— Зинуля? А я заснул, кажется, — потягиваясь и близоруко щуря глаза, пробормотал Лев Владиславович, приподнимаясь с дивана. — Который час? А где Толик?
— Гуляет с ребятами, — коротко, сухо ответила Зинаида Андреевна.
— Ты о чем так серьезно задумалась? — садясь и приглядываясь к жене, поинтересовался Лев Владиславович.
— Да так, сцена одна покоя не дает, — хмуро ответила Зинаида Андреевна.
— Какая сцена? Хочешь, давай пройдем вместе? Это в «Аиде»? В какой картине?
— Да нет. Не в спектакле. Я сегодня встретила Колю Щербатова.
— Николая Васильевича? Ну, как он? Боже мой, такое горе!
— В том-то и дело, — взглянула на мужа Зинаида Андреевна. — Я же сегодня выходная, ты знаешь. Но так получилась, что была недалеко от театра и решила зайти примерить концертное платье, которое мне Клара Мефодьевна шьет.
— Что, снова платье? — В голосе Льва Владиславовича послышались неприятные визгливые нотки.
— Да, снова. Уймись, Лева. Я женщина, и мне надо одеваться. — Отмахнулась от него Зинаида Андреевна. — Слушай, не перебивай. Возле театра, я как раз шла по набережной вдоль Крюкова канала, так вот, возле театра я наткнулась на Николая Щербатова.
— И что ж тут такого? — спросил все еще нахохлившийся Лев Владиславович.
— Он был не один.
— А с кем?
— С артисткой из балетных. Я не сразу вспомнила, как ее зовут, она солистка, но главных партий не танцует.
— И как же ее зовут?
— Мария Решетникова.
— И что тут такого?
— Да, в общем-то, ничего. Когда они меня заметили, Решетникова, едва кивнув, сразу ушла. А вот Николай меня подождал. Я спросила, что он делал в театре, он сказал, приезжал к директору по поводу гражданской панихиды.
— Что ж тут особенного?
— Особенное другое. Я спросила, откуда он знает Решетникову, он сказал, что не знает, что она остановила его выразить соболезнования.
— Что ж тут такого? Весь театр знает о случившемся, эта Решетникова просто проявила участие, — пожал плечами Лев Владиславович, которого явно занимал совсем иной вопрос.
— Я тоже сперва так подумала, но вот теперь вспоминаю эту встречу и успокоиться не могу. — Спустила ноги с кресла Зинаида Андреевна, садясь ровно, прямо. — Понимаешь, Левушка, они разговаривали не возле служебного входа, а как бы за углом. По набережной редко кто ходит, ты знаешь. И потом я вспоминаю первое свое впечатление. Когда я их только увидела, у меня появилось такое чувство, словно беседуют два близких человека. Почему — не знаю. Позы, жесты… Они стояли очень близко друг к другу, и она положила руку в перчатке ему на плечо.
— Зинуля, это нормально. Когда человека утешают, ему часто кладут руку на плечо или похлопывают по плечу, — чуть нетерпеливо заметил Лев Владиславович.
— Нет. Это не нормально, класть руку на плечо чужому мужу. К тому же они так близко стояли друг к другу. Чуть носами не касались. Я позвоню этому следователю, или как его называют? В общем, тому, который к нам приходил в театр, у него еще фамилия смешная, какая-то медвежья. Топтыгин, кажется? Нет, как-то иначе. — Она нахмурила безупречно подведенные брови, силясь вспомнить фамилию. — Ах да. Топтунов. Смешная, правда?
— Очень. Зина, откуда ты взяла деньги на платье? Откуда такие средства? Я же не ворую. Тебе кто-то дарит деньги? У тебя кто-то появился?
— Лева, прекрати! — одернула его Зинаида Андреевна, поднимаясь с дивана. — Я, между прочим, работаю, я зарабатываю! И ты тоже даешь дополнительные уроки, а это хорошая прибавка к зарплате. И все, хватит, не утомляй меня.
Только звонок капитану Топтунову избавил Зинаиду Андреевну от дальнейших упреков мужа.
— Зина, Зиночка, не делай этого! Умоляю, не лезь в это дело. Ты не знаешь, что такое органы! — Поспешил вслед за женой в прихожую Лев Владиславович. — Пусть они сами разбираются. Не вмешивайся! Зина! О боже милосердный! — стонал несчастный профессор, глядя, как жена недрогнувшей рукой крутит диск телефона. — Зина, не зови его к нам, Зина, что ты делаешь! — закатывая глаза, стонал шепотом Лев Владиславович, слыша, как Зинаида Андреевна приглашает сотрудника угро к ним домой.
— Проходите, товарищ, ботинки только снимайте. — Встретила в прихожей капитана Топтунова домработница Барышевых. — Вона в залу ступайте.
Зинаида Андреевна ждет вас, а сам хозяин с компрессом лежит, просил извиниться, но выйти не сможет. Мигрень, — внимательно наблюдая, как гость разувается, докладывала домработница.
— Дуся, кто там? — раздался из комнаты глубокий зычный голос Зинаиды Андреевны.
— К вам это, сейчас пройдут, разуваются, — крикнула хозяйке Дуся и кивнула капитану на двойные полуприкрытые двери, ведущие в комнату.
Глава 7
Нина Александровна Збруева, главный и единственный бухгалтер фирмы, принадлежащей покойному Колесникову, была дамой фундаментальной, не по внешности, по характеру. Внешность у нее была не выдающаяся, маленькая, Захару едва до плеча дотягивала, худенькая, с пышными светлыми волосами до плеч, на этом романтичная часть ее внешности заканчивалась. Даже обрамление пышных белокурых волос не смягчало резких, лишенных изящества черт и строгого, пронзительного взгляда серых, как бетонная плита, невыразительных глаз.
— Старший лейтенант Игнатов? Проходите. Садитесь, — повелительно молвила хозяйка кабинета, и старший лейтенант испытал давно забытое им трепетное чувство робости, какое испытывал некогда, входя в кабинет директора школы для «беседы», в аудиторию для сдачи экзаменов и при знакомстве с Сонькиными родителями.
Нина Александровна снимала собственный небольшой офис в центре города. По сведениям капитана, она вела бухгалтерию восьми различных фирм и предпочитала делать это не дома, а в рабочей обстановке.
— Слушаю вас, — так же четко распорядилась Нина Александровна, когда Захар уселся возле стола.
— Да нет, — улыбнувшись, проговорил старший лейтенант, желая сбить даму с командного тона. — Это я вас слушаю.
— И что же вы хотите услышать?
— Все о финансовых делах фирмы Колесникова в целом и его личных финансовых делах в частности.
— У фирмы стабильное положение, она имеет регулярный доход, который позволяет покрывать полностью все расходы, включая зарплату сотрудников, и приносит небольшую, но стабильную прибыль учредителям.
— Нина Александровна, либо вы мне сейчас сделаете справку о ежемесячных доходах Ильи Колесникова и фирмы в целом за последние двенадцать месяцев и откровенно, без казенных формулировок, расскажете о Колесникове, либо я подготовлю официальный запрос и, возможно, инициирую тщательную налоговую проверку фирмы. Как мы с вами будем общаться, вам выбирать. — Дама своим менторским тоном его раздражала.
— Хорошо, — делая над собой видимое усилие, согласилась Нина Александровна, щелкая пальчиками по клавиатуре. — Личный ежемесячный доход Ильи составлял около ста тысяч, иногда выходило чуть меньше. Иногда чуть больше. По давней договоренности между учредителями ежемесячно фиксированная сумма откладывалась на развитие фирмы, порядка пятидесяти тысяч рублей, это был своего рода стабилизационный фонд, на случай непредвиденных обстоятельств. Закупка оборудования. Выплата зарплаты сотрудникам в критической ситуации, — неохотно объясняла Нина Александровна. — В последнее время Илья мало интересовался делами фирмы, но зато часто обращался ко мне с просьбой раньше срока перевести ему деньги, пытался взять в долг, требовал ликвидировать фонд. Я никогда не интересовалась его личными делами и не задавала вопросов, но со всей очевидностью могу сказать: в последнее время подобные просьбы участились. И хотя я регулярно отказывала ему, точнее, я соглашалась перевести ему его личные деньги раньше положенного расчетного срока. Но вот дать взаймы или ликвидировать фонд — никогда. На этой почве у них с братом в последнее время было несколько неприятных разговоров. Об этом мне сообщил брат, он был недоволен таким положением вещей и, как мне кажется, рассматривал возможности разделения бизнеса.
— А Колесников согласился бы на такое предложение?
— Во-первых, я не знаю, на какое, потому что брат мне конкретных предложений пока не озвучивал, а во-вторых, понятия не имею. В последнее время Илья очень изменился. Он и всегда был легкомысленным человеком, а в последнее время… я бы сказала, что у него появилась какая-то зависимость, требующая постоянных финансовых вливаний. Женщина. Наркотики, азартные игры. Не знаю. Но точно не алкоголь.
— Почему?
— Ну, во-первых, на выпивку ему бы с лихвой хватило, это раз, а во-вторых, он несколько раз заезжал ко мне, надеясь при личной встрече добиться желаемого, так вот выглядел он прилично, и запаха перегара я не почувствовала.
— Что ж, благодарю за информацию, — поднимаясь, поклонился Захар.
С Артемом Пылевым, школьным другом покойного Колесникова, капитан договорился встретиться в холле офисного центра, пропуск выписывать не стал, а подождал, когда Пылев к нему сам спустится.
— Про то, что Илья умер, знаю, тетя Наташа вчера звонила, мать его. Жуть. Я особо не лез с вопросами, но вроде она сказала, его прямо дома зарезали? Ограбить, что ли, хотели? — Доставая пачку сигарет и пристраиваясь поближе к пепельнице, сыпал вопросами Пылев.
Длинный, нескладный парень, в поношенных джинсах и несолидной толстовке с капюшоном. На вид Пылев имел мало общего с покойным Колесниковым, впрочем, школьная дружба дело особое.
— Да, прямо дома, — сухо ответил капитан. — Когда вы последний раз видели покойного?
— Илью, в смысле? — почесал озабоченно макушку Пылев. — Думаю, в его день рождения, в ноябре. Ну да. Точно. Он тогда в клубе праздновал, собрал кучу народа, проставился.