«Ну поверь ему!» — мысленно умоляла Райна.
— Никто? — язвительно повторил Максен. — Даже Райна?
— О нет! — торопливо заверил его рыцарь. — Я бы ее заметил.
Пендери помолчал, и это молчание лучше слов говорило о недоверии.
— Уж не ревнует ли милорд? — раздался голос Сеты, похожий на мурлыканье кошки. — Я предупреждала вас.
— Предупреждала меня?
— Да, если не вы, так другой. Ваша вина, что я оказалась в чужих объятиях.
— Если бы я хотел видеть тебя в своей постели, — гневно возразил Максен, — ты бы была в ней. Но ты мне безразлична. Спи с кем угодно, но не отрывай людей от дела. Давай одевайся и уходи отсюда.
Райна затаила дыхание — значит, Максен не солгал, отрицая свою связь с Сетой. А та все выдумала…
— Не ревнуйте, милорд, и все будет хорошо, — опять замурлыкала женщина, — здесь, сейчас, если вы хотите…
— Мне надоело повторять! Уходи!
Слышался шорох собираемой одежды. Уходя, черноволосая красотка заметила:
— Когда вы устанете от Райны, а это непременно произойдет, позовите меня.
Он не ответил, и девушка услышала звук шагов уходившей Сеты.
— Куда вы идете, милорд? — спросил стражник.
— В темницу. И предупреждаю, что будешь наказан, если я встречу там кого-нибудь постороннего.
Райна смотрела по сторонам, лихорадочно ища укрытия. Ближайшим укромным местом была пустая каморка, в которую ее сначала поместил Максен, и она бросилась туда.
Сердце билось так сильно, что это вызывало боль. Райна забилась в самый темный угол, прижалась к стене и, скользнув спиной, села на пол, обхватив колени руками. Освещая себе путь факелом, по коридору шел Максен. Он не заметил девушку: для этого нужно было войти в каморку. Он долго стоял у входа, вспоминая Райну со связанными за спиной руками и ее слова о том, что она убила Томаса. Вновь и вновь оживал в Пендери тогдашний гнев, вызванный упрямством узницы.
— Райна, выходите, — неожиданно раздался его голос.
Он ее заметил? Нет, просто знал, что она в темнице. Бесполезно прятаться. Он все равно вытащит ее из укрытия. Лучше уж с достоинством сдаться, чем испытывать унижение. Встав, она вздохнула и вышла на свет.
Приблизившись, она взглянула в угрюмое лицо Пендери, не сулящее ей ничего хорошего, но все-таки не струхнула.
— Я знаю, о чем вы думаете, — начала она, остановившись в каких-нибудь трех шагах от него.
— О чем я думаю, Райна? — далеко не дружелюбно проговорил норманн.
— Что я снова обманула вас, и хотя вы, конечно, мне не поверите, я скажу вам, что это неправда.
Лицо рыцаря оставалось каменно невозмутимым.
— Зачем вы пришли сюда?
— Поговорить с Этелем.
— А я ведь запретил вам это делать.
— Да.
Максен окинул ее взглядом с головы до ног.
— Вы говорили с ним?
Девушка кивнула.
— Ну и как?
То, что Пендери заинтересовался их разговором, удивило Райну.
— Говорят то же, что и вам. Он и его товарищи твердо стоят на своем, готовые идти за Эдвином.
— Жаль.
Это слово могло означать лишь одно — конец пленников уже близок. Максену они не могли принести никакой пользы, сидя в темнице.
— Что вы будете делать? — тревожно спросила она, прекрасно зная ответ и все же желая услышать его.
— А что вы хотите, чтобы я сделал?
Райна никак не ожидала такого поворота в разговоре.
— Чего я хочу? Разве вам интересны мои мысли? — тихо проговорила саксонка, недоумевая, зачем рыцарь дразнит ее.
— Разве?
— Я ничего не понимаю, зачем вы задаете мне такие вопросы?
Максен пристально рассматривал потолок, стены, пол и, оглядев все, перевел взгляд на девушку:
— Я и сам не знаю, — признался он.
Хорошо это или плохо — лучше не думать, находясь в таком мрачном месте, где все напоминает о смерти, мучениях, пытках и тлении: пусть ее накажут, но не здесь.
— Я готова вернуться в зал.
— А я — нет, — спокойно возразил Максен.
Взяв за руку, он вывел ее в каморку. Свет факела осветил то, что прежде было поглощено темнотой: стул посередине и две тяжелые цепи, прикованные к дальней стене. Таща за собой саксонку, рыцарь подошел к стене, воткнул в железное гнез-цо факел и вернулся к входу.
«Что он задумал?» — заволновалась Райна.
— Ради бога, Максен, — умоляла она, пытаясь зырваться. — Давайте уйдем отсюда.
Норманн развернул ее лицом к себе:
— Сядьте.
— Что?
— Сядьте.
Оглянувшись, она увидела стул.
— О нет, Максен, я не хочу.
— Доверьтесь мне.
«Довериться ему? О каком доверии он говорит, если наступил этот ужасный час? Но почему норманн выбрал такой способ?»
— Это не то, о чем вы думаете, Райна.
Саксонка заглянула в его глаза, но ничего не смогла в них прочесть. Сомневаясь в правдивости его слов, но не видя иного выхода, она неохотно опустилась на стул.
— А теперь закройте глаза, — попросил он.
— Зачем?
— Доверьтесь мне, — повторил норманн.
Ничего не поделаешь. Выбора нет. Она закрыла глаза, но тут же открыла их, потому что сразу же нахлынули воспоминания.
— Мне не нравится это место, — в голосе девушки слышалось отчаяние. — Накажите меня как вам будет угодно, но только не здесь.
— Так как вас не за что наказывать, то я не собираюсь этого делать, — проговорил он, едва скрывая раздражение.
Теперь девушка окончательно запуталась.
— Я ведь сделала то, что вы мне запретили, — напомнила она.
— Понимаю, — тихо произнес Пендери, наклоняясь к ней. — А теперь закройте глаза.
Он понимает ее. Этого она уж никак не ожидала от норманна. Между ними всегда была стена непонимания, гнев, недоверие.
— Райна! Ни о чем не думайте, положитесь на свои ощущения, — тихо прошептал он ей на ухо.
Он коснулся ее рук и осторожно завел их за спину. На этот раз веревки не было. Пендери крепко держал ее запястья одной рукой. Девушка вздрогнула.
— Максен…
Рыцарь приблизил свои губы к ее губам.
— Я собираюсь стереть эти наши общие воспоминания.
Значит, он сожалеет о том, что произошло здесь, и чувствует зло, исходящее от этих стен. Открыв глаза, девушка увидела, что рыцарь стал на колено, и теперь их глаза были на одном уровне. Сердце гулко забилось в груди, ноги ослабели: «Как?»
Максен осторожно убрал прядь волос с лица, и этот жест заставил ее задрожать.
— Заменить их другими воспоминаниями. Вы хотите этого, Райна?
Она поняла, что в словах норманна кроется и другой смысл. Он просит ее сдаться, чтобы они оба получили то, чего давно хотели, и в чем ему отказывает она.
— Здесь? — задыхаясь, прошептала она. Он загадочно улыбнулся:
— Это начнется здесь, а закончится в моей постели, если вы согласитесь. Согласитесь?
У нее уже почти не осталось сил, чтобы сопротивляться.
— Нет, я не могу, — так тихо прошептала саксонка, что ее слова показались шелестом ветра.
— Не сможете?
Заглянув в глаза человека, которому уже готова была отдать всю себя без остатка, Райна, наконец, осознала глубину своих чувств к нему. Не раз она ощущала его вблизи сердца, а вот теперь он поселился в нем. Ничего подобного она прежде не испытывала. Райна знала, что это любовь, причем не любовь ребенка к родителям, сестры к брату и друга к другу, а любовь мужчины и женщины. Она любила Максена Пендери.
«Но он никогда не будет испытывать к тебе таких чувств, — зашептал чей-то въедливый голос, — никогда». Отбросив эти мысли, девушка сдалась.
— Люби меня, Максен, — она подалась вперед. — Люби меня.
Норманн оторопел, но тут же прильнул к ее губам. Все еще держа запястья девушки, он наклонил ее назад. Она обмякла, отдавшись во власть его прикосновений. Мужчина ласкал ее бедра, живот, грудь, вызывая сладостную истому и дрожь.
— О да, — выдохнула Райна. — Да.
Вдохновленный таким поощрением, Пендери углубил поцелуй, а большим и указательным пальцами коснулся соска, без труда нащупав его под тонкой тканью. Тот немедленно отозвался на ласку.
Райна застонала, испытав удивительное ощущение и страстное желание сбросить одежду, чтобы кожей касаться его кожи. Боже, как ей хотелось ласкать его так же, как он ласкал ее. Она напряглась, пытаясь освободить руки, и когда рыцарь не позволил ей сделать это, Райна слегка отстранилась и заглянула ему в глаза:
— Максен, освободи меня. Я хочу узнать тебя, как ты узнал меня.
Он вгляделся в зеленую бездну ее глаз, увидел в них страсть и покорно разжал пальцы. Она тут же обняла его.
— Дотронься до меня, — проговорил норманн, наклонившись к ее уху, и осторожна провел языком по мочке, затем по ушной раковине, вызвав массу неожиданных ощущений.
Не ожидая от себя такой смелости, Райна запустила одну руку в его волосы, а другой провела по груди, опустила на живот, перешла на бедро и, подняв рубашку, коснулась твердых мускулов живота.
Максен застонал.
— Вот так давно надо было, — прохрипел он. Взяв ее руку, мужчина перенес ее на низ живота, где восстала его плоть.
Девушка встрепенулась, на миг возвратившись в трезвый мир, но затем вновь погрузилась в сладостный мир грез. Ей многому надо научиться, так пусть же Максен станет ее учителем, поэтому она сжала пальцы и через ткань ощутила его напряжение.
Рыцарь издал странный горловой звук, затем, подняв ее со стула, произнес:
— Держитесь, за меня.
Райна обхватила его за шею и крепко прижалась к нему. Норманн вынес ее из темницы. Она знала, куда он несет ее. Он же обещал: начатое продолжится в постели.
Подойдя к нише стражника, Пендери прижал лицо девушки к груди, боясь, что, взглянув на изумленное лицо рыцаря, она тут же очнется и откажет ему. Да, завтра лорд Этчевери разберется и с ним, и с пьяным виночерпием, но сейчас времени нет, они могут подождать. Он — нет.
Выйдя из подвала и поднявшись в зал, где сидели его люди, Максен все еще прижимал лицо девушки к груди. Но он не мог оградить ее уши от перешептывания и плоских шуток, что могут позволить себе в присутствии хозяина лишь изрядно выпившие рыцари.