Однажды, когда она обедала в кафе, к ней подошел пожилой мужчина и улыбчиво поинтересовался:
– Мадемуазель, извините меня за беспокойство. Вам нравится здесь?
– Очень! – ответила ему Мила. – Так уютно и блюда очень вкусные.
– Спасибо, я хозяин заведения.
– Очень приятно, месье.
– Если не секрет, вы откуда?
– Из России.
– Я так и знал! – ударил он себя кулаком по груди. – Русские девушки самые красивые в мире!
– Почему же, месье? – удивленно глянула она на старика. – Француженки же являются эталоном красоты во всем мире.
– Не верьте этому, – махнул рукой хозяин заведения. – Это все придумали модельеры и парфюмеры, чтобы хорошо шла торговля. Попробуй француженку поставить под душ и смыть весь этот макияж – страшнее бывают только жабы в болоте.
– Не патриотично вы, однако, месье! – засмеялась Мила.
– Какой здесь патриотизм, мадемуазель?! Это просто мнение мужчины, который знает толк в женщинах. Я старый конь, мне семьдесят три, но до сих пор оглядываюсь, когда мимо проходит красивая девушка. А русская девушка красива естественной красотой, потому-то в России не умеют делать парфюмерию – не нужна она там. Вот я наблюдаю за вами три дня. Когда вы заходите в кафе, все вокруг становится светлее. Мне нравится видеть, как вы сидите и, о чем-то думая, ждете заказа, как вы едите, как расплачиваетесь…
– Боже мой! – воскликнула Мила смущенно. – Вы за мной наблюдали, месье?!
– Пардон, я неправильно выразился: не наблюдал, а любовался, мадемуазель! – извиняясь, склонил голову старик. – В пятьдесят третьем я безнадежно влюбился в русскую девушку, дочку эмигранта. Я был матросом, она не дала мне ни малейшего шанса…
– Очень жаль, месье, – грустно покачала головой Мила. – Неразделенная любовь – это всегда печально.
– Вы похожи на нее. Такая же прекрасная и воздушная. Наверное, за последние годы я впервые вижу такую девушку, как вы.
– Да не может быть! – рассмеялась Мила. – Я хожу по городу и вижу так много красивых девушек.
– Но вы лучшая из них, – улыбнулся старик и предложил: – Завтра я вас угощу нашим национальным блюдом. Не беспокойтесь, угощение будет за счет заведения.
– Спасибо, месье! Если не секрет, что за блюдо?
– Лягушачьи лапки.
– Ой, я боюсь лягушек! – содрогнулась Мила. – И вряд ли смогу съесть одну из их.
– Не бойтесь, – улыбнулся старик. – Тут иногда заходят гости из России. Сначала отворачивают нос, а когда попробуют – за уши не оттащишь.
– Хорошо, месье, попробуем, – засмеялась она.
Вечером за ужином Мила рассказала хозяйке о разговоре со стариком в кафе, та изумленно подняла брови:
– Лягушачьи лапки могу приготовить и я. Мой сын занимается разведением лягушек и развозит их по ресторанам и кафе Парижа.
– Ой, как интересно! – воскликнула Мила. – И много у него этих лягушек?
– Целая ферма. Его зовут Матис. Как я говорила ранее, ему уже сорок лет, а он еще не женатый. Я умру, наверное, так и не увидев внуков…
Хозяйка замолкла, обдумывая в голове внезапно пришедшую мысль, и, немного замешкавшись, поинтересовалась:
– Людмила, извини меня за назойливость, а твое сердце свободно?
– Я была замужем, у нас родилась дочка, ей скоро шесть. А муж умер…
– Извини, не знала… Людмила, впереди выходные, я попрошу Матиса, чтобы он повозил тебя по Парижу. Сходите в музеи, театры.
«По-моему, меня собираются сосватать, – пронеслось в голове у Милы. – Для полного счастья не хватало только Дуремара!»
Перед ее глазами промелькнул актер Басов в известной роли со своими земноводными пиявками.
На второй день Мила в любимом кафе угощалась лягушками и нашла их довольно вкусными, сравнимыми с куриными окорочками. В конце этого экзотического обеда хозяин заведения вложил в руку девушки брошь в виде стрекозы и объяснил свой поступок:
– Как я уже говорил, будучи простым матросом, влюбился в русскую девушку и назначил ей свидание под Эйфелевой башней. На свидание взял с собой эту серебряную брошь, которую купил у грека-ювелира за небольшую цену, чтобы подарить ей. Но девушка не пришла, позже я узнал, что в это самое время она с родителями уже плыла на пароходе в Америку. Брошь хранилась у меня до сегодняшнего дня, напоминая о моей первой любви, а сегодня я дарю ее вам, мадемуазель, потому что вы так похожи на ту прекрасную девушку моей молодости, и я буду считать, что подарок наконец нашел владелицу.
– Спасибо, месье! – поблагодарила она старика. – Все это так трогательно, и я еле сдерживаю себя, чтобы не расплакаться. Я буду беречь эту брошь как зеницу ока и всегда вспоминать с теплотой в душе сегодняшний наш разговор.
С этими словами Мила встала из-за стола, обняла старика и поцеловала его в щетинистую щеку. Посетители кафе, видя такую картину, удивленно шептались между собой.
А вечером Милу ждала на ужин хозяйка с жареными лягушачьими лапками…
28
Настал выходной день. Адели изредка поглядывала в окно, ожидая появления сына. Когда он зашел в дом, Мила с интересом разглядела возможного суженого и облегченно вздохнула, не найдя ничего общего с Дуремаром Басова. Матис был высокого роста, крепкого телосложения, ширококост. Лицо открытое, с приветливой улыбкой. Не сказать, что красавец, но и не Квазимодо.
Увидев Милу, он немного опешил и представился:
– Меня зовут Матис. А про вас я знаю, мама рассказала.
– И про вас рассказала, – улыбнулась ему Мила. – Мы с мамой ждем вашего появления.
– Людмила, я хочу вам показать Париж, – предложил он. – Сходим в Лувр, посетим концертный зал. Сегодня выступает Тото Кутуньо.
– Ой, это же мой любимый певец! – радостно хлопнула в ладони Мила. – Неужели увижу его наяву!
– Увидите, билеты у меня в кармане. Мне Тото тоже очень нравится.
– А во сколько мне это обойдется? – поинтересовалась Мила, считая в уме стремительно убывающие сантимы и франки в кошельке.
– Не беспокойтесь, Людмила, – махнул рукой Матис. – Я вас приглашаю.
Они ходили по залам Лувра, Матис иногда осторожно брал Милу под руку, но тотчас же отпускал, пытаясь спрятать куда-то свои большие и сильные руки. Видя, что мужчина чувствует себя неуверенно, она легким движением согнула его руку в локте и стала держаться за него, что, несомненно, внесло в его душу равновесие. Она долго и завороженно стояла перед «Моной Лизой», пока Матис не шепнул ей на ушко:
– Людмила, впереди много интересного, нам надо успеть до пяти.
Встрепенувшись, она воскликнула:
– Ах да, нас ждет концерт Тото Кутуньо!
Не до конца посмотрев музей, они там же нашли кафе, перекусили и отправились в концертный зал. Насладившись прекрасными итальянскими мотивами в исполнении любимого певца, вечером они, довольные, возвратились домой.
Адели встретила их в нарядном платье. Стол был накрыт, как никогда, празднично.
После ужина Мила и Матис долго разговаривали, сидя на берегу пруда. Адели с тихой улыбкой принесла им на подносе кофе с десертом и незаметно удалилась, оставив молодых за приятной беседой.
С этого дня Матис постоянно стал приезжать к матери на ужин, так что однажды она со смехом заметила:
– Людмила, я своего сына не могла дождаться месяцами, а как ты появилась у меня в доме, я его вижу каждый день!
Вот и пролетели три недели. В день отъезда Милы Матис был уже с утра у матери. Прощаясь с хозяйкой, Мила обняла ее и расцеловала со словами:
– Мадам Адели, спасибо вам за гостеприимство. Вы были так добры ко мне, я чувствовала себя как дома. Пусть в вашем доме всегда господствует счастье и покой, а вам желаю здоровья и долгих лет жизни.
– Хотелось бы не покоя, а смеха детей, – грустно вздохнула она, на глаза навернулись слезы. – Людмила, ты нам пиши, мы будем ждать от тебя вестей.
– На всякий случай я оставлю вам свой адрес…
Мила написала на листе бумаги адрес тети Клеопатры, решив, что в скором времени она все равно будет жить у нее, покинув свой родной город.
Матис на своем пикапе доставил Милу в аэропорт. Прежде чем расстаться, она обняла и поцеловала его. Матис, спохватившись, решил сам проявить инициативу и расцеловать ее как следует, но она успела проскользнуть в зону посадки. Он так и остался стоять один, смотря через стекло на Милу, пока та не исчезла из вида.
Спустя месяц после приезда из Франции Мила подала заявление об увольнении и одновременно смогла продать одну из квартир; контейнером отправила домашний скарб и одежду в Сочи к Клеопатре и сдала вторую квартиру арендаторам. Перед отъездом она съездила на кладбище и долго стояла возле могилы мужа, оставив двадцать белых роз.
В ночь отлета позвонила Клеопатра:
– Милочка, здравствуй. Готовы?
– Да, тетя Клеопатра, сидим на чемоданах. Скоро прибудет такси.
– Мила, тут тебе какое-то письмо пришло, по-моему, из Франции.
– Из Франции?! – удивленно спросила она. – От кого?
– А я откуда знаю, написано по-иностранному.
– Это из Франции! – воскликнула она. – Держи его при себе, как прилечу – прочитаю!
Все это время Мила не забывала Матиса. Она хотела, чтобы он написал письмо, и ждала этого письма. Своим женским чутьем Мила уже догадывалась, что Матис в письме будет предлагать ей руку и сердце. Что она ему ответит? Она знала, что ответит ему согласием и поедет на чужбину, чтобы навсегда забыть про Огненную Лошадь, роковые смерти, семейную неурядицу. Любила ли она его? Этот вопрос оставался открытым. Обжегшись на любви, Мила в глубине души уже не мечтала о принце на белом коне, а стремилась найти тихую гавань. Кто его знает, может быть, узнав поближе этого доброго и немного неуклюжего француза, ее сердце всколыхнется с новой силой? Она начнет жизнь с чистого листа. Ей исполнилось двадцать семь лет, впереди была вся жизнь, полная самых радужных надежд.
Через несколько часов Мила уже читала письмо Матиса: