– Ты думаешь, – спросил Эрлкинг, – что у меня хватит сил вырвать ее дух из цепкой хватки Ферлорена?
– Я думаю, что вы попытаетесь.
С этим Эрлкинг не стал спорить.
– Я думаю, – продолжала она, внимательно наблюдая за ним, хотя выражение его лица оставалось непроницаемым, – что вы хотите захватить в плен одного из древних богов в ночь Бесконечной Луны. Когда он окажется в вашей власти, вы пожелаете возвращения Перхты и отдадите ей моего ребенка.
Серильда выдержала его взгляд, ожидая, подтвердит ли он ее догадки. Эрлкинг хищно сощурил глаза.
– А ты умна, – заметил он.
– Всего лишь наблюдательна, – ответила Серильда. – Перхту пленили триста лет назад. И все это время вы пытались поймать бога?
Он пожал плечами.
– Разве я один? Все пытаются.
– Сдается мне, далеко не все.
Эрлкинг хмыкнул.
– Пытались бы, будь у них все, что нужно.
– Золото.
– Золото, – согласился он.
– Но вам кажется, что у вас его недостаточно.
У него задергалась жилка на скуле.
– Я могу проявить изобретательность.
Серильду поразило, что он даже не пытался откреститься от своей безумной затеи. Хотя, с другой стороны, зачем ему что-то скрывать? Разве Серильда смогла бы расстроить его планы?
– Если у вас все получится, разве не будет она ревновать, что вы женились на смертной?
Эрлкинг наморщил лоб, и Серильда догадалась, что он не понимает, о чем это она. Затем его лицо прояснилось.
– Моя Перхта, – протянул он. – Ревновать. К тебе?
Никто еще не оскорблял Серильду так жестоко, да еще и потратив на это всего пару слов. Она выпрямила спину.
– Я ваша жена, не так ли?
Эрлкинг залился смехом.
– Вы, смертные, придаете так много значения своим случайным титулам и званиям. Мне это кажется очаровательно глупым.
На этот раз Серильда закатила глаза, не скрывая своих чувств.
– Да-да. Безмозглые смертные. Какими забавными мы, должно быть, кажемся, когда вы смотрите на нас с высоты своего величия.
– Тебя я нахожу довольно занятной.
– Рада, что доставила вам удовольствие, мой господин.
Эрлкинг перестал улыбаться, но лишь для того, чтобы сделать глоток вина.
– Это ты никак не можешь понять. – Он рассеянно повертел в руке кубок. – Все, что составляет мою суть, – не мое, оно принадлежит охотнице. Так было, и так будет. Я никогда не смог бы отдать себя другой, потому что отдавать нечего. Так что нет, Перхта не станет ревновать. Скорее, она придет в восторг от младенца. Это единственный подарок, который я не мог преподнести ей до сих пор.
– Но вы уже дарили ей детей, и все они ей надоедали. И что тогда? Вы убьете моего ребенка или бросите его в лесу?
– Ты хорошо знаешь сказки.
– Эти сказки знают все. Мы ведь живем очень близко к Ясеневому лесу, так что дети слышат эти истории с рождения. Они учат их держаться от вас подальше.
Король пожал плечами.
– Я приводил ей детей, но среди них не было новорожденных. Возможно, ее материнская привязанность расцветет и окрепнет, если начать с младенчества.
Серильда крепче сжала нож.
– Ерунда. Каждый ребенок заслуживает любви. Каждый ребенок заслуживает родителей, которые будут заботиться о нем и защищать во что бы то ни стало. Нельзя просто поиграть с ним как с куклой и выбросить, когда наскучит. Матери так себя не ведут. Женщина, которая думает лишь о себе, кто угодно, но только не мать.
В потемневшем взгляде Эрлкинга мелькнуло предостережение, и, хотя Серильде было что добавить, она прикусила язык.
– Со временем увидим, – тихо сказал он. – Если все пойдет хорошо.
Если все пойдет хорошо.
Если он изловит бога и пожелает возвращения Перхты. Если он отдаст дитя Серильды чудовищу.
– А какой смысл во всем этом? – спросила она. – Вы добились всего, чего хотели, так к чему эти свечки, и цветочки, и, – она взмахнула ножом над изящно накрытым столом, – вся эта романтика?
– Тебя волнует именно это?
Серильда фыркнула.
– Меня беспокоят тысячи разных вещей.
– О да. Потому что ты узница, под заклятием, заточенная в замке с привидениями, эти зверушки, которых ты называешь детьми, мертвы, и так далее, и тому подобное. Прости, что забываю о твоих бесчисленных поводах для грусти. – Темный вздохнул со скучающим видом. – Я просто подумал, что было бы неплохо провести вместе мирный вечерок. Как муж и жена.
– Тюремщик и пленница.
– Не принимай все в штыки. Так ты слишком похожа на человека.
– Я и есть человек. И мой ребенок тоже будет человеком, если вы еще не поняли. У него будут человеческие чувства и потребности. Вы хотели знать, чего ожидать? Вот чего. Всех этих бестолковых, нелогичных, нелепых вещей, которыми люди живут каждый день. Потому что у нас есть сердце и душа, которых вам все равно не понять, сколько бы вы ни твердили, будто знаете, что такое любовь.
Король выслушал ее тираду, и его надменное лицо снова стало ледяным и жестким.
– Это все? – спросил он, наконец.
Серильда резко выдохнула.
– Нет. Далеко не все, – огрызнулась она. Но вдруг спохватилась, вспомнив, как важна эта ночь. И как важно все, над чем трудились они с Златом. – Однако время уже позднее, мой господин. Вы должны подготовиться к охоте. Чтобы поймать себе нового бергейста, или… грифона, или кто там еще у вас на примете.
– А, так ты слышала о нашем грифоне?
– Я слышала, что у вас не хватает на него золота, – насмешливо сказала она, стремясь поскорее закончить разговор. Желая, чтобы он наконец ушел.
– Даже если так, – возразил король, явно ничуть не уязвленный. – Его же всегда можно просто убить. Повесить его голову… да вот хоть прямо тут. – Он указал на камин из грубо отесанного камня за спиной Серильды, но она не обернулась. – Правда, это было бы крайне нежелательно. Есть животные, которых вешают на стены, а есть такие, которыми следует любоваться исключительно во плоти. Я бы не хотел убивать грифона, но да, вы правы, скорее всего, у нас недостаточно цепей, чтобы его усмирить. – Эрлкинг склонил голову набок. – Быть может, я привезу вам подарок, моя дорогая.
– Я очень надеюсь, что нет.
– Ну почему же. Должно найтись такое магическое животное, перед которым вы не устоите. Какое смертное дитя не мечтает прокатиться по южным лугам на белом единороге?
– Единорог! Не такая уж и внушительная добыча после грифонов, бергейстов и татцельвурмов.
Эрлкинг широко улыбнулся.
– Так говорят те, кто ни разу их не ловил. Эти звери куда хитрее, чем кажутся.
– Разумеется. – Серильда с видом заговорщицы наклонилась вперед. – Их влечет к невинным девицам и детям, милорд, тогда как вас постоянно окружают кровожадные демоны. Возможно, вам стоит сменить компаньонов.
– Я возьму это на заметку. Впрочем, мне не нравится, когда добыча сдается слишком легко. В этом нет никакого интереса. – Король провел ногтем по краю своего кубка. – Говорите, дети и невинные девицы. Удивительно свежая идея.
– Вы же не собираетесь на самом деле ловить единорога?
– А почему нет? Это достойный трофей. – Его губы искривились. – Две ваших прислужницы. Маленькая и эта, вторая. – Он лениво помахал в воздухе рукой. – Та, которой не сидится на месте. Они ведь вам сегодня больше не понадобятся?
Серильда застыла. Ей хотелось верить, что Эрлкинг просто дразнит ее, но она не могла быть уверена.
– Я же пошутила, – пролепетала она. – На самом-то деле никто давно не верит, что единороги тянутся к детям. Это глупая сказка, только и всего.
– Нередко в глупых сказках можно найти правду.
– Только не в этой. Единороги слишком умны. Лучше искать их в самых темных уголках леса, куда никогда не проникают лучи солнца. Единороги не любят, чтобы солнечный свет соперничал с их красотой. Они строят свои дома в долинах, где много… – она осмотрела дары леса, лежащие на столе, – …кустов ежевики. И жгучая крапива. И дубы. Они всегда должны находиться рядом с дубами, потому что это единственное дерево, которое может выдержать, что единорог точит об него свой рог. Все остальные сохнут и погибают на корню. – Серильда развела руками. – По крайней мере, так мне говорили. Вот так. И никаких детей.
Эрлкинг с непроницаемым лицом посмотрел на нее долгим изучающим взглядом. Затем он встал и – весьма обескуражив этим Серильду – опустился на колени и взял ее за руку.
– Ты – настоящее сокровище, – прошептал он, прижимаясь губами к ее пальцам.
Серильда отпрянула в ужасе.
Внезапно ей вспомнился ее собственный рассказ о татцельвурме. Она точно так же выдумала его на ходу, и все-таки той ночью Охота нашла зверя именно там, где она сказала. Неужели Серильда только что сделала это снова?
– Мой господин…
– Идем, – сказал Эрлкинг, вставая на ноги и залпом допивая остатки вина. – Нельзя медлить. Лунный час дарит золотом нас.
Серильда непонимающе нахмурила брови.
– Вы хотели сказать, утренний час. Обычно говорится… хотя какая разница.
Король потащил ее за собой из замка во двор, где, как всегда в ночь охоты, царили оживление и суматоха. Но, не успев выйти наружу, Серильда заметила, что что-то было не так.
Во дворе были не только охотники, которые готовили свое оружие. Здесь стояли десятки карет и фургонов, запряженных бакхауфами – странными зверями, напоминающими быков. Серильда увидела, что конюх и многие слуги из замка поспешно проверяют колеса карет и смазывают оси, тогда как другие грузили в фургоны ящики и мешки.
– Что происходит? – поинтересовалась она.
– Я кое-что для нас придумал, – с коварной улыбкой Эрлкинг положил руку Серильды себе на сгиб локтя и повел ее прочь от замка. – Ну-ну, не смотри так сердито.
– Я и не сержусь, – буркнула она. – Меня просто невыразимо раздражает, что во всем, что вы говорите, всегда есть двойное дно, будто в какой-нибудь шкатулке.
– Прости. Я не хотел испортить сюрприз. Короче говоря, моя любовь, мы уезжаем.
– Как уезжаем? – Серильда уставилась на охотников, проверяющих экипировку, а потом на нескольких темных, которые об