— И с тех пор вы не виделись? — скептически уточнил капитан.
— Нет. Некогда мне теперь с мужиками зависать. У нас с Катюхой четыре месяца назад двойня родилась, так что теперь не до того, — стараясь скрыть вылезающую наружу счастливую улыбку, объяснил Пылев. — Это у Илюхи жизнь сплошной праздник, забот никаких, а мне парней растить надо.
— Мальчики? — одобрительно переспросил капитан.
— Ага. Мишка и Гришка. Одного в честь моего отца назвали, другого — в честь Катькиного, — сияя от гордости, пояснил молодой отец. — Горластые, Катюха еле справляется. А сколько им всего надо? На одних памперсах разориться можно! За любую халтуру хвататься приходится. Одно хорошо: у Катюхи молока много, а то бы на детском питании совсем разорились, лопают, за уши от груди не оттащишь, щеки — во!
«Правильный мужик, — с симпатией глядя на Пылева, решил капитан, — но допросить его все же придется и алиби проверить».
— Четырнадцатого вечером я у знакомых на компе программное обеспечение устанавливал, потом домой поехал, а пятнадцатого с утра на работе был, как всегда. А кто мог Илью убить, понятия не имею. Но знаете, честно говоря, в последнее время мы мало общались, совсем почти не общались. Школьная дружба — это хорошо, но знаете, у него другой достаток. Другие проблемы, точнее, никаких, — с едва уловимой завистью проговорил Пылев, — когда в последний раз виделись, даже поговорить было не о чем. А его новых знакомых я вообще не знаю. Хотя, я же забыл совсем! Он же звонил мне около месяца назад, денег хотел занять, но откуда у меня? Объявился, ни с того ни с сего, нервный, поболтали о ерунде минуты две, а потом он сразу про деньги спросил.
— Много хотел занять?
— Ну да. Сто тысяч. Откуда у меня такие деньги, тем более лишние?
— Разумеется.
— Ну вот. А больше он не объявлялся. А вообще вы попробуйте с Колькой Рябовым поговорить или с Данилой, они с ним плотнее общались, — посоветовал счастливый отец и поспешил на рабочее место.
Парочку Рябова и Борисова капитан застал в спорт-баре за просмотром футбольного матча. Оба типа сидели, развалясь на диванах, с бокалами пива, тыкали пальцами в экран, время от времени что-то орали. Капитан понаблюдал за ними минут десять, прежде чем подойти. Ему так и виделся покойный Илья Колесников, сидящий рядом с приятелями.
Вот откуда люди берут бабки, чтобы так жить? Может, этих переростков родители содержат или жены? Да если бы он, капитан Ушаков, вот так проводил время, его бы в два счета с работы турнули, а семья по миру пошла, и так они с Ольгой еле-еле концы с концами сводят. Старший в футбол играет, одна экипировка во что обходится. Младший сын тхеквондо занимается, тоже форма нужна. А еще на поездку к морю надо отложить и на репетитора для Васи по-английскому.
Незаметно погрузившись в свои заботы, задумался капитан. Но вопль одного из приятелей вывел его из этого состояния, и он, кряхтя, поднялся с табурета и направился к тунеядцам.
— Добрый день, — сдержанно поздоровался капитан.
— Здорово. Это вы нам звонили? — пыхтя протянул ему руку толстый, одышливый Николай Рябов. — Садитесь. Может, пивка?
— Нет. Я на службе, — не оценил его любезность капитан.
— Знакомьтесь, Борисов Даниил Романович. — По телефону капитан договаривался о встрече с Рябовым, потому и физиономию его уже знал, при наборе номера она у капитана во весь экран высветилась.
— Здрасте, — кивнул капитану более подтянутый и скучливый на вид Борисов. — Вы об Илье хотели поговорить?
— Совершенно верно. Вам известно, кто его убил?
— Нет конечно, — поспешил ответить толстый Рябов. — Если бы мы знали, мы бы, как честные люди, тут же явились бы в полицию.
Сказано это было без всякой шутливости, абсолютно серьезным тоном. Но капитан усмотрел в ответе скрытую издевку и проникся к приятелям еще большей антипатией.
— Когда вы в последний раз видели Колесникова?
— В выходные, в субботу, я думаю? Днем в бильярд поиграли, потом пообедали, а дальше у меня дела были, разъехались, — лениво пожал плечами Борисов.
— А вы? — обратился капитан к Рябову.
— Я его и в воскресенье видел. Мы с ним в клубе «Семен Дежнев» встречались. Потусили до двенадцати, а потом я с одной знакомой уехал, а он, кажется, еще оставался. Не знаю точно.
— Значит, в ночь с воскресенье на понедельник Илья Колесников был в клубе? Кто еще может это подтвердить?
— Гм. Давайте посмотрим. — И он, достав свой мобильник, стал листать фотки, показывая капитану лица, называя имена. Это Илюха с Верой и Лехой, а это он с Гаврилой, это Олеська, а это Полинка.
У капитана в глазах зарябило.
— Составьте мне список. Имена, фамилии, номера телефонов, — велел он, прерывая Рябова. — Значит, в воскресенье вечером Колесников был весел и здоров. Ничего не боялся, скверных предчувствий не испытывал?
— Да не. Наоборот! Он же накануне выиграл по-крупному! Вот мы и праздновали, — охотно объяснил Рябов.
— Во что выиграл и у кого?
— У кого не знаю, но играл в карты. Я этим делом не увлекаюсь, а Илюха казино уважал, играл регулярно.
— Ну да, — подтвердил сдержанно Борисов. — Несколько месяцев назад он здорово продулся, ходил, на бензин стрелял. А тут к нему Фортуна лицом повернулась, так он не хило поднялся.
— А вы разве тоже были в воскресенье в клубе?
— Нет. Я же говорил, что последний раз видел его в субботу. Вечером у меня встреча была, пришлось за город тащиться, клиенту дома показывать. Он на два дня из Москвы прикатил, так что вторую половину дня в субботу и все воскресенье я колесил по петербургским пригородам, потом пришлось встречаться с агентами продавцов, документы смотреть, по цене договариваться.
— Вы риелтором трудитесь? — сообразил капитан, вот откуда такой вольный график и свободные деньги. Очевидно, бизнес у Борисова двигался успешно.
— Именно. Интересуетесь недвижимостью? Могу предложить свои услуги. — И хотя лицо Борисова не выражало ничего, кроме умеренной любезности, капитану и в его словах померещилась насмешка.
Непростые они ребята, эти друзья покойного, и очень неприятные, так и хочется с них спесь сбить, и огорчить их глубоко и надолго. Но капитан решил не поддаваться эмоциям и продолжил беседу.
— Значит, Колесников был азартным игроком?
— Он вообще азартный парень, — охотно ответил Николай Рябов и тут же себя поправил: — Был. Знаете, как у Розенбаума. Гулять так гулять, стрелять так стрелять. И с женщинами, и со спортом, и с работой. А вот в последнее время вдруг картами увлекся.
— Давно?
— Ну, года полтора, если серьезно, — включился в разговор Борисов. — Если честно, увлечение не безобидное, он пару раз так проигрывался, что квартиру приходилось закладывать. Я ему сразу объяснил, что дело рискованное. Можно вообще недвижимость потерять, но ему везло, оба раза отыгрался.
— Когда с ним подобный проигрыш случился в последний раз?
— Точно не помню, но несколько месяцев назад.
— Вы ему с закладной помогали?
— Нет, я только пару советов дал, чтобы с мошенниками не связался. Это он совсем крепко влип, а до этого он машину пару раз проигрывал, суммы крупные. Но, бывало, и поднимался. Например, последний джип он на выигранные деньги около года назад купил.
«Ничего себе», — присвистнул про себя капитан, какие же ставки делал этот Колесников при таких проигрышах и выигрышах. Но вслух спросил о другом:
— А вы с ним не играли?
— Нет. Я не сторонник азартных игр, мне деньги достаются тяжелым трудом. Терять их из-за прихотей Фортуны я не намерен.
«Очень рассудительно», — без всякой симпатии взглянув на Борисова, подумал капитан.
— Ну, а вы? — обратился он к Рябову.
— Я патологически невезучий человек, — развел руками толстяк. — Лотереи, пари, игры и прочие увеселения мне противопоказаны.
«Очень здравомыслящие ребята, что ж вы приятеля своего не остановили?» — задал очередной мысленный вопрос капитан:
— Вы знаете, где и с кем чаще всего играл Колесников?
— Нет. Но, мне кажется, где-то за городом, — наморщив лоб, сообщил Борисов.
— А мне кажется, это где-то в районе Светлановского проспекта было. Он как-то звонил, хвастался выигрышем, предлагал отметить это дело и говорил, что едет со Светланы, — почесав макушку, сообщил Рябов.
— Ну, а что у господина Колесникова было с личной жизнью?
— Личная жизнь у Ильи бурлила, — усмехнулся Рябов.
Он вообще был смешлив, точнее, насмешлив, и несколько беспардонен. Может, это было следствием внутренних комплексов, а может, простой распущенностью, докапываться капитану было недосуг.
— Поподробнее, пожалуйста. И еще, господа, если место и время нашей беседы вам кажутся неподходящими, мы можем ее перенести в мой кабинет, в строго назначенное время. — Это предложение было высказано максимально корректно и без намека на угрозу, но выражение лиц обоих приятелей тут же поменялось, а с лица Рябова сползла неуместная ухмылка.
— Ну, что вы, капитан, мы с удовольствием закончим разговор здесь и сейчас, сообщив вам все, что знаем и помним, — выразил общее мнение Борисов.
— Слушаю, — не стал ломаться капитан.
— Илья был человеком легким, общительным, к жизни относился несерьезно. После развода с Полинкой новую семью создавать не спешил. Я бы сказал, что он никак не мог повзрослеть. Жилось ему хорошо, весело, интересно, когда становилось одиноко, всегда мог обратиться к друзьям, подругам или маме с папой. Подруг у него было много, подолгу он ни с кем не общался, но в последнее время у него, как мне кажется, появилась постоянная пассия.
— Кажется?
— Нас он с ней не знакомил и даже специально о ней не рассказывал, но несколько раз случались такие ситуации, когда он, уходя из компании, объяснял, что его ждут. На вопрос, кто — отшучивался. Когда ему звонили по телефону, отходил в сторонку. Такого с ним прежде тоже не случалось. Всех своих подруг он тащил в нашу компанию, по телефону разговаривал на любые темы без всякого стеснения. А тут такие перемены. Мы даже стали подумывать, не собрался ли Илья жениться.