— Больше, — тихо сказала Мария, не сводя глаз с камина, у которого юный Алехандро принял мученическую смерть. — Его построил один из вольных…
— Вольных? — с недоумением переспросила Донна.
— Да. Пеон, которому на гасиенде дали вольную… это было еще до того, как americanos пришли сюда…
— Надо же, — удивилась Донна. — Значит, вы знаете этот дом?
— Si, — кивнула Мария. — Я работала у сеньоры Лонсдейл.
Улыбка разом сошла с лица Донны.
— О, простите… Разумеется, я слышала… Наверное, вам будет неприятно работать здесь…
Мария покачала головой.
— Нет, ничего. Работала раньше — и теперь поработаю. А настанет день — вернусь на свою гасиенду…
Донна Руис с сочувствием смотрела на нее.
— Это, наверное, было ужасно… Этот несчастный юноша… Пройти через весь этот кошмар и так погибнуть… — она замолчала, затем вздохнула, тряхнув головой. — Простите меня. Давайте, я покажу вам, как мы устроились, а потом скажу, что здесь нужно сделать.
Кивнув, Мария молча последовала за хозяйкой. Почему эти гринго всегда стремятся растолковать ей ее обязанности? Думают, что она стара и глупа, как пень? Или что в своих домах чиканос не убираются?
Они проходили одну комнату за другой, и Мария, оглядываясь, отмечала про себя, что с ее последнего прихода сюда ничего не изменилось, и сеньора Руис говорила ей то же самое, что еще недавно — сеньора Лонсдейл…
Пылесос, швабры и тряпки лежали в той же кладовке. Ей снова подробно объяснили, как ими пользоваться. Странно, что они все говорят одинаково, в сотый раз одни и те же слова…
Они поднялись наверх, и Донна Руис продолжала показывать ей комнаты, которые Мария знала не хуже своей лачуги. Да, вот и та самая, где еще недавно жил Алехандро… Донна постучалась в дверь.
— Да, мама, — послышался голос из-за двери. — Входи, пожалуйста.
Донна распахнула дверь, и Мария быстро окинула комнату взглядом. Все осталось на месте — стол Алехандро, кровать, на которой он спал, полки с книгами. Словно сам Алехандро все еще здесь… но это…
За столом, склонившись над книгой, сидел мальчик лет тринадцати. Привычно улыбнувшись матери, он с удивлением посмотрел на Марию, затем, встав со стула, подошел к ним.
— Вы будете у нас убирать? — теперь он глядел на нее уже с любопытством.
Мария кивнула, внимательно глядя на мальчика. Высокий для своих лет, темные глаза, черные курчавые волосы.
— Como se llama?
— Роберто, — ответил он. — Только все зовут меня Бобби.
— Роберто, — повторила Мария, сердце снова учащенно забилось. — Хорошее имя, да, очень хорошее.
— Представляете, в его возрасте он серьезно увлекается историей, — улыбнулась Донна. Она повернулась к сыну. — Мария знает все-все об этом доме и этом городе. И если ты попросишь как следует, она расскажет тебе много интересного.
Загоревшиеся глаза Бобби Руиса снова заставили сердце Марии биться быстрее.
— Вы правда все это знаете? — Он, не отрываясь, смотрел на нее. — И можете рассказать мне про этот город?
Мария кивнула.
— Si, — она улыбнулась мальчику. — Я знаю все старые предания и обязательно расскажу их тебе. Самое главное — чтобы ты все понял. А если поймешь, то в один прекрасный день станешь хозяином большой гасиенды, там, на холме. Ведь ты бы хотел жить там, правда?
Бобби не сводил с Марии горящего взгляда.
— Да, — кивнул он. — Я уже видел тот дом. И он мне очень понравился.
— Я отведу тебя туда, — пообещала Мария. — Я покажу тебе дом, в котором ты будешь жить.
Когда, попрощавшись, они ушли, Бобби подошел к кровати и, вытянувшись на ней, долго лежал, полуприкрыв глаза. Он слушал. Слушал тихие голоса, внезапно возникшие в его сознании в тот самый миг, когда он впервые вошел в эту комнату. Голоса шептали по-испански, и он плохо их понимал. Но теперь, после разговора с этой женщиной, смысл слов стал яснее…
Господь не даст спокойной жизни этому городу…