«Теперь вам ничего не страшно, — сказал он, когда документы были подписаны, — теперь никто никогда не сможет выгнать вас отсюда». И мы, конечно, благодарны ему, хотя ни о какой благодарности он и слышать не хочет. «Мы все одна семья», говорит он, поскольку его собственные родители умерли, когда он был еще маленьким, и кроме нас, у него никого нет, он даже не женат. Он нам как сын, наш Альберт! Приезжает сюда не реже раза в месяц. Между прочим, мы ждем его в эту пятницу…
Она рассказывала и тем временем накрывала на стол: ставила чашки и блюдца, нарезала хлеб, намазывала масло.
На плите варились яички. Она сняла их с огня и сказала:
— Садитесь. Вы, наверное, проголодались.
Яйца были вкусные-превкусные: белок твердый, а янтарный желток жидкий. И масло, густо намазанное на хлеб, — такого масла они ни разу не пробовали: сладкое, а попробуешь пальцем, оно зернистое и солоноватое.
— Значит, Альберт был сиротой? — полюбопытствовала девочка. — А она мне ничего не сказала.
— Кто она? Кошка?
— Нет, наша мама, — ответила она, улыбаясь Хепзебе.
— Малышка Кэрри, — словно вспоминая, ласково произнесла Хепзеба, и дети рассмеялись.
— Наша мама не малышка, она, пожалуй, даже слишком высокая для женщины, — сказал старший мальчик. — Папа обычно говорил, что она вытянулась, как струнка.
Он встретился с Хепзебой взглядом и уткнулся в свою кружку. Он сказал: «говорил»! Неужели Хепзеба тоже начнет выспрашивать и выпытывать? Большинство людей обязательно проявляло любопытство, а он этого терпеть не мог. Он ненавидел объяснять, что его отец умер. Но Хепзеба не принадлежала к большинству, вдруг сообразил он.
Она ни разу не задала ни одного обычного вопроса: «Где ваша мама? Что вы здесь делаете одни? Она знает, где вы?»
— Хорошо бы повидать малышку Кэрри. Может, она и выросла, но что касается остального, то вряд ли сильно изменилась. Как и ваш дядя Ник. А он как поживает?
— Он стал толстый, — ответили малыши и, посмотрев друг на друга, захихикали.
— Что ж, он всегда любил поесть. Мистер Джонни, вы помните Ника? Как этот парнишка любил поесть!
У мистера Джонни был озадаченный вид.
— Слишком много времени прошло, чтобы он помнил, — сказала Хепзеба. — Но если бы увидел Ника, то сейчас бы узнал его. Он не забывает тех, кого любил. И Кэрри он узнает, когда она придет. Она и сейчас предпочитает, чтобы яйца варились пять минут?
Дети молчали. Наконец старший мальчик сказал:
— Она не придет, Хепзеба. То есть она придет, если мы сходим за ней и приведем ее, но сейчас она не придет. Она… Она боится…
Всегда боится, подумал он. Боится больше, чем другие мамы. Нет, она ничего не запрещает, она не настолько глупа, чтобы запрещать, но если случайно взглянуть на нее, то видишь, как она умирает от страха. Особенно когда им хорошо. Словно боится, что счастье будет недолговечным.
Может быть, решил он, потому что много лет назад ей уже довелось убедиться в недолговечности счастья, да и случилось все это, считала она, по ее вине…
Хепзеба смотрела на него и улыбалась, словно знала, о чем он думает, и все понимала. Нет, откуда ей, старой, хоть и мудрой женщине, заставившей Кэрри поверить в свои сказки («Между прочим, Хепзеба ввела маму в заблуждение своими небылицами», — подумал старший мальчик, вдруг преисполнившись справедливого возмущения), — откуда ей понять?
Хепзеба повернулась к плите и положила в кипящую воду коричневое яйцо.
— Времени как раз, — сказала она. — Идите ей навстречу. Скажите, что все хорошо, что ее яйцо варится и что Хепзеба ждет. Бегите побыстрее, а то она уже спускается с горы!
В ее голосе явно слышался приказ, поэтому дети послушно встали, вышли из кухни, прошли мимо старого, разрушенного дома, мимо пруда…
Пока они шли по двору, старший мальчик перестал возмущаться, ему было жаль Хепзебу; зря она так уверена, ее ждет жестокое разочарование. Она не сомневается, что их мама идет, но откуда ей знать? Она же не колдунья, а просто старая женщина, которая умеет отгадывать чужие мысли. И в этот раз она ошиблась.
— Идти незачем, — сказал он. — Постоим здесь минутку, на радость Хепзебе, а потом вернемся и доедим наш завтрак. Боюсь, одному из нас придется съесть лишнее яйцо!
Но остальные были младше его и еще не утратили веры и надежды. Они посмотрели на него, потом друг на друга и засмеялись.
И побежали навстречу маме, которая уже шла через лес.
Либера КарльеТайна «Альтамаре»
Часть перваяТайна «Альтамаре»
— Папа, мы хотели бы купить лодку, — сказал Ян. Он даже побледнел от волнения; на братьев он старался не смотреть.
Марк с Бобом сидели в углу у камина, прилежно уткнув носы в тетради. Но Ян знал, что им не до уроков. Оба они внимательно следят за каждым его словом.
В комнате стало необычайно тихо. Даже мать затаила дыхание. Марк обхватил руками колени, а Боб нервно притопывал ногой по полу.
Ян уже решил, что он неправильно начал разговор.
Вдруг отец зевнул и отложил газету. Он всегда зевал, если глубоко и основательно что-то обдумывал.
— Лодку, говоришь, купить хотели бы?
— Да, лодку, — твердо ответил Ян, хотя сердце у него замирало.
Вот сейчас отец усмехнется и скажет: «Что ж, покупайте, раз вы такие богатые». Но отец только спросил:
— А деньги у вас есть?
— Собственно говоря… — начал Ян уже не так решительно.
— …собственно говоря, денег у вас нет, — подсказал отец.
Тут не выдержал Марк и быстро затараторил, что деньги-то у них есть, маловато, правда, но покупать они будут не все сразу, а по частям; только вот начинать надо непременно сейчас, иначе к лету не успеть…
— Да тут целый заговор, — улыбнулся отец. — Ты знала об этом, мама?
— Я слышала, как мальчики обсуждали свои планы на лето, — уклончиво ответила мать.
Бедная мама! Она никак не могла решить, как ей себя вести. Не то чтобы она была против затеи сыновей, но она ужасно боялась так называемых «происшествий на реке».
«Ты только не возражай», — умоляли ее мальчики. Она обещала не возражать, но и поддержать их у нее не хватало духу.
— Так что же вы такое задумали? — поинтересовался отец.
По его голосу Ян понял, что победа близка.
— Мы хотим купить на корабельном кладбище спасательную шлюпку. Оснастим ее мы сами, а все, что для этого понадобится, найдем там же, в порту.
— Это будет парусник?
— Ну да, только с мотором, — вмешался Боб. Но, видя, что на лбу у отца образовались две вертикальные морщины, не предвещавшие ничего хорошего, он поспешил добавить: — Это на крайний случай, чтобы в безветренную погоду можно было войти в гавань. Совсем маленький моторчик.
— Мото-орчик! — задумчиво протянул отец. — В один прекрасный день вы еще трамвай вздумаете приобрести.
Мальчики дружно рассмеялись. По опыту они знали, что отец любит, когда его остроты вызывают общий восторг. К тому же они и в самом деле обрадовались: дело явно шло на лад.
— Управлять лодкой — это целое искусство, — глубокомысленно изрек отец. — Кстати, вы все умеете плавать?
— Ну ты же знаешь, — опять выскочил Боб.
— Не о тебе речь…
Всем стало ясно, кого он имеет в виду.
— Я уже выучил все движения, — сказал Марк.
— На столе у него здорово выходит, — подхватил Боб. — Ручаюсь, что через неделю он поплывет, как…
— …как топор?
— Ну папа, это уже мелочь! — взмолился Ян.
Однако отец считал, что это не мелочь, а жизненно необходимая вещь.
— Если я правильно вас понял, — сказал он, — Марк плавает плохо. То есть утонуть ему ничего не стоит. Так вот: о лодке не может быть речи, пока каждый из вас не научится свободно держаться на воде. Надо, чтобы в случае чего вы сами, без посторонней помощи, могли выбраться на сушу.
— Значит, когда Марк научится плавать, ты разрешишь нам купить лодку, да? — настаивал Ян.
— Вот когда научится, тогда и поговорим, — ответил отец. — Посмотрим еще, как пойдут дела в школе. Знаете поговорку: кончил дело, гуляй смело. Вот так.
— Но в любом случае, когда садитесь в лодку, вы должны надевать спасательные жилеты, — сказала мать.
Мама просто молодец! Братья были очень растроганы ее поддержкой. Они понимали, чего ей это стоило.
— Завтра поедем на корабельное кладбище, — сказал Ян. — Побродим там, разузнаем, сколько может стоить шлюпка.
— Глядите в оба, — напутствовал их отец.
У причала корабельного кладбища стоит огромный танкер. Он еще не очень старый, корпус прилично сохранился. Но башенные краны уже сняли с него все, что только можно. Осталась лишь стопятидесятиметровая коробка, поделенная перегородками на отсеки. Трубы, мачты, трапы, целые каюты — все свалено на берегу.
— Кажется, здесь никого нет, — сказал Марк с сожалением. — Уже поздно.
— Полезли на борт, — предложил Боб.
— Полезли! — обрадовался Марк. — Может, сторож в трюм свалился, а мы его спасем.
— А ну, отойдите-ка подальше, — приказал Ян.
По его тону братья поняли, что при случае ему ничего не стоит наподдать им, благо матери нет поблизости.
И тут они увидели ночного сторожа. Он неторопливо шел вдоль сваленных в ряд раковин, унитазов, кроватей, умывальников и шкафов, извлеченных из кают. Так торговцы на Антверпенском птичьем рынке прогуливаются возле своего товара. Вот-вот примется расхваливать это барахло:
— Всего за сорок, за тридцать, за двадцать франков вы можете приобрести отличный умывальник. В придачу вы получите настольную лампу, книжную полку и…
— Ой!
Это Ян двинул своего зарвавшегося братца кулаком в бок.
— Извините, он всегда немножко дуреет, если долго пробудет на солнце. Нет ли у вас случайно лодки на продажу?
— Почему же нет? Есть, — сказал сторож.
Марк от радости заплясал на месте.
— Нам нужна металлическая спасательная шлюпка, — продолжал Ян.
— И желательно с мотором, — ввернул Боб.