— Скажите, что вас вызвали на работу, или вам надо срочно к подруге. Вы где работаете?
— В театре. Я балерина.
— Тогда скажите, что вам срочно нужно в театр, — посоветовал капитан.
— Вы не волнуйтесь, мы вас туда и обратно отвезем, это не долго, — встрял в разговор молчавший до этого Саня Шубин.
Светлана Полушевич ему понравилась. Тихая, тоненькая, и глаза у нее очень красивые, огромные и лучистые. И вообще. Сразу видно — человек интеллигентный, вой поднимать не стала, кричать, реветь по-бабьи. Умница, одним словом.
— Вы идите, собирайтесь, а мы вас на улице подождем, — решил капитан.
— Это он. Это Гена, — глядя на неживое, словно вылепленное из воска, лицо мужа, проговорила Светлана.
Это было жутко. Гена, ее Гена, с которым они еще вчера утром ругались из-за того, кто поведет Иришку в садик, с которым решали, какие лучше обои поклеить в гостиной, которого она целовала, обнимала, с которым прожила столько лет, лежал теперь неживой, неподвижный, какой-то сине-прозрачный. Пугающий, чужой.
Света покачнулась и почувствовала чью-то крепкую, поддержавшую ее руку.
— Пойдемте на воздух.
— Как это случилось? — вдохнув нашатырь и придя в себя, спросила Светлана на улице, стоя возле облупившейся стены морга.
— Его выловила сегодня рано утром команда буксира за мостом Лейтенанта Шмидта.
— Как он попал в воду?
— Мы не знаем. Судя по всему, ваш муж не ночевал дома. Вы знаете, где он был этой ночью? — подводя Светлану к скамье возле старого развесистого клена, спросил капитан.
— Я не знаю, — покачала она головой.
— А вас не беспокоило, что муж не пришел ночевать? Это было нормальное явление в вашей семье? — стараясь не показать неодобрения, спросил Сергей Владимирович.
— Нет. Но в последнее время такое случалось несколько раз, — словно нехотя, проговорила Светлана.
— Светлана Егоровна, уже поздно, вы пережили тяжелое потрясение, мы искренне вам сочувствуем, но все же соберитесь и расскажите нам все, что знаете о том, где и как ваш муж провел прошлую ночь. Это необходимо нам, чтобы установить обстоятельства гибели вашего мужа, — твердо, официальным настойчивым тоном проговорил капитан. Люди иногда его удивляли, а иногда откровенно сердили.
Своим легкомыслием, лживой трусостью, ложной стыдливостью, по-детски безответственным отношением к жизни. Иногда их хотелось хорошенько встряхнуть, как сейчас Светлану Полушевич.
— Если вам неудобно разговаривать на улице, мы сейчас проедем к нам и проведем допрос в кабинете, как полагается, — припугнул молодую вдову Сергей Владимирович под неодобрительным взглядом Сани Шубина. Тоже мне, поклонник балета нашелся.
— Нет, нет. Я расскажу. Извините, я… Просто не знала, как сказать. Но я, правда, не знаю, где точно он был. — Вскинула на капитана свои удивительные лучистые глаза Светлана, и его суровое сыщицкое сердце слегка дрогнуло. — Понимаете, в последнее время у Гены появилось увлечение. Точнее, даже страсть. Он стал играть в карты.
— В карты? — удивленно проговорил Саня Шубин. — На деньги? В какой-то компании? — Сергей Владимирович от такой несдержанности чуть кулаком в бок ему не дал.
— Ну да. Это началось совсем недавно, несколько недель назад. Он через знакомых познакомился с компанией. Эти люди собираются и играют в карты на деньги. Где они собираются, я не знаю. Сперва он скрывал от меня, где бывает, говорил, что задержался у друга на дне рождения, потом помогал кому-то на дачу холодильник перевозить и заночевал там, и еще что-то врал. Мы ссорились, наконец я пригрозила разводом, и он рассказал про карты. Он был там всего пять раз. Сначала даже не играл, просто смотрел, — рассказывала Светлана, постепенно успокаиваясь. — Я верила ему, потому что Гена он очень… не жадный, нет. Но прижимистый, что ли. В общем, очень осторожный с деньгами. Не любит ими сорить. Ему было просто любопытно, он же не игрок. Мне, конечно, его новое увлечение не нравилось, он каждый раз обещал, что больше туда не пойдет. А потом, неделю назад, он вернулся домой среди ночи, весь светится. Меня разбудил, достал из серванта бутылку шампанского. Сказал, что выиграл. — Глаза Светланы Егоровны словно погасли. — Это была очень крупная сумма, почти пять тысяч.
— Сколько? — внезапно охрипшим голосом спросил Шубин.
— Почти пять тысяч, — жалобно повторила Светлана. — Гена страшно радовался, говорил, что теперь мы можем или дачу купить, или новую «Волгу» взять. Он радовался, а я испугалась. Мы снова поругались. Я говорила, что такие шальные деньги просто так не даются. Что его теперь могут убить, или посадить в тюрьму, или еще что-то плохое случится. Я сердцем чувствовала, что это очень плохо. — По лицу Светланы полились крупные слезы.
— И что же ваш муж? — поторопил капитан, боясь, как бы со свидетельницей не началась истерика.
— Он пообещал больше туда не ходить. Но спустя три дня снова не пришел ночевать, а вернулся домой опять с деньгами. И знаете, что он мне рассказал? — неожиданно перестав плакать, резко спросила Полушевич.
— Нет.
— Он мне сказал, что слышал, как моя мать, она живет с нами, показывала нашей дочке, Ирочке, ей пять лет, старинную шкатулку. Она нам от отца досталась. Я его никогда не знала, он умер еще до моего рождения. Не знаю, что он сделал, но мама никогда про него не говорит и каждый раз злится, если я про него спрашиваю. Мне даже отчество от чужого человека досталось, — с обидой проговорила Светлана Егоровна.
— И что же рассказывала ваша мама?
— Она показывала Иришке шкатулку и говорила, что ее дедушка, то есть мой отец, принадлежал к старинному дворянскому роду, был князем.
— Это правда?
— Не знаю. Мне мама ничего такого не рассказывала. У нас с ней вообще сложные отношения. Но, может, и правда. Потому что шкатулка очень старинная и дорогая, с вензелем, вся серебряная, с яркими эмалями. В общем, она сказала, что дедушкину прапрапрабабушку даже Пушкин знал и написал про нее целую повесть. «Пиковая дама». Иришка Пушкина знает, мы ей часто сказки читаем.
— И это все правда про Пушкина? — снова влез Саня Шубин.
— Я же вам уже говорила, что не знаю. Но, вероятно, правда, — пожала плечами Светлана. — Но самое главное, что заинтересовало Гену в этом рассказе, касалось шкатулки.
— И что же это было?
— В шкатулке хранился старинный перстень, очень старый и дико дорогой. Мама мне до него даже дотрагиваться не разрешала. Говорила, что это опасная вещь и о ней никто знать не должен. Так вот Иришке она сказала, что этот перстень принадлежал той самой Пиковой даме. И еще добавила, что именно он приносит удачу в картах, в нем был весь секрет. Но Иришке, понятно, до карточных игр и взрослых книжек дела нет. Она картинки на эмали рассматривала, а бабушку больше не слушала, а вот Гена, наоборот. Он этой историей заинтересовался и решил ее проверить. Ну, в смысле, перстня и карт. С мамой он разговаривать об этом не стал. Она Гену всегда недолюбливала, он просто взял перстень потихоньку и все. Разыскал через знакомых эту вот компанию картежников. Сперва просто так туда ходил, присматривался, играть учился, а потом рискнул и сразу пять тысяч выиграл. Ему повезло, и тогда он захотел испытать удачу еще раз. Я его отговаривала, как могла. Мне почему-то все время казалось, что это опасно. Почему, сама не знаю. Но он меня уверял, что там собираются приличные люди, даже ученые есть, и артисты, и переводчики, и вообще приличные люди. Сперва он возвращался домой в час, в два ночи, а когда играл второй раз, пришел домой под утро. Я очень волновалась, всю ночь не спала, боялась, что с ним что-то случилось. А он пришел веселый, довольный. Сказал, что у меня богатое воображение. Меня это разозлило. У меня вечером был спектакль, а я после бессонной ночи была в плохой форме. Мы сильно поругались, и он пообещал больше не ходить в эту компанию.
— Что было дальше?
— А дальше, спустя дней пять, снова домой не пришел. А наутро говорил мне, что нашел прекрасную дачу, в Лисьем носу, что она одному известному артисту принадлежала, артист умер, и родственники ее продают. Дача шикарная, с мебелью, в ней можно и зимой жить. Участок очень хороший, залив рядом. Но нам на нее пока не хватает, а раз у нас есть этот перстень, то грех не воспользоваться, и бояться тут нечего.
— И что, он снова выиграл?
— Он выиграл ровно три раза. Как и обещала мама, но ему все еще не хватало на эту проклятую дачу. Я ему говорила, что она не нужна нам, что я не хочу ее покупать, что мне не нужны эти деньги, но его уже было не остановить. Он пошел туда в четвертый раз и все проиграл. Все! Все, что выиграл, и даже нашу машину! — воскликнула Светлана Егоровна. — Я даже обрадовалась, наплевать на машину, лишь бы он больше туда не ходил, надеялась, что это его остановит.
— Не остановило?
— Нет. Он сделался словно одержимый. А еще мама со своими вопросами, намеками, замечаниями, зачем мы только съехались?
— Так что же случилось вчера вечером?
— После работы, я полагаю, он снова поехал в эту компанию. Утром домой не вернулся, я подумала, что сразу на работу поедет, звонила ему туда несколько раз. Потом подумала, может, этот притон милиция закрыла, и его задержали. Потому что у них на работе какие-то неприятности, может, ОБХСС работает. Знаете, такое случается. В последнее время Гена совсем не интересовался работой, а это очень плохо. А под вечер я уже была готова звонить в морги и больницы, но тут вы появились.
— Какой раз, по счету, играл ваш муж прошлой ночью?
— Пятый.
— А на что он играл? Где взял деньги?
— Я не знаю. Когда вчера утром он уходил на работу, он мне поклялся не ходить туда больше. И обманул. — На этот раз Светлана уткнулась носом в платочек и заплакала всерьез и надолго.