? — недоверчиво спросил Азам Манорр.
— Братства уже давно нет. Слава Создателю, мы вовремя выжгли их логово. А вот отдельные недобитки кое-где еще сохранились. И я почти уверен, что идею ограничить девочке резерв и скорость восполнения барону Орейну подкинул кто-то из них. Ведь додуматься до такого решения не маг не в состоянии…
— Допустим… Тогда барон, убедившись в том, что его дочь ограничена, должен был успокоиться. А ты утверждаешь, что он стал одним из самых активных участников нового заговора!
— Вы меня не совсем поняли, сир! Нолад Орейн не участник заговора, а его жертва! Его просто использовали. Помните печать, которую я вам показывал после отъезда Орейнов? Добрая половина ее плетений относилась к школе Разума. О чем это говорит?
— Хватит темнить! — разозлился монарх. — Говори прямо! Что за дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос?
— Простите, ваше величество! — Щепка вскочил с кресла и склонился в поклоне. — Я просто хотел, чтобы вы сделали вывод сами. Очевидно, что барона Орейна могли взять под контроль. То есть, скорее всего, часть его поступков была продиктована извне!
— То есть мы убили невиновного?
— Нет, сир! Отказавшись убить новорожденного жреца Жизни с уровнем силы выше второй категории, барон сознательно нарушил закон. А значит, должен был ответить по всей строгости закона.
— Однако мы предпочли убрать его руками «разбойников»…
— Да, ваше величество! — кивнул маг. — Ибо в преддверии новой войны с Миардией мы не имеем права вступать в конфликт с половиной королевства. Да, Меллина Орейн — Темная. Да, ее существование — угроза для всего мира. Однако я могу перечислить десятка полтора друзей и соратников барона Нолада, которые крайне негативно отнеслись бы к его смерти на плахе…
— Пожалуй, ты прав… — вздохнул Азам Манорр. — Но для чего ты приказал убрать еще и его сына? Ты уверен в том, что Лагар Орейн тоже вовлечен в заговор?
— Нет, сир! — Маг мрачно посмотрел куда-то сквозь короля. Потом подергал себя за бородку и глухо произнес: — Уверенности в этом у меня нет. Зато я четко знаю то, что эрр Гвилл Умник был единственным разумником в лене Орейн. Соответственно, не мог не иметь отношения к созданию печати Ограничения. Скажите, сир, вы можете придумать способ, позволяющий убрать мага-заговорщика так, чтобы не спугнуть остальных?
— Не знаю… — пожал плечами король. — Надо подумать…
— Мне кажется, что засада «миардианцев» — не самый худший способ. В результате в замке Орейн остается единственный маг — эрр Маалус Облачко, — и мы можем легко спровоцировать заговорщиков на действие! Причем тогда, когда это будет выгодно нам…
— Каким образом? — удивился король.
— Баронство Орейн осталось без мужчины, — ухмыльнулся маг. — Соответственно, вы, как верховный сюзерен, должны озаботиться судьбой баронессы. Пребывание невинной девушки без присмотра близких родственников мужского пола даже в собственном замке не может не сказаться на ее репутации. Поэтому вы просто обязаны вызвать ее в столицу. И… в кратчайшие сроки выдать замуж!
— Темную? Замуж? — Азам Манорр ошарашенно уставился на Щепку. — Зачем?
— Замужество — это отъезд в замок будущего мужа, потом беременность, дети. В общем, заговорщики будут вынуждены использовать ее как Оружие до начала свадебных торжеств. Значит…
— Значит, не смогут себя не проявить…
Глава 22Баронесса Меллина Орейн
— Вы пытаетесь убедить меня в том, что я должна встать с кресла и отправиться в свои покои? Зная, что там, внизу, ждут моего появления друзья отца и все те, кто прибыл в замок, чтобы почтить его память? — хмуро поинтересовалась я.
Эрр Маалус скрипнул зубами:
— Ваша милость! Вы, наверное, не совсем поняли, что именно я сказал! Стоит кому-то из магов посмотреть на вас истинным зрением…
— …как максимум через неделю сюда пришлют пару десятков разумников, столько же стихийников и сотни полторы-две увешанных амулетами солдат, — процитировала я его же слова. — Я поняла. Прекрасно. Однако считаю, что это — недостаточно веская причина для того, чтобы проявить неуважение к друзьям нашего рода…
— Вас что, не пугает перспектива умереть? — посмотрев на меня, как на юродивую, ошарашенно поинтересовался иллюзионист.
— Умирать я пока не собираюсь. У меня еще осталось несколько незаконченных дел, — без тени эмоций в голосе произнесла я. А потом подумала и свела брови у переносицы: — В общем, сейчас ты найдешь Ойру и отправишь ее ко мне. Потом спустишься вниз и от моего имени прикажешь Жаку пригласить гостей в главный зал. А когда они рассядутся, объявишь, что я неважно себя чувствую. И поэтому немного задержусь…
— Да, но…
— Тебе не кажется, что ты забываешься? — холодно поинтересовалась я. — Я выслушала твой совет и приняла решение…
— Простите, ваша милость! Просто такое решение… — покрывшись красными пятнами, пробормотал маг. И, увидев выражение моего лица, сдался: — Я… сделаю все, что вы прикажете…
— Отлично! После того как гостей обойдет виночерпий, ты отправишься в мои покои. К этому времени я успею переодеться и подготовиться… Возражения не принимаются!
— Да, ваша милость! — Злой, как собака, маг изобразил церемоннейший поклон и, выпрямившись, снова уставился на меня: — Простите, ваша милость, а будет ли мне дозволено задать вам пару вопросов?
— Я ДОЛЖНА к ним спуститься, понимаешь? Должна!!! И одно это слово для меня значит больше, чем все те аргументы, которые ты сможешь придумать, — криво усмехнулась я. — Поэтому если ты считаешь, что твои вопросы не противоречат этому слову — говори. Нет — иди: я не хочу заставлять гостей ждать…
— Может, имеет смысл расставить на верхней галерее лучников?
— Только побоища нам не хватало! Ты не забыл, что это — поминки? В общем, если остальные вопросы в таком же духе, то задавать их не стоит. Займись делом…
— Как скажете, ваша светлость, — маг поклонился, развернулся и быстрым шагом вышел из кабинета.
А я устало прикрыла глаза и расслабилась…
Дождавшись, пока Ойра зашнурует черное бархатное платье с открытыми плечами и глубоким прямоугольным вырезом на груди, я перешла на истинное зрение и принялась экспериментировать с наполненностью кровеносных сосудов лица. Стараясь добиться синюшной бледности кожи и черных кругов под глазами. И успокоилась только тогда, когда до смерти перепуганная наперсница, стоящая за моей спиной, попыталась поддержать меня под локти.
Кое-как убедив ее в том, что моя бледность — не предвестник падения в обморок, я слегка добавила губам синевы и мысленно усмехнулась: теперь мое «неважное самочувствие» можно было увидеть на расстоянии пары перестрелов. Если не больше. А значит, ранний уход с поминок не должен никого удивить.
Стоило мне подумать о поминках, как перед моими глазами появилось лицо папы, лежащего на столе, мои руки, смывающие с его тела мед… и я, развернувшись, впилась взглядом в кучу валяющихся на подоконнике амулетов. Пытаясь разглядеть в них контуры всех известных мне плетений одновременно.
…Концентрация на точках фокуса Огненного шторма, Ледяного копья и Снежной бури оказалась так высока, что я не сразу поняла, что мне пытается сказать Ойра, размахивающая руками перед моим лицом:
— Ваша милость! Эрр Маалус ждет вас в гостиной!
Закрыв слезящиеся глаза, я заставила себя отключиться от созерцания разноцветных плетений и, прислушавшись к своим ощущениям, решила, что загнала свои эмоции достаточно глубоко.
— Пригласи его сюда… А сама выйди… Никого не впускай… Если понадобишься — позову…
— Как скажете, ваша милость! — Девушка выскочила из спальни. — Эрр Маалус! Баронесса Меллина ждет…
Увидев выражение лица Облачка, замершего на пороге комнаты, я криво усмехнулась (Р:!). И, еще раз мазнув взглядом по своему отражению в зеркале, сосредоточилась на висящем на моей груди амулете Великой защиты.
— Стой там. С места не сходи. Ясно?
— Да, ваша милость… — обреченно вздохнул маг. И, привалившись к косяку, скрестил руки на груди.
Я изо всех сил сжала кулаки, потом закрыла глаза и, набрав в грудь воздуха, решительно воткнула в контур печати Костра силы последнюю перемычку.
Мда… Идея пережить этот процесс стоя оказалась на редкость дурацкой — уже через секунду после того, как активированное плетение начало тянуть из меня силу, у меня потемнело в глазах и начали подгибаться колени. Еще через две от затылка и до поясницы прокатилась волна холода. Такого жуткого, что меня сначала затрясло, как припадочную, а потом я явственно услышала стук собственных зубов. Еще через какое-то время у меня вдруг перестало биться сердце. Вообще!!! Дико перепугавшись, я за долю секунды сплела печать Великой жизни… и поняла, что наполнить ее нечем! Вообще!! Что я пуста, как прокаленное солнцем дырявое ведро!!!
Первый глухой удар забившегося сердца отдался куда-то в низ позвоночника. Второй — чуть выше, в поясницу. Третий — в многострадальный затылок… Через вечность я снова начала соображать. И почти сразу услышала дикие вопли эрра Маалуса:
— Ваша милость! Вы что, сошли с ума? Что вы с собой делаете?
— Резерв видно? — пробормотала я, удостоверившись, что все еще стою. И кое-как приподняла тяжелые, как кузнечный молот, веки.
— Что?!
— Размеры резерва оценить можешь? — чуть ли не по слогам произнесла я. И, посмотрев на себя в зеркало, криво усмехнулась: по сравнению с тем видом, который приобрело мое лицо после сожжения силы, эксперименты с кровообращением показались мне детской забавой.
«И стоило тратить время на ерунду?» — мелькнуло в голове.
А потом я снова уставилась на иллюза.
— Не могу! — дико посмотрев на меня, воскликнул Облачко. — Резерва нет! Вообще!
— Отлично… Тогда проводи меня вниз. Если верить твоему другу Гериельту, то у меня есть максимум минут двадцать пять — тридцать. И… зажги минутную свечу — хочу оценить глубину своей «ямы»…